Жили они долго и счастливо

И я злюсь.

Я злюсь из-за того, что из-за ее смерти не смогу прожить с ней счастливую жизнь. В любом случае, перестань думать об этом. Хватит откладывать.

Легче не станет, если ты будешь откладывать это.

Во всяком случае, это будет только сложнее.

Просто сделай это.

Я становлюсь на колени на пол рядом со спящим Ангелом и глажу ее лицо. Я наклоняюсь вперед – мягкий, нежный поцелуй в лоб...

Прощальный поцелуй?

Я затыкаю ей рот левой рукой, а правой зажимаю ей ноздри, не давая воздуху ни войти, ни выйти. В третий раз за сегодня у меня начинают слезиться глаза. Я ненавижу чувство слезящихся глаз. Это заставляет меня чувствовать себя менее мужественным. Это заставляет меня чувствовать себя слабым.

По крайней мере, она теперь в лучшем мире.

Я наклоняюсь над ее телом и шепчу:

- Это твоя вина.

И это ее вина.

Почему она должна была пытаться убежать от меня? Я был так добр к ней.

Между нами все могло бы быть идеально – со временем.

Почему она должна была быть такой нетерпеливой?

Я смотрю на ее грудь, чтобы увидеть хоть какой-то признак движения. Она вздымается. Неглубоко, но... все же...

Давай, Сьюзи.

Ну давай же.

Еще один поцелуй в лоб.

– Я бы любил тебя вечно, – прошептал я, не зная, почему я на самом деле шепчу.

Она меня не слышит.

Грудь все еще движется.

Иисус, ебаный Христос – сколько времени это займет? Я бы пошел и погуглил, но потом мне пришлось бы начинать заново. Давай, Сьюзи... Хватит уже. Кто бы мог подумать, что ее сердце такое сильное? Все еще видно, как грудь вздымается.

К черту.

Я отпускаю ее и бросаюсь к стене гаража, где висят инструменты – лопата это первое, что мне попадается. Это уж точно сработает. Вернемся к Сьюзи.

Я пытался сделать это красиво.

Я пытался быть гуманным.

Добрым.

Нежным.

Но я не могу позволить ей очнуться. Я не хочу видеть ее боль. Я не монстр.

Я поднимаю лопату высоко в воздух и изо всех сил обрушиваю ее на ее шею; острие лопаты вспорола ей шею. Моих сил недостаточно, чтобы обезглавить ее, но с таким кровотечением она скоро умрет. Тем не менее, я снова высоко поднимаю лопату и с грохотом опускаю ее вниз.

На этот раз я слышу, как край лезвия ударился о бетон под ее телом; ее голова больше к ней не прикреплена. Мне не нужно беспокоиться о том, что Сьюзи очнется сейчас. Я останавливаюсь и бросаю лопату, глядя на ее мертвое тело.

Не знаю почему, но я падаю на колени и испускаю самый громкий крик, на который способен – крик, наполненный болью и печалью. Я любил ее. Правда.

Я любил ее.

Я убил ее.

Нет.

Это она убила себя.

В тот момент, когда она сбежала от меня

Несмотря на это...

...я чувствую себя опустошенным.

Потерянным. Одиноким.

Все, что я сделал для нее...

Я сделал все это зря.

Она была Единственной. Она была моей женщиной, моей королевой... моей принцессой. Я люблю ее.

Я любил ее.

Я вытираю слезы с глаз.

Я никогда не найду никого похожего на Сьюзи. Никогда.

Ну... я найду кого-нибудь другого.

В итоге.

Я найду кого-нибудь другого – после скорби по ней.

Интересно, сколько ты должен оплакивать человека? Пару часов? Дольше? Короче?

Мне нужно погуглить после того, как я уберу беспорядок.

Я хмурюсь, когда еще одно чувство пробирается сквозь мое тело. Сначала это проникает в мой организм, почти незаметно для меня, но... я чувствую... мне становится спокойнее. Все это время со Сьюзи я все больше и больше напрягался. Больше заводился и злился. Все это время я был не в себе, а теперь – вот она умерла... Я снова чувствую себя прежним.

Улыбка расползается по моему лицу.

Может, это крик вымыл ядовитые мысли и эмоции из моего тела? Может быть, это просто Сьюзи толкнула меня в более темное место моей души, где я только беспокоился о том, чтобы наладить с ней отношения...

А сейчас ее нет...

Теперь, когда она ушла, не будет больше ни стресса, ни беспокойства.

Я не могу не чувствовать себя плохо из-за того, что мы зашли так далеко, прежде чем я понял, что...

...может быть, она все-таки не для меня.

Я не уверен, что чувствую.

Может быть, я просто в шоке, и, когда я сегодня вечером буду один, я снова буду скучать по ней и сожалеть обо всем этом... Я не знаю.

Есть поговорка, которую я слышал много лет назад...

"Нужно просто вновь вернуться в седло" .

Теперь разделай ее, закопай то, что мне не нужно, и заморозь то, что можно съесть.

А потом...

...a потом вернись в супермаркет.

Если я действительно сейчас чувствую себя спокойно, потому что Сьюзи была не для меня...

...это означает...

Единственная все еще там, ждет, пока я ее найду.

И я найду ее.

Я найду свою половинку...

Я беру Сюзи за хорошенькую головку и целую ее в лоб.

Я буду по тебе скучать.

По крайней мере, она не пропадет зря.

И еще один положительный момент, который я вынес из всей этой ситуации, это то, что мне нужно внести некоторые изменения в дом, чтобы убедиться, что все снова не кончится плохо.

Я улыбаюсь.

Я думаю...

...Сьюзи была моей тренировкой.

Юная Сьюзи.

Я поворачиваю голову Сьюзи в сторону и шепчу ей на ухо:

- Ты мне очень помогла.

"Новое начало" 

РАНЕЕ...

Поднимись наверх, ты устала. Если ты все еще захочешь уйти утром, я обещаю, что не буду пытаться тебя остановить...

– Хорошо. Я устала.

Я встаю и хромаю вверх по лестнице в главную спальню.

Я открываю дверь и улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ и похлопывает по кровати рядом с собой, приглашая меня отдохнуть с ним.

Я скучал по тебе.

– Извини, – говорю я, хромая в комнату с нечеткими мыслями и тяжелой головой.

Я забираюсь на кровать к Питеру и прижимаюсь к нему, кладя голову ему на колени, позволяя ему гладить меня по волосам.

Утром тебе станет лучше, – утешает он меня.

– Я надеюсь...

Завтра будет новый день.

Сомневаюсь, что он мне поможет, но, по крайней мере, будет разговаривать со мной, пока я работаю. Хотя бы он составит мне компанию, и кто знает – может быть, однажды мне удастся снять достаточно кирпичей со стены, чтобы выбраться наружу. Если это не удастся, часть меня надеется, что, возможно, какие-нибудь бродяги наткнутся на дом и вломятся в него.

Однажды кто-то должен нас найти.

- Спокойной ночи, Питер.

Спокойной ночи, Ванесса.

Я закрываю глаза.

Несмотря на мой взбудораженный разум, мои веки закрываются, и я чувствую, как ко мне подкрадывается беспамятство, которое заставляет мое тело онеметь, а мысли успокоиться...

1

Странный сон!

Я открываю глаза.

Это не сон...

Я тяжело вздыхаю и переворачиваюсь на бок, и мое сердце замирает, когда мой взгляд фокусируется на Питере, смотрящем прямо на меня со своей стороны кровати.

– Доброе утро, – говорю я.

Нет ответа.

Он не отвечает.

Даже "Доброе утро, Ванесса" из обычной вежливости. Без сомнения, все еще расстроен. Я не очень хорошо его знаю, интересно, как долго он обычно обижается.

Нет.

Мне все равно.

Не долго мне осталось терпеть его упрямые перепады настроения и непредсказуемый характер – что еще хуже, его детское молчание.

И это мы, женщины, обычно молчим, когда обижаемся?

До моего выхода осталось не так много времени...

Жду не дождусь.

Чем больше я думаю об этом, тем больше воодушевляюсь.

Я так близка!

Теперь я почти чувствую вкус свободы!

Одна только мысль о новом начале наполняла меня чувством надежды, от которого я давно отказалась.

Но в доме нет часов.

Он сказал, что нам не нужны часы. Он сказал, что время не имеет значения, не тогда, когда мы были друг у друга. Ну а что теперь?

Только я в этом богом забытом доме.

Замурованные окна скрывают любой намек на то, день на улице или ночь.

Я чувствую себя лучше после сна, учитывая все обстоятельства. Хотя все равно устала. Могу часами лежать в постели – по крайней мере, могла бы, если бы его здесь не было. Он начинает пахнуть.

И кто в этом виноват?

Я подпрыгиваю от звука его голоса и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

Он не двигался.

Все еще.

Это все в моих мыслях.

– Да пошел ты нахуй! – шиплю я на него.

На кратчайшее мгновение, клянусь, я вижу его ухмылку, расползающуюся по его лицу, и легкое мерцание в одном из его безжизненных, тусклых глаз.

– Да пошел ты! – говорю я, плюнув в него.

Это напоминание нам обоим, что я выиграла

Ванесса победила.

Он проиграл.

Я убила его.

Улыбка расползается по моему лицу, когда я поднимаюсь с кровати. Как только мои ноги касаются пола, я с криком падаю на колени, забыв ненадолго о распухшей лодыжке.

Нет, это ты пошла нахуй!

Питер смеется надо мной.

Я бросаю на него взгляд. Он все еще смотрит на меня. Прежде чем встать, я протягиваю руку через кровать, хватаю одну из подушек и швыряю ее ему в лицо, закрывая его голову, чтобы он не смотрел на меня.

Как глупо!

Он не смотрит на меня.

Он не может.

Тем не менее, его взгляд заставляет меня чувствовать себя неловко. С глаз долой, из сердца вон.

Я опускаю руки на пол, чтобы подняться, и моя левая рука приземляется на что-то мягкое... что-то мягкое.

Не смотри.

Это может быть только одно.

Я стараюсь не вздрагивать, когда мысль о том, что я сделала, пронеслась в моей голове.

Не думай об этом. Выкинь из головы...

Легко сказать!

Не глядя вниз, я поднимаю руку и швыряю... это... под кровать.

С глаз долой, из сердца вон.

Это останется с тобой навсегда, ты же знаешь.

- Иди нахуй!

2

Спускаться по лестнице с моей лодыжкой не становится легче. Одной рукой упираясь в стену, а другой вцепившись в перила, я пытался спрыгивать с каждой ступеньки, используя здоровую ногу.

Время от времени обе мои ноги ударяются о ступеньки, и я чувствую, как простреливает боль от лодыжки до самого тела. Каждый раз, когда это происходит, я не могу не всхлипнуть.

Так больно.

Часть меня думает, что я должна просто разбить небольшой базовый лагерь внизу, чтобы мне не нужно было постоянно подниматься наверх, пока моя лодыжка не заживет.

Интересно, насколько все плохо?

Перестань думать об этом.

Было бы неплохо иметь внизу еще и базовый лагерь – чтобы мне не надо было подниматься наверх и видеть его. Может быть, если я останусь внизу, я его не буду слышать?

Ты всегда меня будешь слышать.

Ты всегда будешь чувствовать чувство вины.

Я не сделала ничего плохого. Это была самооборона.

Я все еще был человеком.

Игнорируй его.

Базовый лагерь – глупая идея.

Потеря времени.

Я просто хочу уйти отсюда. Нет смысла тратить время на создание комфортной среды обитания. Я не хочу оставаться здесь еще на одну ночь.