Ведьмы Плоского мира

Нянюшка Ягг приблизилась и уселась рядом с подругой.

— А двое пальцами в нас тыкали! — сообщила она. — Я сама видела!

— Нет, с этим надо кончать! Маграт робко примостилась на другой край бревна.

— Мы же не единственные ведьмы на свете, — высказалась она. — Я, например, знаю, что дальше в Овцепиках есть замечательные специалистки… В конце концов, можно обратиться за помощью к ним.

Ее старшие подруги были неприятно изумлены.

— Ну, надеюсь, так далеко мы не зайдем, — ядовито промолвила матушка. — Помощи еще у кого-то просить!

— Крайне дурное начинание, — заявила нянюшка Ягг.

— Но вы ведь сами обратились за помощью к демону, — возразила Маграт.

— Никаких просьб о помощи не было, — ответила матушка.

— Не было, — эхом откликнулась нянюшка.

— Мы вынудили его сотрудничать.

— Вот именно.

Матушка Ветровоск вытянула ноги. Они были обуты в добротные, прочные башмаки, подбитые гвоздями с большими шляпками. Приглядевшись к башмакам, вы бы вообще усомнились в том, что их смастерил сапожник, скорее всего некогда была заложена подошва, а уже на ней возвели основной каркас.

— Неподалеку от Скундского леса живет одна ведьма, — сказала матушка. — Зовут ее… как ее, холеру, зовут-то? У нее еще сын из дома сбежал, в матросы подался. Ты ее должна помнить, Гита, — вечно на все фыркает, носом водит и накидки из крепдышлина оттирает, после того как ты у нее в кресле посидишь.

— Гродль ее зовут, — поддакнула нянюшка. — От нее все время чесноком несет. А когда говорит, гнусавит и «р» почему-то не выговаривает.

— Да, ве'но. Помнишь исто'ию с виселицей? Я с тех по' и па'ы слов ей не сказала — не хочу унижаться. Она у нас большая любительница нос в чужие дела совать. Все ей нужно своими 'уками пощупать. А потом ходит и жизни нас учит. Нет уж, такая помощь мне не нужна. Представляю, что бы началось, если бы мы начали друг другу в помощницы набиваться.

— Точно. В Скунде, между прочим, деревья сами ходят — мало того что ходят, еще и разговаривают. Без чьего-либо разрешения. Организация — на нуле.

— Куда им до нас, верно? — вдруг заметила Маграт. — Вот мы…

Матушка одним движением поднялась с места.

— Я иду домой, — отрывисто бросила она.

«На свете существуют тысячи причин, почему не следует допускать магию к власти. И зовутся они волшебниками и ведьмами», — думала Маграт, выходя на лесную дорогу следом за подругами.

Скорее всего здесь была замешана сама Природа, которая твердо вознамерилась защитить себя. Наверное, именно поэтому всякий человек, наделенный магическим дарованием, проявляет не больше способности к сотрудничеству, чем страдающая зубной болью медведица, — таким образом, жуткая сила, сосредоточенная в руках людей, тратится на всякие мелкие склоки и раздоры. Конечно, склоки и раздоры бывают разные. Волшебники пускают друг другу кровь в темных уголках продуваемых сквозняками коридоров, а ведьмы перерезают глотки своим сестрицам прямо на улицах, при свете белого дня. Но все они своей эгоцентричностью походят на крутящиеся волчки. Даже помогая другим, они втайне стремятся помочь себе. В сущности, это самые настоящие большие дети.

«Но я-то, конечно, не такая», — надменно подумала Маграт.

— Матушка, по-моему, сильно расстроилась, — шепнула она нянюшке.

— Ну, где-то так, — кивнула та. — Видишь ли, тут есть одна проблема. Чем больше привыкаешь к магии, тем меньше хочешь с нею связываться. И тем чаще приходится к ней прибегать. Возьмем, к примеру, тебя. Небось ты, когда только начинала, выучила от тетушки Вемпер, пустьземляейбудетпухом, пару заклинаний и использовала их все время.

— Да. Как и другие начинающие ведьмы.

— Дело известное, — подтвердила нянюшка. — Но, поднатаскавшись в Ремесле, ты уже начинаешь понимать, что к самой сложной магии вообще лучше не прибегать.

Маграт обстоятельно взвесила прозвучавшие слова.

— Это как с зеном, да? — спросила она.

— Понятия не имею. Никогда с таким не встречалась.

— Знаете, когда мы с матушкой стояли в подземелье, она сказала, что можно попытаться задействовать камни. И я сразу поняла, что она говорит о какой-то очень сложной магии.

— Понимаешь ли, тетушка Вемпер с камнями почти не работала. А ничего сложного здесь нет. Камням просто нужно чуть-чуть освежить память. Память о старых деньках. Когда они были расплавленные и жидкие…

Нянюшка вдруг замолчала и принялась шарить по карманам. Нащупав небольшой булыжник, она облегченно вздохнула.

— Думала, что потеряла, аж перепугалась, — сообщила она. — Давай не тяни, вылезай наружу.

Яркие лучи солнца оттенили какие-то расплывчатые очертания. Словно сам воздух заколебался. Король Веренс сощурился и замигал. Он уже отвык от яркого света.

— Эсме, — окликнула подругу нянюшка, — тут с тобой хотят поговорить.

Неторопливо повернувшись, матушка вгляделась в привидение.

— Это ты там в подземелье был? — уточнила она. — Как зовут?

— Веренс, король Ланкрский, — кланяясь, ответил призрак. — А я имею честь приветствовать матушку Ветровоск, дуайену наших ведьм?

Выше уже отмечалось, что королевское происхождение вовсе не означало, что Веренс был наследственно туп как пробка. Тем более год воздержания от плотских утех совершил настоящее чудо. Матушка Ветровоск считала себя абсолютно невосприимчивой к лести, но король ухитрился начинить свою фразу таким количеством патоки, которого хватило бы на довольно больших размеров страну. Изящный поклон довершил дело.

В уголке матушкиного рта дернулся мускул. Она чуточку согнула шею, отвечая легким поклоном. Матушка крайне подозрительно относилась ко всяким незнакомым словам типа «дуайена».

— Она и есть, — призналась матушка. И, подумав, с королевским величием добавила: — Тебе дозволено встать и приблизиться.

Но король отказывался подниматься с колена, упорно продолжая висеть в двух дюймах от земли.

— Молю о милости… — твердо промолвил он.

— Слушай, а как ты из замка выбрался? — перебила матушка.

— Здесь мне помогла достопочтенная нянюшка Ягг, — ответил король. — Я рассудил, что, если уж я навеки прикован к камням собственного замка, значит, смогу отправиться туда же, куда и они. Сознаюсь, пришлось прибегнуть к небольшой уловке, чтобы добиться этого. В настоящий момент мой призрак обитает в кармашке нижней юбки многоуважаемой нянюшки.

— Не думай, что ты первый дотуда добрался, — непроизвольно буркнула матушка.

— Эсме!

— Теперь же я смиренно молю, чтобы ты, матушка Ветровоск, вернула моему сыну престол королевства.

— Вернула?

— Ты прекрасно меня поняла. Кстати, как он себя чувствует?

Матушка кивнула:

— Когда мы видели его последний раз, он ел яблоко.

— Его судьба — стать королем Ланкра!

— Ну что я могу сказать? Судьба — штука коварная… — неопределенно выразилась матушка.

— Стало быть, ты отказываешься? На матушку было больно смотреть.

— Понимаешь, это называется вмешательством. Да, вмешательством. А любое вмешательство в политику добром не кончается. Только начни — потом не остановишься. Золотое правило магии. А с золотыми правилами лучше не связываться.

— То есть ты отказываешься?

— Ну как тебе сказать… Когда твой сын немного подрастет, тогда и поговорим.

— Где он сейчас? — холодно оборвал ее король. Ведьмы прятали друг от друга глаза.

— Мы устроили все так, чтобы он смог спокойно выехать за пределы страны, — сумела наконец выкрутиться матушка.

— Очень приличная семья, — ввернула нянюшка.

— Кто они такие? Надеюсь, не простолюдины?

— Ни в коем случае, — веско проговорила матушка, перед мысленным взором которой только что пронеслось видение Витоллера. — Ничего общего с простолюдинами. Наоборот, весьма не простые люди… Гм-гм.

Она метнула умоляющий взгляд на Маграт.

— Они — настоящие Трагики! — Голос юной ведьмы был насыщен таким благоговением, что…

— Вот как! — пробормотал он. — Это меняет дело.

— Чего, правда? — включилась нянюшка. — Никогда бы не подумала. Внешне вроде не похожи…

— Не надо выставлять свое невежество напоказ, Гита Ягг! — прошипела ей матушка, но тут же поспешно повернулась к королю: — Прошу извинить нас, ваше величество. Невежда, она невежда и есть. Стыдно признаться, нянюшка даже не знает такой фамилии, как Трагик.

— Главное, — заметил король, — чтобы они обучили юношу искусству ведения войны. Я знаю Флема. Через десять лет он здесь так окопается, что его клещами не вытащишь. — Король обвел лица ведьм пристальным, цепким взглядом и вскинул руки: — Что будет твориться в нашем королевстве, когда пробьет час его возвращения? Я в тревоге, ибо знаю, что происходит с ним ныне. Ужель вы готовы спокойно взирать, как с каждым годом оно все мельчает? — Призрак заметно помутнел. Голос его, невесомый как пушинка, затрепетал в воздухе: — И помните, сестрицы, король и родина — это одно.

С этими словами призрак окончательно растворился.

Неловкая тишина была прервана выразительным сопением нянюшки:

— «Одно» — что?

— Мы обязаны что-то предпринять, — проговорила Маграт сдавленным от чувств голосом. — И золотые правила здесь не в счет.

— Голова идет кругом, — глухо промолвила матушка.

— Но ты обязана принять какое-то решение!

— Решение? Еще раз все досконально обдумать… Взвесить каждую мелочь.

— Ты уже целый год думаешь и взвешиваешь, — заметила Маграт.

— Так вы объясните мне, что именно одно? — повторила нянюшка.

— Вдаваться в амбиции проще простого. Здесь так не получится, — сказала матушка. — Тут надо…

Тем временем со стороны Ланкра, громыхая на рытвинах дороги, к ним стремительно приближалась телега. Но матушка ее словно не замечала.

— …просмотреть все возможные варианты…

— То есть ты до сих пор не знаешь, как поступить?

— Глупости. Я просто…

— По дороге едет телега, матушка. Матушка брезгливо передернула плечами.

— Вот вы, молодые, все никак не можете понять… — начала она.

Ведьмы никогда не обременяют себя знанием правил дорожного движения. Последнее — в том виде, в каком существовало в Ланкре, — должно было либо объезжать ведьм, либо, за неимением такой возможности, выжидать, пока те не соблаговолят покинуть проезжую часть. Матушка Ветровоск, на протяжении всей жизни убежденная в нетленности данного порядка вещей, собственной кончиной наверняка опровергла бы эти убеждения. Если бы не Маграт, которая благодаря своим рефлексам успела-таки в последний миг уволочь матушку с дороги в канаву.

Канава возбуждала самый живой интерес. Она кишмя кишела спиралевидными козявчатыми созданиями, являющимися прямыми потомками козявок, которые кишели еще в доисторическом котле Вечности. Тот, кто избегает канав потому, что боится в них заскучать, случись ему угодить в данную канаву с мощным микроскопом, в течение ближайшего получаса совершил бы массу захватывающих и поучительных открытий. Также в канаве росла крапива. А теперь в ней очутилась и матушка Ветровоск.

Разгребая ладонями сорняки и онемев от клокочущего в ней гнева, матушка восстала из хлябистых недр, что Венера, только постарше и погрязнее.