Пойди туда, сам знаешь куда

— Давно бы так, — прошептала Уна, появившись из-за спины, и приникла к моим губам.

Я выпустил грудь Дины из одной руки, чтобы тут же пристроить ее на не менее роскошной груди Уны. Дина в это время целовала меня в шею.

— Поверь, испытав любовь русалок, ты не захочешь иной... — шептала Уна, исследуя губами мои плечи и спускаясь ниже.

Я не особо прислушивался к ее шепоту, меня куда больше интересовала округлость их с Диной бедер. Никогда прежде я не сжимал в руках сразу две аппетитные задницы целующих меня девушек. Да еще и русалок!

А то, что русалки наполовину рыбы, — неправда. И я это узнал еще в первый год моей жизни в Лукошкино. Девушки они, без всяких хвостов и прочих глупостей. Просто живут в воде, потому что утонули здесь когда-то. Но сейчас печальные истории их жизни меня нисколько не волновали — главное, что они мои. Готовые на все, жаждущие моих прикосновений, поцелуев и много большего.

— Ну же, не медли, мы так давно этого хотим...

— Но... — я замялся.

Мы были в воде, дна я не чувствовал, а для продолжения мне требовалась как минимум опора, а лучше и вовсе выбраться на отмель или на берег.

— А-а-а, — все поняла Дина. — Плыви за нами.

В несколько гребков мы проплыли под ветками кустов, росших на островке посреди речки Смородины. Я бы и не подумал, что здесь настолько подходящее для нас место. Здесь вода не была глубокой и иссиня-черной, нет. Пологий берег, кажется, даже песчаный, плавно уходивший под искрящуюся на солнце прозрачную воду. Здесь было тепло, тихо, и никто не мог бы увидеть, что здесь происходит.

Русалки потянули меня на отмель, все время сохраняя со мной физический контакт. Мягкие поцелуи, ласки, поглаживания туманили разум и заставляли кровь бежать быстрее.

— Ну же, давай, участковый, покажи, на что ты способен, — Уна рывком стянула с меня плавки и прильнула ко мне.

Когда они сами сбросили с себя одежду я не заметил, но сейчас они были полностью обнаженными и до безумия сексуальными. Все, что я мог, — это целовать их. Я жадно впивался то в одни, то в другие губы, мял их грудь, ласкал между ног. Они подставлялись под мои руки, выгибались, целовали меня в ответ, не мешая, а дополняя друг друга, словно мы годами занимались этим втроем.

Мягкая вода стала для нас колыбелью, принимая в свои объятия. Волны нежно накрывали наши сплетенные в едино тела.

Бульк! И холодная вода обожгла мое лицо. От неожиданности я открыл глаза, но тут же зажмурился от второй порции ледяной струи.

— Э! — я дернулся и... проснулся.

Надо мной с пустым кувшином стояли кот Василий и домовой Назим. Не уверен, но кажется, в руках Назима еще был нож.

— Тш-ш-ш, — шикнул на меня домовой. — Не шуми, Бабу Ягу разбудишь.

— Вы! Вы чего? — я подскочил в постели, в которой вновь оказался после того, как вчера Олена выгнала меня из дома во второй раз.

— Поговорить надо, — буркнул Назим и плотно прикрыл дверь.

* * *

Я сел в кровати, оставив на ногах одеяло. Встать я не мог — слишком ярким был сон, а его последствия слишком очевидны.

— Правильна тэбя жена выгнал, — заговорил Назим.

Васька, устроившийся на подоконнике, кивнул и сверкнул зелеными глазами.

Я, конечно, и сам мог бы выгнать их, используя свое положение начальника, но чутье подсказывало, что не стоит. Да и хотелось выяснить, наконец, в чем дело. Может, они объяснят?

— Я бы тебя вообще зарэзал, — продолжил домовой, не скрывая своего темперамента. — Но Яга нэ поймет.

Я сглотнул. Домовой хоть и был не выше метра ростом, но в его способностях я не сомневался.

— Не думаю, что это кого-то из вас касается, — начал было я, но домовой меня перебил.

— Пока ты живешь здэсь, под одной крышей с Ягой, касается. Слушать твои стоны и крики ей бэз надобности!

Я опешил. Неужели мой сон настолько на меня повлиял, что я...

Рассвет за окном — единственное освещение в комнате, потому мои пылающие как у первокурсницы щеки, никто не видел. Надеюсь. Но у меня в голове не укладывалось, что я мог кричать.

"Да я даже с Оленой никогда. Черт! Не может этого быть!

Правда, это многое объясняло. За что она меня выгнала, например. Если я и вчера ночью и... Горох сказал: три дня назад? То есть уже четыре. Если я впервые стал себя проявлять так несколько дней назад, то вообще чудо, что Олена столько терпела. Бедняжка. И как не прибила только?"

— Вижу, дашло, — примирительно заговорил Назим. — Думаю, дарагой, ты нас понял. Пошли, Василий.

Они удалились из моей комнаты, а я остался сидеть дурак дураком, да еще и со стояком. Даже крайне неприятный разговор не сбавил моего напряжения. Боюсь, снять его можно было лишь старым добрым способом. Я откинулся на подушку и, едва закрыв глаза, тут же увидел обнаженных Уну и Дину, призывно машущих мне из воды.