Кровь решит за нас

— Зачем. Отдыхай.

— Ты отцу сказал слово на букву “р”. Он мне звонил вечером, выяснял подробности.

Напрягся.

— И что ты сказала?

— Я повторила слово, потом нашла адвоката, но… Сын, давай в следующий раз я буду решать сама.

— Да.

— Вот и славненько. И знаешь, сын.

— Что?

— Мне нравится твоя музыка.

Санька засмеялся.

— Это ж здорово.

— Как по мне, так пугает.

— Нет, мам. Это здорово.

— Ладно. Еще раз не предупредишь, что вернешься черт знает во сколько, серьгу из уха выну, не расстегивая и без наркоза! Понятно?

— Понятно, мам, — его душил смех. Сдержался. Бегом прошел до комнаты, разделся, скользнул в ванную. Горячий душ успокаивал, дарил мир. Хорошо. Саша понежился под мягким потоком воды, вылез, вытерся, прошел в комнату. Глянул на часы. Время — пятый доходит. Сна рядом не стояло, на душе ерунда. Подумал, включил нетбук, следом скайп, позвонил.

— Ну, давай же, козявка. Скажи, что не спишь.

Облом. Никакого ответа. Спит. Вздохнул, выключил технику, свет, упал на кровать, заложил руки за голову и уставился в окно. Шторы мешали. Встал, отодвинул, вернулся в исходное положение. Так лучше. Его ждала идиотская бессонная ночь размышлений, он ненавидел размышлять. Размышления еще никогда ни к чему хорошему не приводили, он все как-то чаще действовал, полагаясь на интуицию. Вот уж кто-кто, а эта женщина ему никогда не отказывала, как, впрочем, и все остальные, включая эфемерных удачу и судьбу.

Нина подождала пока в комнате воцарится тишина, полежала еще минут двадцать, тихо встала и вышла на балкон, села на стул, закурила. Достала, захваченный из зала айпод сына, включила, пролистала, нашла Fool’s Garden. Откинулась на спинку. Ветер уносил едкий сигаретный дым. Сон не шел, только размышления, будь они неладны. Нина ненавидела размышлять. Размышления еще никогда ни к чему положительному не приводили, все как-то больше склоняли к самопожертвованию. Что за идиотская черта? Хорошо бы Саньке не передалась, жизнь себе сломает. Женщина затянулась, решила побеседовать с ребенком на эту тему после.

Она блаженно медитировала, глядя на светлый горизонт, где уже показалась первая оранжевая полоска. Надо же! Совсем забыла, какого это встречать рассвет. Рядом сел сын. Нина улыбнулась, глядя на Саньку.

— Не спится, ребенок?

— Нет. Размышляется. Не хочу думать. Тебе тоже, смотрю, без сна сидится.

— Да. От дум один вред, — меланхолично протянула женщина.

— Бабушкины слова.

Нина улыбнулась, взлохматила парню волосы на макушке.

— ДНК, ребенок. Кровь все решила за нас.

Санька увернулся.

— Меня моя кровь устраивает.

— Хорошо. Прямо бальзам на душу…

Первые рыжие лучи, наконец, вырвались на волю, покрыв стекла городских многоэтажек позолотой. Холодное чуть облачное небо засияло нежными теплыми оттенками. Фиолетовый, розовый. Показался слепящий край живого белого диска. На степь медленно ложился новый палящий, обжигающий день.