Сказка #35

— Кто-нибудь выходил?

— Нет, сэр, — по-военному ответил мужчина. — Один из ваших в дальней комнате производит осмотр, но ничего не нашёл, — заметил он, — мы спрашивали через окно.

— А второй?

— Мелькал в окнах, — пожал плечами, — молчит.

Офицер тут же пропал в тёмном дверном проёме.

Ему не верилось, что трупы могут ходит, он вторил себе, что должно быть объяснение происходящему, что нельзя вот так, мёртвому уже не первый год, подняться из могилы.

В дальней комнате, где обследование проводил один из полицейских, зашёл офицер.

— Почему вы разделились?

— Бобби пошёл искать подвал, — с удивлением произнёс он. — В доме полно шумов, мы слушали в разных частях его шаги и скрипы, решили, что так будет продуктивнее.

— Но это небезопасно! — выпалил офицер. — Это нарушение приказа!

— Я знаю, но…

— Никаких но! — и тон его был категоричен.

Держа оружие наготове, оба они отправились обследовать оставшиеся комнаты, которые небольшими чуланами ютились справа и слева от длинного коридора.

— Не хочу тебя пугать, — шёпотом говорил офицер, — но старушки нет на месте.

— Дева Мария, — произнёс ошарашенный коп. Оцепенев от увиденного громко икнул, что и привело его в чувство. — У меня волосы подмышками зашевелились. Я обязательно расскажу это своим сорванцам, это настоящее приключение. Может хоть тогда они отвлекутся от точных наук.

Уже молча, они вошли в большую гостиную. Стоящий в центре сложенный диван чем-то напоминал виденного ранее мертвеца, такой же полуразложившийся, с зияющими дырами разных размеров, выцветший и пропитанный тоннами непонятной, смердящей юшки.

Луч света фонаря выхватывал такие же «разложившиеся» вещи некогда богато обставленной комнаты.

Сделав круг, напарники замерли от онемения. В дверном проходе стояла старуха держащая в руках ржавый топор.

— Если вы не опустите топор, — выдавил из себя офицер, — мы вынуждены будем открыть огонь.

Старуха не отреагировала, лишь подняла топор выше. Вторая рука её была спрятана за спиной.

— Мэм, ещё раз повторяем, — настойчиво и твердо произнес второй полицейский, — немедленно опустите топор.

Рука старухи разжалась и топор, грузно ударившись один раз об упругие, сухие доски дома, оказался на полу.

Вторая рука «трупа» медленно начала показываться из-за спины. Лицо её обезображивала страшная гримаса злорадства отрезанных губ. По шее текла кровь сливаясь с цветом разложившегося тела.

Как только офицер увидел блеск металла в руке старухи, тут же раздался громкий хлопок, ударивший по ушам, и старуха пропала из дверного проёма.

Копы подошли ближе, но тело старухи не увидели сразу, слишком темно, слишком много хлама в комнатах и разглядеть в этой разрухе нечто похожее на человека, было сложно.

Как только свет фонаря вырвал тело из темноты, стало понятно, что точным выстрелом она была поражена в лицо, от чего безобразная улыбка, так и не сошедшая с него, провалилась внутрь, полностью обнажив зубы и вывернув нос. Юшка крови на растеклась далеко, она быстро впиталась высохшими за многие года досками.

— Это пистолет Бобби, — произнёс напарник, и они мигом бросились на его поиски.

Сразу после выстрела, пробираясь через захламлённые комнаты, появились фермеры, ожидающие до этого снаружи. Словно натасканные псы они шныряли по дому, но не находили никаких признаков второго полицейского. Поиски оказались тщетны.

Через три часа после случившегося, наступило утро. Дом был исследован весь, в этом помогали и прибывшая подмога и местные фермеры, в числе которых был и тот самый, первый свидетель.

Никаких результатов.

Стоя рядом с машиной, держа в руках уже севший, но не выключенный, еле горящий фонарь, задавал свои вопросы офицер группе подмоги, прибывшей около часа назад.

— Не мог он убежать, он не трус, я за него ручаюсь, — говорил он.

— Но другого объяснения нет! — отвечал ему эксперт. — Он не мог просто испариться, он или ушёл и заблудился, либо на этот вопрос могут ответить только злые духи.

— И вы туда же? — иронично заявил коп. — Мы несколько часов назад убили человека, переодевающегося в кожу его разложившейся матери, никаких живых мертвецов не существует.

— И всё же, несмотря на ваши доводы и правоту…

— Мне нужно объяснение. Я знаю, что мистики не существует.

— Мы ничего не можем пока сказать. Простите, офицер.

Как только последняя полицейская машина отъехала от дома и рядом не осталось никого и ничего, кроме ограждающей бело-красной ленты, развевающейся на ветру, с тыльной стороны дома показался человек.

В дом полетела открытая канистра бензина и зажигалка, не успевшая погаснуть в полёте.

Спустя несколько дней ненавистной бумажной работы офицер приехал лично встретиться в патологоанатомом института, в котором вскрывали «ожившую старушку».

Город всё так же накрывал апельсиновый цвет и он прятался в приятной тени, а солнце по-прежнему играло в прятки за невысокими домами.

Все его домыслы подтвердились: этот больной психопат срезал с недавно откопанной матери кожу и, сшив из неё «костюм», одевал на себя. Отрезав себе гинеталии, полностью перевоплотился в мать: набил кусками плоти искусственную грудь, намертво приклеил скальп из волос. Напялив поверх всего сарафан, был доволен своим перевоплощением.

— Конечно это психически нездоровый человек, — заметил патологоанатом, — вдобавок он отрезал себе губы и кончик носа. В таком виде он и ходил по окрестностям?

— Да. Писали в местных блогах о том, что видели призрак женщины, — задумчиво отвечал офицер. — Именно это меня и заинтересовало.

— Вы — полицейский, и интересуетесь мистикой?

— Увлечение детства — скорее чтобы опровергнуть.

— Ну тогда этот интерес мне понятен.

Врач неожиданно вспомнил и окликнул копа:

— Кстати, вы отыскали своего коллегу?

— Нет. Поиски продолжаются, — доложил он и, развернувшись, направился к полицейской машине.

На небольшом холме, в то самое время, когда офицер ещё разговаривал с патологоанатомом о судьбе напарника, внутри амбара, продуваемого всеми ветрами, начал шевелиться пол.

Доски пола амбара, выгнувшись, издали усталый и короткий хруст и, раскинувшись по сторонам, лениво раскинулись в стороны.

В темноте совсем было не разглядеть того, кто вытаскивал большой и грузный мешок, из которого сочилась чёрная, вязкая жижа.

На пепелище дома в нескольких местах прорывался едкими, вонючими струйками дыма.

На место, где оставался призрачный намёк на входные двери, вышла пожилая, искорёженная в осанке женщина с тем самым мешком. И если бы кто-то мог её сейчас видеть, то сильно удивился бы тому, какие она приобрела под своим носом пышные, густые усы.