Дружка (одноклассница)

* * *

Вероника была двенадцатилетним ребенком. Рано повзрослевшим, умным и развитым не по годам. Но ребенком. А это был ее отец. И она об этом знала…

И он предлагал поговорить, как взрослые люди.

— Хорошо, — сказала Вероника, стараясь подавить невольную дрожь волнения.

— Я не задержу тебя надолго, — сказал человек, который ее отец. — И… мне действительно нужна твоя помощь.

Трудно было отказать. Невозможно. Но и скрыть свою неприязнь тоже оказалось выше ее сил.

— Чего вы хотите? — спросила девочка.

Арсен ответил не сразу, некоторое время смотрел в темноту. Вероника нетерпеливо дернулась, все это время она боролась с собой, желая все-таки уйти. И тут он заговорил:

— Пройдем. Это недалеко.

Девочка насторожилась, идти куда-то ей совершенно не хотелось. Арсен поморщился:

— Ты боишься меня? Клянусь, я не причиню тебе вреда.

— Скажем так, — серьезно проговорила она. — Я вам не доверяю.

Он глубоко вдохнул, нахмурился, потом сказал раздельно и негромко:

— Я никогда не нарушаю своего слова. Тебе это должно быть известно.

Если бы не его заносчивый вид, может, Ника и не отреагировала бы так резко и язвительно:

— Да? Но только что вы его нарушили, соизволив заговорить со мной!

— Я… — он снова тяжело вздохнул, призывая на помощь всю свою выдержку. — Не давал слова не говорить с тобой.

Сейчас ему нельзя было сорваться, хотя он и был к этому очень близок. Не хотелось пугать девочку или как-то причинять ей вред. Удивительно, но ему удалось задавить в себе ростки гнева. Потому что все было подчинено одной цели. Арсену нужно было суметь договориться. С собственной дочерью, с которой не общался со дня ее рождения.

Однако это не означало, что он, этот странный, тяжелый и замкнутый мужчина не участвовал тайно в ее жизни. Правда, девочка об этом не знала. Потому неудивительно, что сейчас она не испытывала восторга.

Еще минуту продолжалось напряженное молчание, мужчина выжидал, когда ребенок подчинится, девочка боролась с собой. И в конце концов, устала:

— Чего вы хотите от меня?

Почувствовав, что она сдалась, Арсен испытал облегчение и смутную мгновенную радость. Каким бы каменным и непробиваемым мужчина не был, а это положение его тяготило. А вот признаться в главном, поступиться своей гордостью, тоже оказалось нелегко. Он с трудом выдавил:

— Мне нужно поговорить с твоей мамой.

Вероника закатила глаза:

— А я-то тут при чем? Надо, так говорите, — фыркнула насмешливо.

Болезненная судорога прошла по лицу мужчины, глаза его что-то напряженно искали в лице девочки. Наконец он проговорил:

— Мне нужно поговорить с ней с глазу на глаз. И в этом ты должна будешь мне помочь.

— Не представляю, как я смогу помочь вам, господин Гамов.

У него дернулась щека от этих слов, он качнул головой, принимая и не принимая сказанное.

— Давай, я отвезу тебя в вашу гостиницу, а по дороге объясню.

— Вы с ума сошли. Мама взбесится…

— Да! Я сошел с ума! — долго сдерживаемое раздражение прорвалось, но он снова справился. — Я знаю. Знаю.

Понимая, что спорить с сумасшедшими бессмысленно, Вероника вытащила телефон.

— Звоните и говорите ей об этом сами.