Проблемы самоопределения котов

Брыва и Крыва сидели на завалинке и болтали ногами.

— Ластаўкi нiзка лятаюць. К дождю! — сказал Брыва. Крыва поморщился.

— Ластаўкi, як жа… Вось, жабкi квохчат як прыдуркаватыя, ось гэта к дождю!

— Жабкi, гэта ж канешне. Жабкi гэта справа такая, — миролюбиво ответил Брыва.

Мимо прошёл Шерстопал — огромный рыжий кот, принадлежавший красавице Настасье. У него были пронзительные голубые глаза, отражавшие глубокое летнее небо, и глуповатое котёночье выражение на широкой морде. Где и как его мамка встретила мейнкуна — бог весть, но так уж получилось, что Шерстопал уже перерос и её, и всех остальных деревенских кошек, а ума у него было меньше, чем у подростка. Он остановился понюхать ромашку и громко чихнул.

— Прыгажун-та якi! — заметил Брыва.

— Красавéц, — согласился Крыва.

Двое домовых затянулись своими трубками, как по команде, и выпустили кольца дыма. Крыва закашлялся, и Брыва ласково постучал его по спине. Ляпота!

Шерстопал погнался за бабочкой, отвлёкся на травинку и завалился на бок, чтобы было удобнее хватать её всеми четырьмя лапами — ведь двух для такого опасного врага явно недостаточно! Брыва с Крывой следили за тем, как он смешно открывает пасть и пытается укусить “змею” за колосок, но делает это так неловко, что ему никак не удаётся её схватить, она всё время выскальзывает из клыков. Наконец хвостатому гуляке надоело, он вскочил на ноги, отряхнулся и деловито засеменил к дому.

Дом Настасьи располагался по соседству от того, где сидели домовые, поэтому им открывался отличный вид. Кот вынырнул из высокой травы, преодолел оставшуюся пару метров в три прыжка, взобрался на крыльцо, стукнул лапой по двери и издал громкий мяв.

— Мя-а-а-ав, — проревел он для надёжности ещё раз. Из дома послышались шаги, распахнулась дверь, и на пороге показалась сама Настасья: волосы — чистый лён, щёки пылают как маков цвет, брови высокими дугами украшают лоб, а стать — как у богатырши.

— Пришёл, дурак? — спросила она Шерстопала. — Ну заходи давай.

Но кот не сдвинулся с места.

Настасья нахмурилась.

— Не хочешь? Ну и не надо. — С этими словами она захлопнула дверь и ушла хлопотать по дому.

Но Шерстопал не мог с этим согласиться.

— Мря-а-а-ав! — сказал он.

— Дурная галава, — прокомментировал Брыва.

— Бедны хлопчык, — ответил Крыва.

Дверь опять открылась, и Настасья снова показалась на пороге.

— Кот, — строго сказала она. — Ты уж определись, ты туда или сюда. Я дверь открытой держать не хочу, мошкà летит.

Шерстопал взгромоздился на порог и уставился на хозяйку голубыми глазищами.

— Мря, — сказал он. — Мря.

— Не надо мне тут “мря”, — ответила Настасья, уперев руки в боки. — Ответь нормально, ты заходишь или остаёшься?

Тишина, нарушаемая лишь причмокиванием Брывы, посасывающего свою трубку.

— Ну нет так нет, — сказала Настасья, спихнула рыжего на крыльцо и захлопнула дверь.

Кот грустно уставился на преграду.

— Мря, — начал он свой плач о потерянном доме. — Мря-мря. Мря-а! Мря-а-а! МР-РЯУ!

Но Настасья не слышала или делала вид, что не слышит, и более не выходила.

Тогда Шерстопал встал на задние лапы, потянулся, схватился передними лапами за ручку и попытался открыть дверь самостоятельно. Брыва с Крывой внимательно следили за его потугами, но увы — они оказались безрезультатными.

— Нiчо-ога, — протянул Брыва. — Яшчэ навучысся.

Крыва постучал трубкой о завалинку, прочищая её, и набил новой порцией табака. Брыва любезно дал ему прикурить.

Шерстопал нервно забарабанил хвостом по доскам: кажется, он понял, что всё-таки хочет домой, но теперь жестокосердная хозяйка не хотела его пускать. Что же делать бедному зверю? Он осмотрелся, и взгляд его поймала приоткрытая форточка, зиявшая щелью наверху одного из окон. Если как-нибудь изловчиться…

— Каты атличаюцца розумам i саабразiтельнасцю, — прокомментировал Брыва торчащий из форточки зад застрявшего кота, — а таксама лоўкасцю ды грацыёзнасцю.

— Але ня гэты, — ответил Крыва.

— Але ня гэты, — согласился Брыва.

Они ещё немного помедитировали на нервно извивающийся рыжий хвост, потом Крыва повернулся к Брыве.

— Гэта… памахчы трэба.

Брыва прищурился.

— Памахчы? А чаму б i не, — сказал он, и домовые поднялись с завалинки.

— У-ух! — ухнули они, когда Брыва забрался Крыве на плечи, чтобы достать до пушистой задницы.

— Кр-ряк! — крякнули, когда Брыва толкнул Шерстопала внутрь, и тот провалился в дом.

— Хр-рясь! — кот не справился приземлиться на четыре лапы и что-то уронил в своём полёте.

— Ах ты ж скотина! — крикнула ничуть не удивившаяся появлению кота Настасья.

Домовые вернулись на завалинку и, довольные собой, продолжили курить трубки и смотреть в синее летнее небо.

— Ластаўкi нiзка лятаюць. К дождю!