Фея из Преисподней

Дело № 7.

Я совершила ошибку. Не потому, что отправилась в чужой регион под прикрытием, а потому, что не разузнала о Лайме больше информации и подписала его прошение без задней мысли. Просьба человека о возвращении на родину показалась мне настолько трогательной, что я не посмела отказать тому, кто уже не раз и не два помог мне самой. Мысль о том, что хотя бы для одного человека в Шеэтии Мордор не является сборищем зла и разврата, отпечаталась на душе теплой и приятной вестью, и вот теперь я пожинаю плоды собственной невнимательности.

Миловидный Лайм, что уже обосновался в замке и выдал свои труселя горничным на стирку, оказался никем иным, как одним из членов совета при дворе восьмой Императрицы, и, безусловно, его внезапный переход под моё крыло взволновал весь тамошний дворец. Принимая во внимание скорость распространения сплетен, а также время их осмысления, находим путь их передачи в другие регионы. Не хотела привлекать слишком много внимания? Распишись и подавись. С другой стороны, если у тебя в этой жизни нет проблем, то, скорее всего, ты уже умер.

Мой народ посчитал это стратегическим и неожиданно умным действием с моей стороны, даже не догадываясь о том, что на самом деле Акелла попросту промахнулся. Как высказался Подсолнух, наличие во дворце опытного советника окажет благоприятное влияние на все дела, а также на репутацию, которую, как мне казалось, не спасти. Все равно, что песочной лопаткой навозную кучу убирать, – долго, муторно, неприятно, а в конце помрешь в вонючем закутке среди мух.

Лайм считал свою мордашку рекламным щитом, хотя упаси меня Богиня Жизни от такого рекламного щита. Однако со временем я поняла выгоду своего поспешного решения – в финансах и внешней политике он разбирался лучше, чем мы все вместе взятые, а потому часть обязанной взял на себя. Конечно же, я была ему благодарна, ведь все подданные, что ныне работали во дворце, трудились на данном этапе за «спасибо», а каждый труд, по моему разумению, должен был быть оплачен. Я не беру во внимание выручку с продажи жалких пятидесяти флакончиков – этого очевидно мало.

С Лаймом мы подружились на славу именно потому, что наша внешняя оболочка не соответствовала внутренней, но новый советник оказался гораздо ответственнее и собраннее меня самой. Восхваление моей гениальности (Лайм, в самом деле, считал открытие духов удивительным) не мешало фею обвинять меня в лени, чрезмерной злобе и странным увлечениям – стрельба из револьверов ему явно не нравилась.

Время шло, и Лайм поставил производство духов на ноги, решив выделить для этого отдельное здание. Он утверждал, что обладает сильной интуицией, и считал открытие торговли делом не столь отдаленным, поручив мне придумать ещё несколько запахов. Присутствие в составе эфира цветка, вызывающего временную зависимость, его не удивило, и он лишь уточнил, не сможет ли кто-нибудь ещё это узнать. В своём рецепте я была уверена – никто ничего не заподозрит – а когда Мордор вырвется из заточения, я запросто уберу этот ингредиент из состава.

Пристрастие к алкоголю – стало ещё одной новостью, которая сильно удивила моих подданных, но вот незадача – тельце Сисиль, что никогда ничего не употребляла, оказалось очень чувствительным к подобному увлечению. Все произошло быстро и случайно в тот день, когда Лайм «по блату» достал ящик вина. Его спрятали в подвале, чтобы достать на праздник, но к вечеру обнаружили в подвале меня, где я лежала в стельку пьяная после одного по-тихому выпитого бокала. Ящик перепрятали и мне не говорили. Порой кажется, что я всё же живу с предателями.

– Алкоголь для слабаков. Сильные наслаждаются депрессией, Госпожа, – сказал мне с усмешкой Лайм, когда я в очередной раз обвинила своё окружение в лишении меня удовольствия.

– Поздно пить компотик, когда уже вино купили…

– Есть новости поинтереснее, Сисиль. Мои люди в Валии сказали, что многие баронессы ищут того самого продавца духов. Я считаю, что писать прошение восьмой Императрице с просьбой открыть торговлю следует сейчас. Хороший момент.

Сказано – сделано. Хотя прошение писал Подсолнух. Лайм, как и Ольха, обозвал мой способ письменного обращения излишне агрессивным и невежливым. А я считала, что обращение «Глотайте пули из Мордора» сразу указывало на изменение образа моего мышления. Как бы то ни было, почта Шеэтии работала лучше, чем в моем родном мире, а потому ответ пришел к вечеру, и кто бы мог подумать, что мне ответят согласием. Полагаю, Императрица была попросту шокирована переходом своего советника под мое крыло, решив посмотреть самой, что происходит.

– Мы с ней никогда не ладили. Моё увольнение было делом времени, – пояснил как-то Лайм, – но мой выбор, оказывается, хлыстнул по ней сильнее, чем я предполагал.

Как бы то ни было, мы собрали пожитки к врагу. Я не стала отходить от устоявшегося образа и надела на встречу розовое платье, выслушав целую тираду о том, что следует вести себя прилично. Я решила пускать пыль в глаза так долго, сколько это возможно, – все во имя того, чтобы однажды увидеть эти обманутые и удивленные лица! Но злобным планом я все же поделилась с другими. Будет неловко, если я начну вести себя иначе без их ведома. Лайм посчитал это правильным, сказав, что рядом со слабой жертвой будет видно больше врагов.

Мы отправились в путь. Запрягли единственную лошадь (я думаю, она уже проклинала меня и эту жизнь) в починенную на скорую руку карету и покинули Мордор на рассвете. Нас было четверо, четыре пацана: я, Лайм, Подсолнух и Ольха. Не звали б меня Сисиль, можно было бы считать нашу группу стартовым набором юного вегетарианца. Всё это время фей не умолкал ни на минуту, пытаясь вбить в мою голову основы заключения договоров, всевозможные уловки, а также главное правило Лайма – никуда не отходить от Лайма. Удивило меня совсем другое…

Несмотря на то, что Император имел довольно значимое число жен, они были нужны ему только для сохранения власти и идеального контроля над другими секторами. Наследников у него не было, мужские желания он, очевидно, удовлетворял в другом месте, и на мой вопрос о потребности женщин в ласке, мне ответили одним лаконичным словом – фавориты. Некий лицензированный гарем, возведенный в абсолютно нормальное и даже обязательное явление. Этих особей заводила каждая уважающая себя Императрица, а некоторые и вовсе начинали размножаться! Что же Император? Он у нас, видимо, был нигилист.

У меня эти животные тоже обитали когда-то во дворце – сбежавший советник, женатый маг, который затем спился, один из дворецких, которого забрали в психушку... То ли Сисиль совершенно не разбиралась в мужчинах, то ли жизнь сложная. В любом случае, фаворитов нужно было уважать, ведь они стояли подле Императрицы. А ещё кормить, одевать, следить, чтобы он не помер, как мой первый тамагочи, и при всем притом не считать его альфонсом. Это казалось мне крайне возмутительным, и, даже когда я поднималась по лестнице в замок, мысли мои были заняты совершенно другим. Лайм осторожно пихнул меня в бок. Я нацепила на лицо беззаботное и добродушное настроение.

Дворец у этой мадам был обустроен прекрасно: сотни картин, статуй, растений, в каждой комнате сидел музыкант с арфой или скрипкой, – буржуйство во плоти. Местные обитатели смотрели на меня, как дети на утконоса, и я была рада, когда главный дворецкий незамедлительно провел нас в зал для заключения переговоров. Там я встретилась взглядом с Императрицей и вспомнила всё, что было с ней связано.

Прежняя Сисиль очень боялась Гертруду – так звали эту кандидатку на мой гнев – по той простой причине, что восьмая Императрица с самого начала бросала взгляды на девятый регион. Точнее, на его обитателей. Вечные притеснения, постоянные оскорбления, непрекращающиеся разборки – в конце концов, Гертруда попросту переманила всех ремесленников к себе, сделав регион ещё богаче и ещё разнообразнее. Характер у неё, в самом деле, был чрезмерно напыщенный и боевой. Она всегда давила на соперника, и дипломатией тут и не пахло. К сожалению, выглядела она неплохо (с другой стороны, навряд ли бы Император взял в жены уродину). Гертруда была очень высокой и темноволосой, носила платья с корсетами и непременно сжимала в кулачке веер.

Она взглянула на мой шрам на лбу, мило улыбнулась и молча пригласила меня сесть в кресло. Я видела, что взгляд её обращен на Лайма, но тот выглядел собранным и строгим.

– Я удивлена, – начала она тихим голосом, не сводя с мужчины взгляда. Видимо, разговор строился не со мной, – очень удивлена.

– Порой жизнь преподносит большие сюрпризы.

– Действительно…Значит, решил восстановить девятый регион? Ты придумал эти…духи?

– Нет. Это заслуга Госпожи Сисиль.

– Я согласна с покупкой, вот договор.

Зачем вообще я сюда приехала? Гертруда смотрела на своего бывшего советника, буквально пожирая его глазами, Лайм проверял пункты договора, а я смотрела на стоявший в углу графин. Он, я уверена, был полным.

– Распишитесь вот здесь, – обратился, наконец, ко мне фей, и дверь к светлому будущему Мордора чуть приоткрылась с оставленной на бумаге закорючкой.

– Поверь, я бы не согласилась, если бы не настойчивые баронессы и Лайм за твоими плечами, – было брошено в мой адрес, а я продолжила давить лыбу, как идиотка. Не сейчас, не сейчас. Всё во имя великой аферы. – И как тебе, Лайм? Как тебе заброшенный Мордор? Не жалеешь о принятом решении?

– Нет, Госпожа Гертруда.

– И что же ты всё-таки там нашел? Поделись со своей бывшей Госпожой. По-дружески. Ты ведь обрек себя на нищее существование, и я бы хотела знать почему. Не говори о любви к родине: все это неправда и сильно раздражает.

Так как Лайм стоял рядом со мной, я видела, что он сильно сжал кулаки. Гертруда явно насмехалась над ним и его чувствами, а фей не мог сказать ей слова против из-за страха потерять едва приобретенный договор. Он молчал, а Императрица принялась смеяться. Все. Как в той песне: лопнула струна, нету запасной, я начинаю играть без одной.

– Ни кола, ни двора. Ничего. Куда же ты сбежал, милый?

– Ко мне, – с довольной улыбкой ответила я. – У меня личико милое.

– Только оно у тебя и есть, – хмыкнули мне в ответ.

– У меня еще есть понятие норм. И я бы никогда не стала разговаривать в подобном тоне со своими гостями.

Оказывается, плевать исподтишка в человека, сохраняя при том улыбку, крайне забавно. А ещё забавнее, смотреть на лица тех, кто подобного явно не ожидал.

– Ты, наверное, полежав в гробу, осмелела.

– Кто знает.

– Знаешь, Лайм, я позволю тебе великодушно вернуться ко мне. Я даже повышу тебя в статусе.

– У Лайма и без того уже самый высокий статус, – довольно ответила я, хлопая в ладоши. – Он мой драгоценный и любимый фаворит.

– Что? – вскрикнула Гертруда, вскакивая с места.

– Что? – тихо переспросил у меня фей, нагнувшись ближе.

– Что слышала, – с улыбкой ответила я, пытаясь запечатлеть в своей памяти вид разозленной и раскрасневшейся Императрицы. Прекрасно. Пускай Лайм и говорил о том, что Гертруда его раздражает, сама Госпожа, очевидно, видела в Лайме привлекательного мужчину. Я всё же смогла нанести ей ментальную пощечину, и фей понял это мгновенно, согласно кивнув.