По ту сторону ночного неба

Объятия и тропический дождь

На улице было пасмурно, небо злилось, что я разрушила здешние устройство, тучи сгущались, ветер дул с такой силой, что казалось он всеми силами пытался изгнать меня. Ветер в моём мире обычно приятно ласкает кожу, обволакивая тело приятной негой, как при объятиях, но в мире по эту сторону ветер ощущался как удары, которые нанесены с яростью, которая копилась несколько лет, а потом не выдержав новой потери, вырвалась наружу. Ко всему этому прибавился ещё и мерзкий дождь, который был холодным и капал мелкими каплями, ударяясь об кожу, он старался проникнуть внутрь, чтобы добраться до самого сердца и свети его с ума.

Я облокотилась на грязную стену, выпрямила ноги, подняла взгляд к небу, которое злилось на меня и закрыла глаза, чтобы обратиться внутрь сознания. Там, где-то в глубинах сидело что-то очень теплое, своим сиянием и источаемой энергией оно грело меня. И, пока я старалась рассмотреть это нечто, я незаметно для себя заснула, а может быть это был и не сон, а медитация или я просто попала внутрь себя, во что-то нематериальное, поэтому моё тело и сознание больше не имело значения.

В этом состоянии я была наблюдателем и главным героем одновременно. Сначала я видела темноту, хотя может на самом деле я вообще ничего не видела и только ощущала, как неприятный, мелкий дождь превращается в тропический, который своим прикосновением приятно проникает сквозь мои клетки, согревая каждую молекулу тела. Вот дождь уже течёт вместе с кровью и разноситься по всему телу, становится тепло, будто несколько человек одновременно обнимают меня, причём не просто обнимают, а делают это искренне, с любовью. Люди забыли, что объятия- это не способ поздороваться или попрощаться, это не обычное приличие, объятия-это вселенский способ обменяться любовью, это высшая форма близости между людьми, когда твоё сердце заполняет пустое пространство в его грудной клетке, а его сердце заполняет твоё, когда соприкосновения вызывают приятную дрожь по всему телу, а каждая клеточка норовит слиться воедино с клетками другого человека. Вот, что такое объятия, о которых забыли люди, о которых забыла и я.

И тут яростный ветер, будто прощая, замедляется, чтобы больше не вредить мне своим напором, он понимает, что человек — это существо хрупкое, оно умеет чувствовать, сердце не просто мышца — это орган любви, глаза не просто способ видеть, это способ созерцать, кожа не просто телесный покров, это специальное изобретение, чтобы чувствовать каждое прикосновение. Ветер больше не видел во мне врага, он видел во мне прекрасное создание, уникальное и неизученное, теперь ветер ласкал каждую часть моего тела, изучая и удивляясь насколько это чудесно- быть человеком. Нутром я ощущала, что и небеса более не сердятся на меня, они с состраданием аккуратно закрывают солнце этого мира, чтобы оно не могло обжечь и потревожит меня, пока я нахожусь в себе, пока изучаю свой внутренний мир.

Почувствовав себя в безопасности, я спокойно продолжила падение во внутренний мир, хоть я любила всё контролировать и всегда боялась просто довериться течению жизни, сейчас я понимала, что это- единственный способ добраться до истины и найти ту дверь. Вдруг в темноте я разглядела сияние, я не могла понять, что это, потому что из-за яркого свечения не было видно очертаний. Я решилась подойти и рассмотреть. Приблизившись, я увидела перед собой непонятную субстанцию, было невозможно понять в каком агрегатном состоянии оно находится, не твёрдое, не жидкое, не газовое. Оно словно парило в этой темноте, но одновременно казалось, что это нечто вытекает из этой темноты, вглядываясь в центр, можно было разглядеть твёрдое ядро. Цвет тоже был непонятным, это нечто аккуратно перетекало из цвета в цвет, смешиваясь и вновь размешиваясь, но в какие-то моменты оно становилось молочно-белым. И тут я заметила цепь, цепью цвета грязного асфальта был окован каждый сантиметр, белый верх-черный низ, а перед собой, на том самом ядре, висел замок, большой, тяжёлый, с отверстием непонятной формы посередине. На самой цепи были видны капли алой, артериальной и багровой, венозной крови. “Что это такое?”— не успела подумать я, как почувствовала невыносимую боль, словно меня тоже связали цепью и стали её сильно натягивать, ржавчина безжалостно разрезала кожу, добираясь до крови и выпуская её наружу. В этих муках я заметила, что цепь на том самом нечто тоже стала затягиваться, сразу же проскочила мысль “Видимо, ты — это я, та я, которую я однажды сокрыла, заточила в кандалы, чтобы больше никогда и ничего не чувствовать, чтобы никогда больше не чувствовать боль, а вместе с ней и любовь. Я лишила себя жизни. Лишила себя самого человеческого и главного- чувств.

Из глаз рекой хлынули слёзы, в миг вспомнилось, что прошлая Я, что умела любить и ненавидеть, страдать и смеяться, плакать и радоваться, так боялась доверять, что просто решила отключить все чувства. Из груди вырвался протяжный крик, он выражал всю ту боль, что в прошлом мне пришлось пережить, свинцом в моём теле разлилось горе потерь, грудную клетку сжало разочарование от неудач, дыхание перехватило болью предательств. Испытывать такое было невыносимо, я кричала и при этом произносила чьи-то имена, хоть прежняя я и забыла этих людей, я всё равно молила их оказаться рядом. Внутри что-то заныло от желания ощутить тропический дождь, всё моё тело словно горело в огне, каждая клеточка моего тела ощущала эту боль, каждая молекула собирала ДНК этого чувства. “Вот, что такое моральная боль. Она и правда невыносимее физической.” Пока я мучилась в агониях, нечто передо мной тоже страдало, оно бесконечно меняло свою форму, её краски теперь обретали понятные мне цветы, сейчас они были яркими, такими, что слепят глаза и вызывают ярость. Упала последняя слеза, когда я вдруг ощутила приятную теплоту в области спины, дрожь начала разливаться по телу, расслабляя каждую мышцу, что пережили муки, дрожь медленно перешла в расслабление, теплота стала обволакивающей и успокаивающей. Слёзы испарились, я упала на пол, обняла себя и начала наслаждаться этим состоянием.

“Это — любовь”— тихо произнесло то нечто.