Положительные симптомы

Она снова засмеялась.

— Мама, — простонала я с улыбкой.

Она наклонилась, как будто мы заключили особый договор.

— Мы договорились или как?

Я закатив глаза кивнула. Она сделала все захватывающим.

После ужина она держала меня за руку, пока мы шли домой. Она воспроизвела реакцию официанта на слово "сиськи" с бесстрастным преувеличением. Сиськи, сказал он. Сиськи. Она растопырила руки в стороны изображая зомби. Ее версия истории всегда была лучше. Но когда мы продолжали идти по полупустым улицам, ее хватка сжалась вокруг моей руки. Паническое сжатие в предчувствии опасности.

— Мама?

Ее голова бешено дернулась.

— Мама? Что такое? Что случилось?

— Все в порядке — пробормотала она про себя. — Он ушел.

Я оглянулась, но там никого не было. Это случилось снова. Приступ.

* * *

Она потянула за мой рюкзак и сняла его с плеч. Она расстегнула центральный карман, заглянула внутрь и нашла мои фиолетовые ножницы. Те самые, которые я использовала для изготовления снежинок из строительной бумаги тем утром.

Это был не первый раз, когда моя мама видела то, чего не было. Она была больна, и ей становилось все хуже. Я знала это. Но мы были одной командой, и я дала ей обещание. Если бабушка и дедушка спросят, я скажу им, что все в порядке, что все не так уж плохо. Я решила, что это не ложь, если я тоже в это верю.

Она забилась в угол и защищалась ножницами.

Я потянулась к ней:

— Мама?

Она замахнулась на меня ножницами:

— Нет. Нет. Нет.

Я отступила. Озорство в ее глазах, ее большой, звонкий смех — все это исчезло. Она была маленькой, хрупкой и злой. Я хотела ее вылечить. Я хотела понять. Я решила, что если моя мама боится, то и я должна бояться.

Я закрыла глаза. Ничто из того, что я видела в этом мире, не растревожило ее, поэтому то, что мучило ее, должно было прийти из мира за пределами нашего. Я представила себе гигантское, неправильной формы существо. У него были черные глаза и длинные острые пальцы, как в том фильме, который я смотрела, когда не ложилась спать. Существо нависло над ее маленьким телом со злобным намерением. Нет. Остановитесь. Пожалуйста! Но это были лишь мысли в моей голове, а не слова, которые я могла бы выразить. Ей нужна была моя помощь, но я не могла пошевелиться. В горле стоял вкус рвоты. Срыгивание ужаса. Я кричала, но ничего не выходило.

Существо было в нескольких дюймах от лица моей матери, дразня ее. Она взяла ножницы, сделала вдох и проткнула дыру в его груди. Сердце существа оказалось больше, чем она ожидала, но она не отступала, вырывая его, пока оно не было полностью разорвано на куски. Я улыбнулась. Она сделала это. Она была героем.

Но когда я открыла глаза, я увидела тело моей матери на земле, ножницы все еще были в ее руке.

Существо забрало ее во вторник. Это был лишь вопрос времени, когда оно придет за мной.

* * *

Я лежу на снегу, довольная своим решением умереть. Но маленькая женщина, стоящая надо мной, не одобряет этого.

— Оставьте меня в покое, — бормочу я.

Она берет меня за руку.

— Нет! — кричу я. — Я не хочу. Оставь меня, блядь, в покое!

Она начинает тащить меня по снегу. Я пытаюсь оторвать свою руку от ее руки. Я пытаюсь упереться пятками в землю. Я хочу быть якорем, но она намного сильнее меня. Моя рука может вывихнуться в любую секунду.

Я умоляю ее:

— Отпусти меня. Пожалуйста.

Но она не хочет. Я чувствую, как мокрый снег скользит по моей спине. Позади меня мое тело прокладывает путь, как плуг. Женщина тянет сильнее, теперь она тащит меня еще быстрее.

Я создаю в голове картинки:солнце, бьющее мне в лицо, танцы под одну из моих любимых песен, бросок надувного круга в бассейн, пирог с марионберри, хороший поцелуй, вкус чего-то нового. Я умру. И это нормально.

Затем женщина отпускает меня. Мне кажется, что я падаю, но когда я открываю глаза, я все еще лежу на снегу. Женщина исчезла. У меня возникает странное желание позвать ее. Но прежде чем я успеваю это сделать, кто-то произносит мое имя.

— Мерил.

Рука тянется вниз и касается моего лба. Я поднимаю глаза и вижу Ричарда, стоящего надо мной. Я изо всех сил стараюсь говорить, но все, что я могу пробормотать, это.

— Г-г-где...?

— Ты жива. Боже, я так испугался! Мне нужно завести тебя в хижину. Пойдем. — Он накидывает на меня одеяло и пытается помочь мне подняться.

— Где она? — мягко спрашиваю я.

— Кто? — Ричард оглядывается вокруг, в замешательстве. — С тобой есть кто-то еще?

Я отворачиваюсь от него, смущаясь, и смотрю вдаль. Я напрягаю глаза, чтобы найти разницу между горизонтом и землей, но все выглядит одинаково.

И тут я вижу ее, смотрящую на меня издалека — женщину, которая притащила меня в безопасное место, а не разорвала на части. Я — все, что у нее есть. Я единственная, кто видит ее, и единственная, кто когда-либо увидит.