Матовое зеркало

Девочка стояла, прижавшись спиной к стене, и тихо плакала.

— Алиса, милая, что с тобой?

Алиса отняла ладони от лица, сухо всхлипнула еще раз и посмотрела на нее прямо и укоризненно. Но — ничего не ответила.

— Что ты делаешь в такой час в кладовке? — стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила Хелен, а затем сделала шаг вперед, протягивая руку к дочери. Ее нужно увести. Немедленно.

Но пальцы уперлись в гладкую стеклянную поверхность.

Зеркало! Это было зеркало!

И в нем отражалась ее Алиса.

Отражение, а вовсе не живая девочка! Но можно ли было назвать живой ту, что сейчас спала в алисиной постели?

Вот она, Алиса — заперта в зеркале. И не дотянуться до нее... Даже не дотронуться!

Как же это? Что же это происходит?

— Это она ненастоящая, мама, — тихо сказало отражение Алисы, — та, другая. Мы просто поменялись с ней местами. Вытащи меня отсюда, пожалуйста, вытащи! Здесь так страшно, как будто все наоборот… Помоги мне… Китти пыталась. Но у нее ничего не вышло.

Из зеркала слабо мяукнули.

Хелен почувствовала, как ком подкатывает к горлу, мешая ей закричать.

Пол и стены внезапно поменялись местами.

* * *

Очнулась Хелен утром в кладовке. Высокая узкая рама стояла пустой. Зеркало рассыпалось в сыпучую, тускло поблескивающую пыль.

И спасать кого-то было слишком поздно.

~~~

1 декабря.

Я должна была спасти свою Алису.

Но не-Алиса разбила зеркало. Я точно знаю, что это сделала она, — хотя бы потому, что теперь она абсолютно счастлива.

Все сошлось, все слилось в пугающей мозаике. И родинка на левом — левом, черт его побери! — плече. И холодный, отстраненный вид: не-Алиса — отражение, но в самом пугающем из смыслов. Просто отражение. Просто портрет, выполненный зеркалом со скрупулезной точностью и повторяющий движения оригинала. Приученный повторять, и больше ничего. В изображении нет жизни. Да, да, я уверена — она даже не живая!

Я спросила у нее вчера, стараясь, конечно не показывать страха: «Чего ты хочешь, Алиса?»

А она посмотрела прямо на меня, и ее глаза были такими же темными и матовыми, как поверхность проклятого зеркала.

— Я хочу жить, — сказала она просто.

Она знает.

И знает, что я знаю. Но что мне с этим делать? Звать экзорциста? Окончательно сойти с ума?

Нужно торопиться, пока зеркальная малютка не решила, что я знаю слишком много.

Сколько людей сгинуло от проклятого зеркала? Десятки? Сотни? Не в этом ужас, а в том, что среди них моя девочка. Моя Алиса.

Завтра я пойду в тот самый магазин, где его купила. Может быть, там есть такое же зеркало — это единственная моя надежда. Если же нет — обойду все магазины на свете, загляну в каждое зеркало, но найду в нем Алису. Я знаю, она меня ждет. И я ее вытащу, чего бы мне это ни стоило.

А если не-Алиса так хочет жить, пусть остается, и у меня будет две дочери, две Алисы — пусть! Мне все равно. Только бы все было хорошо.

Приписка крупным детским почерком:

«В одном мире не могут существовать две совершенно одинаковых Алисы».