Сезон охоты

— О, нет, нет, нет, — сказал он, подбегая к лежащему на земле мальчику. — Только не это!

Другой мальчик стоял рядом и кричал в шоке. Баррен опустился на колени, чтобы посмотреть на безмолвного ребенка, и его чуть не стошнило, когда он увидел темный кратер в боковой части головы мальчика. Из наушников, лежавших на земле рядом с ним, все еще играла веселая музыка.

Баррен наконец поднял глаза на кричащего мальчика и увидел красный туман, покрывающий его лицо. Он хотел сказать что-нибудь, чтобы успокоить его. Он хотел сказать, что это был несчастный случай. Он хотел сказать, что ему жаль. Но вместо этого он просто покачал головой, с открытым ртом и застывшим взглядом недоумения. Баррену показалось, что он услышал чей-то крик издалека. Он встал и посмотрел в ту сторону.

— Натан! — закричал Арнольд Моррис издалека, отчаянно разыскивая своих мальчиков. — Сэм! Где ты? Баррен встал рядом с телом Натана. Сэм задом наперед подошел к дереву и опустился на землю, рыдая на коленях.

— Сюда! Мы тут! — Баррен крикнул их отцу. — Произошел несчастный случай!

Последующие месяцы стали эмоциональным вихрем для всех участников процесса. Баррен был арестован, а семья Моррис оплакивала потерю своего ребенка. Хотя смерть Натана явно была несчастным случаем, Баррен нарушил главное правило охоты: всегда определять цель перед выстрелом. Адвокат, с которым Баррен заключил договор, был лучшим адвокатом по уголовным делам в штате. Он заключил сделку с обвинением; Баррен признал себя виновным в непредумышленном убийстве и получил десять лет условно и без тюремного заключения. Семья Моррис была удовлетворена признанием вины и больше никогда не видела Баррена.

После суда Баррен попытался вернуться к своей обычной жизни, но вскоре понял, что стал изгоем в собственном городе. Он не мог справиться с взглядами, которые на него бросали люди, когда узнавали, кто он и чем занимается. Вести дела стало невозможно, и он начал делегировать задачи, дойдя до того, что даже не приходил больше в офис. Его империя рухнула.

Его домашняя жизнь была не лучше. Сначала Ким пыталась быть рядом со своим мужем. Она знала, что его поступок был случайным, и хотела, чтобы он продолжал жить дальше. Хотя временами было невыносимо иметь дело с позором, она была готова пережить бурю, если бы он был готов. Однако Баррен все глубже погружался в жалость к себе и обиду. Он стал больше пить, и она была свидетелем всего этого. Когда его бизнес развалился, она поставила ему ультиматум: или он берет себя в руки, или она уходит. На следующий день он остался в доме один.

Только на третью годовщину несчастного случая на охоте он понял, что что-то должно измениться. Он знал, что так, как он жил, жить нельзя. Сидеть одному дома целый день, отчаянно пытаясь заглушить боль алкоголем, было не жизнью, а существованием. Он вспомнил о том, что приносило ему радость. Он вспомнил свое детство, когда вместе с отцом стрелял по банкам на заднем дворе. Он вспоминал ухмылку отца, когда он попадал в цель. Он подумал о том, что отец подумал бы о нем сейчас. Не теряя времени, он достал из шкафа свою винтовку и отправился обратно в лес.

Баррен уставился на восходящее солнце, которое уже полностью вышло из-за гор перед ним. Он снял свою камуфляжную шляпу, закрыл глаза и позволил своему лицу погреться в теплых лучах. Слезы выступили на глазах, когда он слегка покачнулся от опьянения. Он открыл глаза и вдохнул прохладное осеннее утро, наслаждаясь запахом сухих листьев и грязи. Он поднял винтовку и продолжил свой поход через лес.

Дерево выглядело иначе, чем он помнил его три года назад. Конечно, в последний раз, когда он смотрел на него, он подходил к нему с другого направления. На этот раз он шел от отеля Rusty Mountain Lodge, где он оставил свой автомобиль. Он намеренно шел по той же дороге, по которой в тот роковой день благодарения шли Натан и Сэм. Теперь, дойдя до места назначения, он посмотрел на массивное дерево.

Высокий платан был старше, чем он когда-либо предполагал, и, несомненно, был свидетелем многих выстрелов на своем веку. Он сомневался, что до трех лет назад рядом с этим деревом кого-то убивали. Глядя на него, он ничем не отличался от сотен окружающих его деревьев. Только тот, кто знал его прошлое, мог найти в нем что-то значительное. Он поднял глаза к небу, посмотрел на его ветви и двинулся вниз по толстому стволу, пока не уперся взглядом в точку на высоте чуть более шести футов от земли.

Пятна крови на коре побурели и потемнели, но они все еще были там. Даже в хаосе стрельбы Баррен помнил это пятно; оно навсегда запечатлелось в его памяти.

Он воспользовался моментом, чтобы оценить красоту окружающего его мира. Щебетали птицы, светило солнце, а листья исполняли свой ежегодный осенний танец перед тем, как их отпустит неизбежный ветер. Он сунул руку в жилет, достал фляжку, отвинтил крышку, допил содержимое и положил ее в карман — осторожно, чтобы не намусорить. Прохладный ветер обдувал его щеки, когда он прислонился спиной к отмеченному дереву.

Его руки двигались как на автопилоте, но он слушал только птиц. Он слушал все, что отвлекало его от той песни в наушниках Натана, которая играла в его голове по кругу последние три года. Его руки взвели курки, и он почувствовал, как холодный ствол винтовки уперся ему в подбородок. Он выдохнул и... выстрелил.

Баррен Макнил всегда хорошо владел оружием.