Право Вызова

* * *

Особняк Мутантиных я покинул так же беспрепятственно, как и проник на него. Когда я проходил мимо КПП, ребята-охранники пялились в телефон и что-то очень живо обсуждали. Не берусь утверждать наверняка, но кажется они выбирали новую лодку для рыбалки.

Затем я пятнадцать минут шёл пешком вдоль по лесной дороге, ну а дальше меня подхватил поручик Пузо. Он к тому времени уже успел отвезти девчонок в поместье, метнулся на заправку и вернулся за мной.

— Как всё прошло? Могу поздравить вас, Илья Ильич?

— Можешь, Пузо. Можешь.

Вышегор, Танька и Святопрост уже были дома; сестра отписалась ещё полчаса назад. Осталось узнать, как обстоят дела у нашей третьей, наименее рисковой команды:

— Кузьмич, — я созвонился с камердинером. — Ну как дела?

— На сегодня закончили, Илья Ильич! Уже к поместью подъезжаем!

— Погоди-ка. Ты что, хочешь сказать, что развёз на реализацию весь паштет⁉

— Нет, Илья Ильич, ну ты чего? Я тебе чего, блядь, волшебник что ли? Половину развёз, а половину вот прямо сейчас с собой везу. Барин Мясорубов разрешил взять погонять на денёк десятитонник с рефрижератором. Так что завтра с утра прямо из деревни и поедем.

— Ага, — сказал я. — С утра.

— С утра, — подтвердил Кузьмич.

— Ну удачи тебе, конечно, завтра с утра. Алкашки взял?

— Взял, Илья Ильич! Полный багажник!

— И шампанское?

— И шампанское!

— Ну всё тогда, давай. На месте встретимся.

Через полчаса, на последнем асфальтированном участке дороги по направлению домой, на обочине я увидел тот самый рефрижератор Мясорубова. Здоровый, белый, с рисунком голой бабы на водительской двери.

Рядом с грузовиком стоял дозорный маг-клюкволюд. Заприметив меня, маг помахал рукой и показал телефон, мол, так и так, вон чего у меня есть. Надеюсь, Кузьмич не просто выдал клюкволюду средство связи, но и научил им пользоваться.

— Здорово! — крикнул я.

— И вам доброго дня, вождь! — ответил клюкволюд.

Останавливаться мы не стали; поехали дальше.

Спустя ещё пять минут тряски по грунтовке вдали наконец-то показалось Прямухино.

Ну вот и всё. Я возвращался домой со щитом и еле-еле сдерживал свою радость, — то похрюкивал, то попискивал, как трёхлетка на качелях.

Пускай и не без шероховатостей, но всё прошло успешно. Мой стратегический гений дал всем за щеку.

Антон Клоновский и его телохранитель по пьяни сгорели в бане. Никаких видеозаписей с регистратора нет и никогда не существовало, а если кто-то вдруг решит предположить иное, то выхватит таких проблем, которые не сможет вывезти; лишится своего титула и вылетит ко всем хуям в Сибирь, зачищать тайгу вместе со своими бронемишками. Так ещё и весь свой капитал пустит на очистку Селигера. В принудительном порядке, ага.

— Хуу-у-у, — я выдохнул, как тот бобёр из анекдота.

Как заебись-то, а⁉ Как сладко дышится!

Я наконец-то свободен! Совсем свободен, окончательно!

Хотя некоторые проблемы, конечно, ещё остались.

Вот, например, клюкволюды. Зеленокожие черти из тверской чащобы, которые умеют повелевать природой. Как их интегрировать в человеческое общество? Рано или поздно мы с ними спалимся. Рано или поздно мне придётся объясняться.

Не скажу же я, что это, мол, гастарбайтеры понаехали…

Или скажу?

До сих пор я практически ничего не знал о том, что происходит за границами Империи. В теории, если связь между державами утеряна, а границы закрыты, то этого не знает никто, и тогда мой бред про незаконных эмигрантов может оказаться не таким уж бредом, а очень даже патриотической темой, которая мне ещё и в личное дело зачтётся.

Типа, бедные ребята сбежали в прекрасную Российскую Империю из своего загнивающего… чего? Откуда у меня клюкволюды будут? Из Франции? Голландии? Или вообще из Мексики? Не суть как важно; главное, что я пригрел горемык и дал им работу. А о том откуда они ещё подумаю.

Кстати, интересно, а какая магия у других народов? Ну явно же, блядь, не гжельская, верно? Китайцы поди драконов призывают, а турки джиннов. Африканцы наверняка вовсю юзают вуду. У египтян какая-нибудь иероглифическая магия, у саудитов нефтяная. У ирландцев что-то связанное с клеверами, а у канадцев с клёнами.

Да и Боги у них явно не наши.

Блядь! Ну точно же, Боги! Совсем про них забыл! Э-э-эх, ёбаный-трёпаный, ну вот чего им от меня надо-то, а⁉ Почему они подкинули мне такое бредовое задание⁉ Им бы взять по-хорошему, переиграть всё, да и начать прокачивать до Императора меня! Я ведь на это место подхожу куда лучше, чем их кандидат. Да если разобраться, то кусочек керамзита подходит на это место лучше, чем их кандидат.

Ну ладно. Сроки вроде не горят. Чуть отдохну и съезжу в Мытищи, оценю ситуацию. Может быть, не всё так плохо, как мне кажется.

Так. Что ещё по текущим проблемам?

М-м-м… Приток денюжек не такой большой, как мне того хотелось бы. Я совсем не умею управляться с тринадцатой магией. В подвале сидит пленный казак с расстройством личности. Мой метаболизм потихонечку начинает меня заёбывать.

Всё.

В остальном всё норм.

— Илья Ильич, вас в поместье доставить или тут тормознуть? — спросил Пузо.

— Давай здесь, — сказал я. — Машину паркуй и тоже дуй сюда.

— Это вы не беспокойтесь. Это я не пропущу.

Я вылез на центральной улочке Прямухино. Ещё буквально вчера заброшенная, сегодня моя деревня расцвела в прямом и переносном смыслах. Клюкволюды вдохнули в неё жизнь и уже успели привести в порядок дома. По-своему, конечно; так, как это умели только они.

Ремонту дети леса предпочли природную магию. Прохудившиеся крыши клюкволюды застелили мхом, а обрушенные стены буквально вырастили заново. Везде теперь цвели масенькие лесные цветочки, везде были заросли; повсеместно на молодых кустах набирала сок малина и клюква. И ещё плющ… Плющ был везде! Здесь плющ, там плющ! Больше плюща богу плюща!

Я шёл по улице, а вокруг суетилась настоящая толпа.

Клюкволюды вытаскивали на улицу столы и составляли их вместе. Готовились к веселью. Старый вождь Мохобор и Джакузий Кузьмич распорядились, чтобы к двум часам дня всё было готово. Первый пообещал праздник, а второй привёз целую машину ханочки. Дикие-дикие, а про алкашку клюкволюды знали не понаслышке; любили её и уважали.

— Это откуда к нам такого красивого дяденьку занесло⁉ — восхитился я, заметив в толпе своего камердинера.

Кузьмича было не узнать… А хотя… Кому я вру? Узнать, причём ещё издалека: этот упрямый осёл так и не снял свою шапку-ушанку. Зато в остальном! В остальном Джакузий Кузьмич теперь выглядел, как чуть подкачанный стареющий хипстер.

Вместо волосатого взрыва на пол ебла, теперь у него была аккуратная бородёнка. Щетинка к щетинке, чёткая, расчёсанная, ещё и прилизанная каким-то гелем. Над усишками тоже изрядно потрудились — их привели в божеский вид и как будто бы немного подкрутили вверх, отчего казалось, что Кузьмич постоянно улыбается. И даже полосочку на брови выбрили! Ну нихерасе модник!

Драная телогрейка сменилась на серый пиджак поверх чёрной водолазки. Штаны Кузьмич тоже поменял. Новые были немного похожи на старые, вот только без оттянутых колен, заплаток и пятен от прикормки.

— Илья Ильич! — от нахлынувших чувств старика нехило так распидоривало изнутри, и он полез ко мне обниматься.

Стиснул меня крепко-крепко, сжал, а потом расплакался мне в подмышку и начал бормотать что-то нечленораздельное.

— Ну тише, Кузьмич, тише, — я ласково погладил старика по ушанке.

Дух праздника буквально витал в воздухе, и никакой экзорцист теперь не в силах был его прогнать. О, да! Впервые за много лет в Прямухино было по-настоящему шумно! По-настоящему, блядь, весело!

Смех звучал буквально отовсюду. Люди стягивались к столу. Вон Любаша сидит. А вон мои сёстры; Васька показывает клюкволюдам фокусы с мистером Счастливчиком.

— Ну всё-всё.

Освободившись от объятий Кузьмича, я тоже присоединился к застолью. Присел рядышком с Брусникой. Изначально там было занято, но молоденький клюкволюд шустро сдрыстнул при моём появлении. И правильно, блядь. Пускай племя знает, что боевое крыло в близких отношениях с вождём. В очень близких, ага. Если вы понимаете, о чём я.

Я бегло осмотрел стол. Нууу… Что есть, то есть.

Основным мясным блюдом сегодняшнего пира стал кошачий корм «Кисюн де ля Жри». Баночки с ним обильно встали вдоль всего стола, и клюкволюды так аппетитно наёбывали просроченный паштет, что мне и самому захотелось.

Однако я сдержался.

Решил устроить себе разгрузочный вечер и потрепать овощей.

Ну а тем более, что овощей было много. Овощи были свежие. И не просто с грядки, а прямо вот с куста, — клюкволюды шустренько накастовали рядом со мной заросли огурцов. Маленькие, колючие, хрустючие и прямо-таки сладкие. Давно таких не ел.

Вкуснятина.

Но пища на пиру вторична, не так ли? У нас тут не обжиралово! У нас тут, блядь, Вальгалла! Настоящий праздник начался тогда и именно тогда, когда к столу поспели Вежливые Лоси. Каждый тащил на себе по коробке с бухлом.

— О-о-о-о-о! — затянули клюкволюды и начали разбирать снаряды.

Я тут же вымутил себе персональную бутылку шампанского, взял у Брусники нож, произнёс коротенький тост:

— За новую жизнь! За племя! За Лосей! За род Прямухиных! — и по-гусарски, с пенкой, взорвал игристое.

Народ взорвался радостными криками, а я залпом выжрал полбутылки.

Хорошо мне было сейчас. Тепло так, весело, уютно. А жалел я сейчас лишь об одном: о том, что не успел подготовить для Кузьмича салют и фисташки. А он ведь так о них мечтал! Или… или это я о них мечтал? Не помню уже. Не суть.

Короче.

Вот так закончились весёлые матершинные похождения Ильи Ильича Прямухина в Торжке и его окрестностях. И жили мы с тех пор долго и счастливо.

КОНЕЦ.

— Илья Ильич!

Ох, блядь, ну что там ещё случилось? Ненавижу такой вот тон. Такой вот тон — это всегда не к добру.

— Илья Ильич! — вдоль стола ко мне бежал запыханый поручик Пузо. — Илья Ильич, там! Там!

— Чего там?

— Илья Ильич, я на край деревни ходил…

— Зачем?

— Я очень люблю ссать, глядя на живописные виды! Илья Ильич, сейчас не обо мне! Сейчас не важно! Сейчас другое важно! Пошли со мной скорее! Ну же! Пожалуйста, быстрее!

Поручик чуть ли не за руку утянул меня от стола. Любопытствующая толпа пошла следом. Пузо увёл меня прочь из деревни и привёл на самый край возвышенности, за которой начинался крутой склон, — да-да, тот самый, красно-сине-жёлтый от полевых цветов, — а за ним неширокая извилистая речка, а за речкой охуевший тверской лес со своими охуевшими раскидистыми ёлками, охуевшими мхами и прочим-прочим-прочим.

В который раз за минувшую неделю я взглянул на этот сказочный пейзаж.

Ох блядь.

Я понял всё мгновенно. Я понял, что именно хотел мне показать поручик.

Где-то там, за рекой, совсем невдалеке от моего поместья шевелился лес. Прям вот шевелился. Верхушки деревьев ходили ходуном так, будто их трясли. Будто бы о них бились со всей дури громадные монструозные туши. Будто бы что-то злое и голодное металось там, внизу.

А в самом эпицентре этого шевеления, — глядите-ка! — будто лохнеское чудовище из воды, из леса поднималась длинная, толстая, пятнистая, — чёрное с оранжевым, ага, — шея. Венчалась шея головой, похожей на пиранью.