Люся, которая всех бесила

— А я думала, — проговорила Люся, которая потеряла всякую осторожность от его высокомерия, — что ваш отец умер от стыда. Когда узнал, как сильно вы облажались.

Она понятия не имела — как. Дело было явно не в махинациях с тендерами.

Но попала куда-то в очень больную точку, потому что Виктор Дмитриевич вдруг двинулся на нее, белки его глаз налились кровью, а лицо, наоборот, побелело от бешенства.

Мамочки, да не придушил бы он ее ненароком, запоздало перепугалась Люся, отступая к входной двери.

Как жаль, что домовики могли защищать дом только тогда, когда находились внутри, а не за стенкой.

Помощь ей сейчас явно не помешала бы.

Но Нина Петровна, скорее всего, безмятежно смотрит очередной сериал и понятия не имеет, что тут происходит.

Заорать разве что погромче?

В дверь длинно, уверенно позвонили.

Виктор Дмитриевич остановился.

Люся, слишком перетрусившая, чтобы поворачиваться к нему спиной, не глядя нащупала замок и отодвинула собачку.

— Людмила Николаевна, — мужской вежливый голос, — нас Олег Степанович прислал. У вас тут все в порядке?

Эфэсбэшники, дежурившие у нее в паркинге.

Ее личная, мать твою, охрана.

Подавитесь, Виктор Дмитриевич.

— Проводите, пожалуйста, моего гостя, — попросила она, от облегчения едва не разревевшись, — он уже уходит.

У Ветрова-старшего задергалась жилка над глазом. Он сделал еще шаг вперед и остановился так близко, что Люся ощутила запах перегара на своем лице.

— Веди себя хорошо, девочка, — негромко сказал он, — тише воды ниже травы. Китаев ведь тоже не панацея.

И ушел, насвистывая.

Люся суматошно закрыла за ними дверь, привалилась к стене.

Ее колотило.

Чего именно она так испугалась?

Ну не убил бы он ее в самом деле! И вряд ли позволил бы себе распустить руки.

Это как-то… совсем уже перебор.

Однако она нутром ощутила опасность — вполне себе настоящую, а не выдуманную.

Как будто в лицо ей смотрело дуло пистолета.

— Черт знает что, — пролепетала Люся, метнулась на кухню, вылила коньяк в раковину, бросила бутылку в мусорку. Ей не хотелось, чтобы в квартире остались хоть какие-то следы Ветрова-старшего.

Он казался ей омерзительным.

Вымыла и убрала бокалы.

Сполоснула лицо холодной водой.

Спокойно, Люся, спокойно.

Это всего лишь один старый охамевший кимор.

Ничего выдающегося.

В первый раз, что ли, она встречается с этим типом людей?

Зазвонил телефон.

Люся поспешно ответила, но звонил не Пашка, а Великий Морж.

— Что у вас произошло? — спросил он. — Ребята сказали, он угрожал тебе.

— Я не поняла, Олег, — призналась Люся жалобно, — он приехал, потому что Паша не пришел на встречу. Говорил какие-то гнусности. А потом я сказала про тебя, и тут он прям взбесился. Заявил, что ты убил его отца. А я завернула про то, что он тоже напортачил.

— Стоп, — перебил ее Китаев, — что ты вообще об этом знаешь?

— Да ничего я не знаю! Просто ляпнула ему назло.

— Ладно, все хорошо, — голос у Великого Моржа был уверенным и твердым. — Просто не лезь к этому мерзавцу. Я прослежу, чтобы он быстрее убрался из города. К тебе приехать?

— Не надо приезжать, — Люся представила себе, как обрадуется Паша, застав тут Китаева, и едва подавила нервный смешок, — я просто накрутила себя. Есть новости от видовиков?

— Есть. Они взяли Дмитрия Юрьевича Лихова во время нападения на навь. Подробности тебе Ветров расскажет, я не вникал.

— А… Ну то есть все живы, все хорошо?

— Ну конечно, все живы, Люсь. Сейчас пока оформят, пока то, пока се, выпей лучше валерьянки и ложись спать.

— А новости о Синичке? — с телефоном в руках Люся прошла в спальню, но свет не стала выключать. Ее все еще потряхивало. Забралась под одеяло. — Расскажи мне хоть что-нибудь, Олег, пожалуйста, что угодно. Ты ведь можешь сейчас говорить?

— Не могу, — в его голосе послышалась улыбка, — но буду. Синичкину мы объявили в федеральный розыск. Пока она забилась в какую-то нору, но рано или поздно выползет оттуда. Ориентировки на нее буквально везде. Участковые обходят свои участки, проверяют съемные дома и квартиры.

Тема явно была неудачная.

При мысли о том, что Синичка, которая так много лет была частью Люсиной жизни, сейчас прячется от полиции, стало только хуже.

— Нина Петровна сказала, что переезжает весной, — проговорила она, обреченно понимая, что и это не самая лучшая тема.

Они же могут поговорить о чем-то нейтральном? Или нет?

— И ты меня ненавидишь за это?

— Ты ведь не заставил ее?

— Я попросил. Она могла отказаться. Серьезно, Люсь, у нее был выбор. А вот у меня его нет. Я вынужден хвататься за любую соломинку.

— Я могу что-то для тебя сделать?

— Держись подальше от Виктора Ветрова, — серьезно попросил Великий Морж.

— Ладно, — пообещала ему Люся, и они распрощались.

Она полежала, глядя в окно.

И что рассказать Паше о произошедшем?

И надо ли рассказывать?

Ничего ведь особенного не случилось?

И тут от Пашки пришло сообщение: «Вижу пропущенный от тебя, прости, очень занят. Буду поздно, жив, здоров, при исполнении. Жди меня голенькой».

Дурак такой.

Паша пришел под утро, Люся дремала беспокойно и чутко и мгновенно подскочила от поворота ключа в замке.

— Я тебя прибью, — завопила она через всю квартиру, — если ты еще раз помчишься кого-то там ловить, не предупредив меня! А если бы я была истеричкой? Или еще хуже — ревнивой истеричкой?

До нее донесся тихий смех.

— Чем это ревнивая истеричка хуже просто истерички? — крикнул он в ответ. — Я, может, нуждаюсь в толике ревности. А то тебя не поймешь…

Его голос приближался, а вскоре его нагнал и сам Паша, появляясь на пороге.

— И что именно тебе непонятно?

— Да примерно все, — он ловко двигался в темноте, сбрасывая пиджак, галстук, рубашку. — Ну, само собой, то, что ты никогда никого так не хотела, как меня, я запомнил. Но маловато будет, девочка моя.

— А вот и фирменная мареновская жадность, — развеселилась Люся. — А то придумал тоже, квартирами разбрасываться! Я аж испугалась, что твой столбняк вызвал необратимые повреждения мозга.

Он аккуратно повесил на кресло брюки и упал на кровать рядом с ней.

— Дежурный сказал, что среди ночи Китаев звонил. Ты так и будешь бросаться к нему за помощью при любом раскладе?

— Да иди ты к дьяволу! — взбеленилась Люся. — Уже не смешно, Паш. Ты недоступен. Капитан Смирнов недоступен. Твой отец топчется на моем пороге, потрясает бутылкой коньяка и намекает, что ты свинтил по бабам. Кому еще мне было звонить?

— Отец приезжал? — после паузы уточнил Ветров. Кажется, он был не расположен раздувать ссору. А вот Люся поскандалила бы — хотелось выпустить пар. Но она постаралась не поддаваться шальным эмоциям.

— Приезжал, — подтвердила коротко, — его визит был недолгим. Вы правда взяли Лихова?

— Правда. Он уже несколько ночей кружил по городу, как одержимый призрак. Мы думали, ему все равно, какую навь насадить на осину, а оказалось, не все равно. Он выслеживал Сашу, помнишь, которая была с Гореловым в ресторане? Спасал ее от порока, видишь ли. Прилюдные отношения умертвия и человека всколыхнули в его душе сложные чувства.

— Спаситель, — нахмурилась Люся. — Значит, в «Вишенке» тоже он?

— И в «Вишенке» тоже он. У него был доступ к клубу, он знал систему видеонаблюдения, мог свободно войти и выйти, к нему там привыкли, и его появления никого особо не удивляли. Лихов все-таки спятил после смерти дочери, а никто этого так и не заметил. Лиза покончила с собой и превратилась в навь. Дмитрий Юрьевич не стал ставить ее на учет, а прятал в деревне. Однажды приехал — а она там с одним парнем прогуливается. Вроде ничего такого, они просто разговаривали. Но Лихова переклинило.

— Он уничтожил свою дочь? — поразилась Люся.

— На допросе его знатно корежило. Даже после смерти, ругался он, Лиза осталась все той же похотливой ярилкой. Что ему было делать, говорит, только спасти ее от самой себя.

— Бедная девочка. Она ведь не знала свободы ни при жизни, ни после смерти.

— При этом Лихов внаглую заявился к тебе, потребовав отдать ему навь, которую ты вывезла с пожара в клубе. Он реально не поверил в то, что кто-то будет всерьез расследовать их исчезновение. Чувствовал полную безнаказанность — кому какое дело до умертвий, они ведь не люди.

— А трясовица?

— С трясовицей открылось такое днище в работе отдела по постановке умертвий на учет, что волосы дыбом. Они принуждали навей работать на них, а трясовиц не уничтожали, как того требует закон, а держали на продажу, представляешь себе.

— В смысле? — Люсю передернуло. — На продажу кому?

— Тому, кому надо ненавязчиво отправить ближнего своего на тот свет. Трясовицы по нынешним временам — штучный и очень дорогой товар. Девочка, которая меня укусила, содержалась в заброшенном бараке под присмотром навей. Она была уже третьей, двух предыдущих вывезли в другие регионы. Мы заколебемся их искать. Этой девочке как раз искали покупателя, когда Лихов послал ее по адресу твоей Синички. Собственно, он эту систему и создал, когда возглавлял отдел. Социальные службы сливали им информацию о неблагополучных семьях со смертельно больными детьми. Эти семьи пасли и в нужное время отправляли за трясовицей навей.

— Жесть какая, — Люся натянула одеяло повыше, ощутив озноб. — Как он узнал про квартиру Синички?

— А она ему сама о ней сообщила. Лихову пришла электронка — мол, Павел Ветров обязательно появится по этому адресу в самое ближайшее время. Лихов уже чувствовал, что расследование слишком далеко зашло, он потерял осторожность, начал психовать. Он, конечно, знал о серийном убийстве архов, связей полно в полиции. И понимал, от кого именно могло прийти столь заманчивое предложение. Лихов решил, что хорошо бы вывести меня из строя. То ли от переизбытка чувств, а то ли надеялся притормозить следствие. Я же один такой упертый, кто в этих навей вцепился, как в живых, другой опер даже вникать бы не стал.

— А как Синичка узнала про Лихова? И зачем она с ним связалась?

— Как узнала — понятия не имею, — он зевнул. — Поймаем, спросим. А зачем — тут есть догадки. Наверное, через меня она хотела добраться до тебя. Ты же расстроилась из-за моего боевого ранения, Люсенька?

— Тебя укусили за палец, — фыркнула она. — Тоже мне.

— Ты развалишься, если проявишь участие и поддержку?

Может, и развалится.

На участие и поддержку требовалось очень много сил, а Люся сама едва-едва держалась на плаву.

Стоит дать слабину — и утонешь в страхах.

— Так что завтра звони своему Носову, — вздохнул Паша, — пусть мчится в нашу пресс-службу, они ему передадут материалы обоих дел — и по «Вишенке», и по трясовицам. Мне нужен резонанс, потому что впервые в мировой истории нави будут давать показания в суде. Нужно перебороть закостенелость системы, а то наша консервативная прокуратура может вообще завернуть рассмотрение с такими свидетелями.

— Резонанс — это запросто, — меланхолично согласилась Люся, которая все никак не могла прийти в себя от новостей о Деде-Дубе. Вроде она и подозревала, что с ним все непросто, а все равно — как обухом по голове. А уж как перевозбудится Носов от таких новостей! — А интервью с тобой? Новый начальник видовой полиции против старого! Раскрыта грязная схема продажи трясовиц!