Обреченная ненависть

* * *

Болезненная резь в глазах.

Попытка разделить их, как вспышка фар.

Из груди вырвался стон.

Мне очень хочется пить. В горле саднит и давит.

Гул. Какой странный гул совсем рядом. Словно работающий старый компьютер в нашем кабинете химии.

— Она проснулась, — зашептал чей-то голос.

Моя рука ощутила прикосновение. Тёплое, мягкое.

— Лана. Лана, — пробует призвать моё сознание нависшая надо мной тень. — Выключи свет, ей глаза режет.

Щелчок. Сразу стало легче.

Собравшись с силами, мне удалось разлепить глаза.

Передо мной счастливое, улыбающееся лицо Тимура. На щеке порезы и припухлости, которые не успели зажить с прошлого посещения парня дома Дария.

— Мы умерли? — испугалась я, заметив что потолок, и одежда на Тиме белого цвета.

— Нет, малышка. К счастью нет.

— Папа. Где папа?

— Я тут, Русечка, — повернула голову на голос. Папа в больничном халате, с перевязанной рукой.

— Что с тобой?

— Твой отец герой. Он спас меня, — сообщил Тим, присаживаясь на постель.

— Я думала, нас подорвало.

— Ахах, — рассмеялся Тимур. Я так редко слышала его смех, что не поверила что он такие звуки может произносить. Такой строгий, серьёзный, гордый. — Считай она не настоящая была.

— Но как же мы выбрались. Я помню, что охранник со спины охватил тебя.

— Здесь не обошлось без полиции. Дом окружили, как только Марат и Дарий оказались внутри. Дальше ребятки пробрались внутрь и ждали.

— А почему отец ранен?

— Марат пытался меня пристрелить. Видите ли, от меня одни хлопоты, — пристально разглядывает моё лицо, судорожно сглатывая.

Он повернул голову. Папа кивнул, и вышел.

Мы остались вдвоём.

— Прости меня, Лана. За все. Одна маленькая тайна потянула за собой ворох проблем, едва не стоившая нам всем жизни.

Приподнявшись, развела руки в стороны, приглашая для объятий.

Вот он, мой родной человек. Наконец-то я чувствую себя снова собой. Особенной, но гораздо проще.

Мне не нужно, чтобы за меня воевали, а ради моего внимания врали.

Любовь можно доказать и проще. Доверием, верой и заботой. Бескорыстным желанием быть рядом, поддерживать и принимать.

— Мне ещё нужно тебе в кое чем признаться, — негромко предупредил Тим, касаясь губами моей шеи.

Его прикосновения опьяняюще распаляли тепло внутри. Не только в сердце.

Но мысль о секрете, таящая Тимом, как барьер не позволяли насладиться своими ощущениями в полную силу.

— Что ещё? Ты спецагент, или у тебя уже есть девушка.

Прозрев, я отпрянула.

Ну нет. Не может быть!

Тим рассмеялся, увидев моё смущенное выражение лица.

— Нет.

Выжидает паузу, поправляя мне прядь волос.

Секунды как вечность...

— Я тоже тебя люблю, милая моя девочка.

Неуспевшая окрепнуть крепость сопротивления сыпется белоснежными снежинками и разлетается.

Я срываюсь с места, задумчиво торможу, а потом робко касаюсь губами его губ.

— Думаю, нам с тобой следует повторить уроки поцелуев.

— Ты готов позаниматься со мной дополнительно? — смекнула я.

Мне нравились собственные ощущения уверенности в себе, пробивающийся росток кокетства и прямолинейность Тима.

— Пожалуй. Три часа после уроков, оплата так же, поцелуями. Два за каждый.

— Дороговато берете, Тимур. Но я согласна.

Мы расхохотались, снова сладко пристрастившись друг к дружке.

В палату зашла медсестра.

— Вот он значит где! Мы его потеряли, думали сбежал. А он уже девок клеит по палатам. Кенаев, живо на обработку.

Тим нехотя поднялся, а я с гордостью заявила.

— Никого он не клеит. Это мой парень.