17 участок

Любопытство бросило саблю, вздохнуло и отвернулось от нас.

— Оно обиделось, — констатировал Кто-то.

— Так все-таки ты кто? — вспомнила я о собственной неосведомленности.

— Москвич рязанский, — вклинился Внутренний, — тутошне-тамошний! — не унимался он, посмеиваясь.

Любопытство повернулось. Приподняло брови и раскрыло рот. Дерзость громко вдохнула, желая что-то сказать. Я шикнула. Она не рискнула. Выдохнула и насупилась.

— Она по команде цапает? — спросил Кто-то, а Дерзость воспряла. Оживилась. Заерзала на плече.

— Нет! — сказала, как отрезала, я, а она фыркнула и отвернулась.

Из-за поворота выскочил ветер. Промчался мимо и юркнул в кусты. Мы переглянулись. Дерзость вздыбила шерсть. Оскалилась. Начала медленно сползать с плеча.

— Сидеть! — рявкнула я.

Внутренний громко икнул. Любопытство упустило саблю. Она, повалившись, стукнула. Внутренний икнул повторно. Кто-то хохотнул. Любопытство нарочно наступило на ногу Кому-то. Кто-то айкнул и дал Любопытству подзатыльник. Оно всхлипнуло. Дерзость тявкнула на Кого-то.

— Да что за возня?! — вновь разозлилась я.

Ветер выглянул из-за гранитной плиты. Дерзость ощетинилась и поползла вниз. Любопытство схватило саблю. Ринулось к плите. Ветер сиганул через нее и, сбив с ног Любопытство, скрылся из вида. Любопытство всхлипнуло от обиды.

— Дурдом, — вздохнул Внутренний.

Дерзость фыркнула и поползла вверх. Внутренний сдвинулся к правому плечу. Любопытство подняло саблю над головой. Дерзость зарычала.

— Сейчас точно цапнет! — с азартом сообщил Кто-то. — Опасный момент… — замер он в ожидании долгожданной развязки.

Дерзость огрызнулась. Любопытство отступило. Внутренний притаился. Дерзость взгромоздилась на плечо и нахохлилась.

— Э-эх, — разочарованно вздохнул Кто-то.

Все притихли…

— Угомонились? — спросила я, поражаясь собственному Терпению.

— Откуда оно у тебя взялось? — с насмешкой спросил Внутренний.

— Ой, это мое, — произнес Кто-то и протянул к Терпению руку. Дерзость клацнула зубами. Кто-то отдернул руку. — Да, впрочем, оно мне ни к чему. Оставь себе, — с опасением поглядывая на Дерзость, предложил Кто-то.

Дерзость раздула ноздри и, свесив лапы с плеча, вновь нахохлилась.

— Не-е-а, — протянул Внутренний, — Гордость не позволит оставить, — заявил уверенно он. — Прогони его, — сказал Голос, — кыш-кыш-кыш, — и принялся размахивать руками.

Раздраженное рычание. Что-то клацнуло. Внутренний айкнул. Стал дуть. Любопытство хихикнуло. Шлепок не последовал. Разочарование вздохнуло где-то за углом. Кто-то с насмешкой хмыкнул.

— Совсем одичала, — сделал заключение Кто-то, кивнув на Дерзость, у которой от напряжения дергалось веко и кожа на морде собиралась в складки. — Она точно рязанская?

— Фыр-р! — громко выдохнула она и облизала пасть длинным языком.

— Да нет! — воскликнул Внутренний. — Она ее у пегаса нашла, на Тверском. На клумбе сидела, грызла что-то.

— Кость? — предположил Кто-то.

Дерзость скривилась и высунула брезгливо язык, изображая тошноту.

— Н-нет, — покосился на нее Внутренний, заикнувшись, и сдвинулся чуть дальше, опасаясь, — вроде как, камень какой-то.

— Ну да, — улыбнулся Кто-то, — столичные замашки.

Все замолчали…

— И долго мы тут будем торчать? — наконец-то спросил Внутренний, а все вздохнули с облегчением, будто бы давно ожидали именно этого вопроса.

— Да где, тут-то? — опять задала я вопрос, вспомнив, что прежде ответа на него так и не получила.

— На участке, — ответил Кто-то.

Снова замолчали…

— На избирательном? — первым не выдержал Внутренний.

— Не-е-е, здесь не избирают, — отозвался Кто-то. — Здесь, где выкопали, там и закопали.

Любопытство опешило. Дерзость втянула голову в плечи, осматривая глазами мистический пейзаж. Внутренний разинул рот.

— Так, что за участок? — недоверчиво спросила я, понимая, что, кроме меня, на это никто не решится.

— Семнадцатый, — с какой-то осторожностью ответил Кто-то, рассматривая испуг присутствующих.

— Почему семнадцатый? — прибавила я недоверия и к этому вопросу тоже.

— А черт его знает, — пожал Кто-то плечами (ну если они у него были, конечно).

— А он где? — никак не могла довериться я Кому-либо.

— Кто «он»? — все-таки уточнил Кто-то.

Снова примолкли…

Дерзость вздохнула, утомившись. Свернулась клубком и засопела. Внутренний вздохнул, только в отличие от Дерзости с облегчением. Любопытство навострило уши, все ближе и ближе подползая к Кому-то. Кто-то… Нет, он по-прежнему молчал. Молчала и я.

— А поле где?! — неожиданно спросил Внутренний, да так громко, что все вздрогнули.

Дерзость подскочила и шумно задышала. Любопытство, как всегда, обронило саблю. Она брякнула… Никто не испугался. Все ожидали. Было предсказуемо.

— Ходынское? — предложил вариант ответа Кто-то, а Внутренний отрицательно покачал головой. — Чудес? — подсунул он еще один захудалый вариантишко.

Голос презрительно фыркнул.

— Нам и тут чудес хватает, — заявил он недовольно и даже немного зло. — Поле боя где?

— А на кой оно вам? — удивился Кто-то, подозревая нас в плохих намереньях.

— А саблю ему на кой купили? — спросил Внутренний, раздражаясь от того, что Кто-то слишком недогадливый.

Любопытство подпрыгнуло на месте, по-видимому, от восторга. Замахало руками. Дерзость рыкнула, клацнула зубами, стала спускаться. Любопытство угомонилось. Подняло саблю. Попыталось сунуть ее за пояс. Осознало, что пояса по-прежнему нет. Огорчилось.

— Вернись! — приказала я Дерзости.

Она оскалилась. Попыталась цапнуть. Не меня. Внутренний. Он растерялся, не ожидая такой подлости. Сконфузился. Любопытство засеменило ногами, топчась на месте. Водрузило саблю на плечо. Не на мое. На свое. Дерзость полезла вверх, царапаясь. Когти соскальзывали. Было неприятно. Но Чье-то Терпение все еще было у меня, поэтому держалась я достойно. Терпение оказалось качественным и прочным. Не лопалось. Дерзость злилась. Дождь усиливался…

— А дождь тут при чем? — удивился Внутренний, оборвав слова автора.

— Ни при чем, но он усиливался! — категорично произнесла я, тем самым давая понять: без усиливающегося дождя никак нельзя.

— Значит, без дождя никак нельзя, а без зонта под этим самым дождем как-то можно? — рассердился Внутренний.

— Тебе-то что? — удивленно спросила я. — Ты в голове, на тебя не капает.

— На голову-то капает! — еще больше рассердился он.

— Так на мою же! — повысила я голос. Дерзость забурчала, приподняв губу и обнажив клык. — Пускай капает! Не твое дело, что на нее капает и капает ли вообще! — Дерзость клацнула, зашипела, напряглась.

— Еще нужно выяснить, кому эта голова принадлежит по праву!

Дерзость гаркнула. Внутренний прикинулся шлангом. Дерзость фыркнула и произвела контрольный «клац» зубами, после чего встряхнулась и села.

— По какому праву? — решил уточнить Кто-то.

Никто уточнять не стал. Любопытство бросило саблю и сразу же пнуло ногой.

— Ну вот, — прошипел Внутренний, — пообещала ему, оно понадеялось, а ты не сдержала. Только саблю зря взяли.

— Где брали-то? — поинтересовался Кто-то у Голоса.

— Так на площади, — сообщил тот.

— На Павелецкой? — продолжал наводить справки он, интересуясь.

— Нет, на Красной, — с какой-то гордостью произнес Внутренний.

— Так там же дорого!

— Так оно захотело, — кивнул он на Любопытство и недовольно скорчился. — Всхлипнуло, надулось, пришлось взять. Говорил, всыпать ему разок хорошенько, чтобы не хлюпало и не артачилось! — Внутренний зафырчал, наблюдая за довольным Любопытством, показывающим ему язык. — Потопали на поле, ну, хоть на Ходынское, ну, хоть куда-нибудь уже. Тошно здесь, нет мочи.

— От чего тошно? — спросил Кто-то.

— От чудес, — фыркнул Внутренний. — Ну, потопали-потопали.

— И выход найдешь? — с насмешкой спросил Кто-то.

Голос растерялся. Притих. Все притихли…

Рычание…

— Дерзость тоже притихла! — рявкнула я на нее, раздражаясь от того, что слова автора постоянно кто-то прерывал.

— Я не прерывал… — начал Кто-то желая окончить, но я не позволила.

— Все притихли, — повторила я спокойно, вовремя ухватив за шиворот Терпение, пытающееся дать деру.

Ветер… тоже притих.

— Уф-ф, — вздохнул с явным облегчением Ввысь. Встрепенулся. Посыпались сверху перья.

— Апчхи, — почесало нос Любопытство, глядя на Ввысь.

Дерзость хапанула пастью перо. Оно прилипло к языку. Она подскочила, высунула язык, затрясла головой, зафырчала. Внутренний хохотнул. Дерзость оскалилась, но вспомнив о пере, снова затрясла головой. Попыталась его лапой. Оно никак. Прилипло. Намертво…

— Так тут все кругом намертво, — произнес Кто-то.

Я шикнула. Дерзость замерла. Уставилась на Кого-то. Язык повис. Перо на месте. Мокрое, слюнявое. Внутренний потянулся к нему. Попытался убрать. Дерзость гаркнула, рыкнула, взъерошилась, ощетинилась. Громко клацнуло и сразу же щелкнуло, после чего айкнуло, а затем хохотнуло. Шлепок, жалостливый всхлип. Терпение ринулось в сторону. Ухватила его за шиворот. Шиворот остался в руке, Терпение сигануло в кусты. По-видимому, наткнулось на ветку, потому что бабахнуло.

— Лопнуло, — с сожалением вздохнул Кто-то.

— И черт с ним! — разозлилась я, таки лишившись Терпения. — Гордость все равно не позволила бы оставить.

— Оно ведь рязанское, — опять Кто-то вздохнул.

— Ненадежное оно, — заключил Внутренний.

— Так рязанское же, оттого и ненадежное…

Все задумались. О рязанской ненадежности. Ветер зашелестел. Никто не обратил внимания. Он обиделся. Пошелестел дальше, вздыхая. Вернулась Тишина. Бродила туда-сюда мимо загадочных клеток. В этот раз была особенно тиха. Стало ясно: она действительно самая тихая Тишина из всей тихой московской Тишины. В малой степени присутствовало и Разочарование. Оно наблюдало. Не вздыхало. Я вздыхала вместо него. Опустилась на скамейку подле креста. Закрыла глаза. Кряхтя и охая, рядом уселась Усталость. Придвинулась ближе. Обняла. Что-то бомкнуло. После чего не шлепнуло, затем не всхлипнуло и даже разочарованно не вздохнуло, и уж тем более не хихикнуло, но зато бомкнуло повторно.

— Сабля? — спросила я Внутренний.

— Часы, — шепнул он.

— Где? — удивилась я.

— На башне, — тоже чему-то удивился Голос.

— На средневековой? — почему-то испугалась я.

— На Спасской, — пожал плечами Внутренний.

— Где я? — распахнула я глаза и осмотрелась.

— На месте, — с особой осторожностью ответил он, поглядывая на меня с опаской.

— На своем? — все же решила уточнить я.

— На Лобном, — приподнял брови Голос, удивляясь моему удивлению.

— Москва? — задала я контрольный вопрос.

— Она самая, — прозвучал контрольный ответ на контрольный вопрос.

Я вздохнула с облегчением. Снова Бомкнуло. После чего что-то свалилось на мою голову.

— Ввысь? — спросила я Внутренний.