Как я отметил 4000 лет

— Да как ты, плесень, смеешь себя так величать? — Вурдис аж краснеет от злости, но Пеннивайз его оттесняет в сторону, приближает к очкарику раскрашенную морду и ухмыляется:

— А почему ты так себя назвал, мой юный друг?

— Так это, фикрайтер я, — отрок чешет прыщавый нос и нахально хватает очки из когтей Яги. — А клевый кроссовер может выйти! Ты ведь Пеннивайз из «Оно»? — клоун кивает, а этот фик-как-его-там остальных гостей оглядывает, глаза щурит. — Кто там еще у нас? Фредди, Самара, Дракула… М-да-а, старье. Ну ничего, сойдет! Классика всегда в моде.

Гости мои злобно на парня зыркают, а тому хоть бы хны.

— А ты кто? — щурится на меня через свои очки. Помрет сейчас, думаю, от взгляда моего. Но нет, живехонек, ничего ему не делается. — Ты Джабба Хатт, что ли? Не, не похож. Из нового Ведьмака, наверное, кто-то.

Нет, ну каков наглец, а?! Самого Вия не признал! Что еще за Жаба Хата такая? И с ведьмаками я дружбу не вожу. Этот очкастый хлюпик совсем без головы, что ли? Нашлю на него своих упырят, мокрого места не останется! И вообще ужин из него можно неплохой сварганить на скорую руку. И только я рот открываю, Вурдису приказание дать, как Пеннивайз меня за руку дергает и на ухо шепчет:

— Не надо, Вий, лучше не трожь его. Не советую.

— Чего это? — кошусь на Пеннивайза. Неужто испугался? Уж от него такого точно не ожидал.

— Эти фикрайтеры — страшные люди, — шепчет клоун благоговейно. — Могут такое про нас понаписать…

— Так тем более надо его… — не успеваю договорить.

— Нет, что ты, — это уже Фредди в другое ухо мне шипит, подкрался незаметно. — На весь ад ославит. Эти писаки интернетные, они такие.

Очкастый Сотона тем временем какую-то чушь несет несусветную:

— Энца с элементами хоррора. Или хорорр с энцой. Ладно, потом разберемся! Старуха с Самарой на фэмслеш потянут, а из Дракулы, Фредди и Пеннивайза можно слэшный тройничок сваять…

И дальше несет его так, будто молока с огурцами хватил, глазенки за очками блестят. Я-то ничего понять не могу, а товарищи мои, смотрю, морщатся, Кощей уши зажимает. Дракула попробовал было влезть, так очкастый ему мужской беременностью пригрозил. Это даже я понял.

— Слушай, Яга, — маню к себе старую каргу. — Ты его сюда призвала, давай отправляй обратно!

Яга бочком-бочком мимо Сотоны ко мне подбирается.

— Да кабы знала, как, соколик, вмиг бы отправила, — говорит елейным голосом. Вижу, не сильно она расстроена.

А паразит этот никак не уймется.

— …Нет, лучше омегаверс! Альфой этот из Ведьмака будет, — и на меня показывает. Вот засранец! Чую, какую-то гадость задумал. — А омегой м-м-м... Скажем, Пеннивайз. Но он будет влюблен в Дракулу, а Дракула окажется омегой, который без ума от Фредди. Хм, неплохо, можно попробовать. Старуху в сексуальное рабство отдадим. Вон тому чахлику, — на Кощея кивает. — М-м-м… Геронтофилия. Или даже некрофилия. Найс.

Яга как последние слова услышала, так словно кислицы объелась, рожу кривит.

— Тьфу, пакостник мерзкий! — плюет на землю. — Была-не была! Попытаюсь. Вдруг сработает.

Чертит в воздухе те же руны, что при призыве, только задом-наперед, и снова кровью брызгает. Очкастого дымом заволакивает, и медленно тает он ко всеобщему облегчению.

Так и закончился мой день рождения. Настроение праздничное у гостей и вовсе пропало, все спешно убрались восвояси. А я уже вторую неделю в раздумьях. Сколько живу на свете, а про писак этих не слыхал. Знаю только, что в интернет через телефон попасть можно.

— Друг мой, — говорю Вурдису. — Раздобудь-ка мне айфон, хочу посмотреть, чего мои гости так испугались.