Осторожно! Некромант!

На погосте я применил заклинание против разложения. Всего лишь надел на шею лошади стульчак, подвёл её к свежей могиле, и вытащил оттуда всю мёртвую энергию, какую смог.

Стульчак перерабатывал её недолго. Уже через пять минут из него выплеснулось несколько мутно-зелёных капель, которые растеклись по всему туловищу лошадки. Только снял артефакт с животного, как оно в ответ стукнуло задорно копытом, открыло пасть и… кхм… зашипело на всю Ивановскую, как большая шкварка, лежащая на раскалённой сковороде.

Ну вот, конечно, палево. Хотя…

Я почесал подбородок.

И тут в моей голове созрела идея! А ведь это ржание потомственного Акакиевского рысака, очень редкой породы, которая разводится исключительно на кладбищах.

Я поразился скорости модернизированной лошади. Она летела вперёд, точно пуля.

И вот я уже в соседней деревне. Кричу:

— Граждане, крестьяне! В вашем районе объявлен карантин. У кого есть чумные лошади — подходите ко мне. Если, конечно, вы дорожите своей жизнью.

Народ засуетился. Начали подходить любопытные, жизнелюбивые, разглядывать меня, но заговорить не решались. Блин! Наверное, им оскал моей лошади не понравился.

Я протянул руку и закрыл ей челюсть. Вроде больше не открывает — ну и слава Дьяволу.

Первой ко мне подошла бабка с клюкой. Внимательно изучила меня, затем сощурилась:

— Хто такой?

— Волонтёр я, бабуся, — ответил я, как можно миролюбивей.

— Хто? — бабка сморщилась, словно урюк.

— Староста меня послал. Помогаю вам чумных лошадей вывозить. Говорит — будешь волонтёром. Так что, есть у тебя лошадь дохлая?

— Не, сдохли две куры, и кот, — прошамкала она в ответ. — Ну? Забираешь? Они, знамо, чумные.

— Не знамо, бабуся. Не знамо, — я начинал раздражаться. — Это особая чума, распространяется только на лошадей.

— Да тьфу ты, — бабулька тут же потеряла ко мне интерес. Но меня услышали ещё несколько подошедших мужиков.

— Есть дохлые лошади, — выпалил один из мужиков.

Ш-Ш-Ш-Ш-Ш!

Плять! И вздумалось же моей верной лошадке сейчас запеть на своём мёртвом языке!

— Её я спас от чумы, — я утёр невидимую слезу. — Бедное животное. Вот горло-то и осипло от лекарств.

— Ага, — кивнул тот же мужик. — Я что говорю — чумные лошади есть, да вот кто их потащит? Боязно прикасаться к ним. А ну как заразные?

— Очень заразные! — кивнул я. — У меня есть работник, он всё сделает. Владик! Ну ты где там?

Ко мне подошёл бледный помощник.

— Где? — только лишь и буркнул Владик.

— Вы не смотрите — он у меня жутко работоспособный. — И кушать не просит… Почти.

Владик перетащил трёх мёртвых лошадей в телегу, с хозяином которой мы благополучно договорились. Взяли с каждого пострадавшего оплату в «казну сельского поселения». И рванули на кладбище.

Проведя такой же ритуал воскрешения с тремя лошадками, мы подались на городской рынок.

— Подходи, люди добрые! Покупай товар! Лошадки в самом соку, почти вечные и экономные аж жуть! — расхваливал я свой товар, как истинный продавец.

Один мужичок с красным носом опасливо приблизился:

— А чой-то… они мёртвые чоль?

— Дык, уважаемый, мёртвая лошадь жрать не просит.

— Ну… это да.

— Гарантию даже даю! — я покосился на хрустнувшее копыто одной из лошадок. — Примерно лет десять!

— А скока скинешь? — хитро прищурился «красноносый».

— Вот подписку оформишь на меня, и будет скидка.

— А чой-то? — побледнел мужик.

— Не сцы, жрать никто тебя не будет. Кровью накапай вот сюда, — показал я на стульчак. — И будет тебе и лошадка вечная, и радость безмерная.

Я решил убить двух зайцев: и лошадь продать, и кровушки для стульчака надыбать. Чем больше крови разных людей впитает мой артефакт усиления, тем мощнее он будет. А значит, буду сильнее и я.

— А, ну ет дело такое, — замялся «красноносый».

— Владик, твой выход, — кинул я за спину и поспешил расслабить мужика. — Спакуха, это мой помощник. В этих делах полагаться на живых…

Вампир вышел, держа в полуистлевших пальцах ржавую цыганскую иглу:

— Да, спа-ку-ха.

— А-А-А-А-А — «красноносый» сорвался с места и след его простыл.

Я повернулся с претензией к вампиру:

— Ну… что ты вот со своей иглой-то сразу!

М-да, идея решить все проблемы разом тут же провалилась.

Да и первый день торгов был неудачный. От моего товара все шарахались, словно лошади и в самом деле были чумные.

— Да они здоровые, просто мёртвые немного, — пытался я применить последний довод, но это ещё больше отпугивало жителей. Странные они.

Поразмыслив, я снова направился на кладбище. Только там и можно найти помощь в этом мире.

Я внимательно вчитывался в надгробия. Мне повезло, что здесь на могильных плитах писали названия профессий.

Нашёл одну плиту, где было написано «художник», раскопал могилу, с помощью Владика, конечно. С таким помощником можно больше руки не марать.

Вампир снял крышку гроба, и я провёл ритуал воскрешения. Временный, который действует до рассвета. Потом мёртвый снова будет мёртвым. А то рано мне ещё умертвия коллекционировать.

Мёртвая плоть человека изогнулась. Кости затрещали. Но вскоре труп мужчины поднял голову и уставился на меня пустыми глазницами.

— В общем, так. Ты ж дизайнер? — сразу спросил его я.

— Кто? — вылупился мертвяк.

— Короче… ну тот, кто украсить может лошадок, — постарался я как можно доходчивей объяснить ему.

— Да без проблем. На свадьбах украшал много чего, — хрипло пробормотал мертвец.

— Задача такая: сделать так, чтобы этих лошадок купили.

— Будет сделано.

— Чтобы денег не жалели и глаза горели!

— Будет сделано.

— Чтоб кипятком писали, только увидев этих красоток!

— Будет сде…

— Свободен!

Дизайнер — красавчик! Слово дизайнера — глыба. Сделал, как и обещал.

А Пук тоже молодец. Подсобил. Откуда-то принёс красные женские трусы-паруса. Десять штук. У каких толстух он их снял и в какой деревне — оставалось только догадываться.

Пук и в прошлой жизни был матёрым клептоманом, и в этой жизни привычка никуда не делась. Только вот помимо обычного воровства он промышлял ещё и специфичным. Тырил женское нижнее бельё! Причём неважно какое…

А вот как он это делал, чтобы не попадаться — оставалось загадкой. Ведь на краже денег он сразу спалился. А с бельём — ни разу, что в этой жизни, что в прошлой. Видимо, это был особый дар фетишиста.

Итак, дело сделано!

Мёртвые струпья на каждой лошади дизайнер закрыл вырезанными из женских трусов сердечками и поцелуйчиками. Шеи, на которых ярко выделялись трупные пятна, обвязал тем, что осталось от трусов. Причём на праздничный манер, как умел — шикарными бантами!

— Ай да маладца! — радостно хлопнул по плечу я дизайнера, и у того выпал глаз. — Извини, дружище. В общем, дух свадьбы ты передал на сто процентов. Ждём влюблённых парочек.

Я снова отправился на рынок. И на этот раз восхвалял свой товар с ещё большим энтузиазмом:

— Подходи, покупай! Лошади уникальной породы!

— А чего взгляд потухший? — спросил подошедший здоровенный детина под два метра ростом.

— Редкая порода, — положил я руку на круп одной из лошадей, и мои пальцы прилипли к начавшей разлагаться коже. Я максимально аккуратно убрал руку. — Акакиевский рысак!

— А кто это? — в глазах детины проскочил интерес.

— Да был такой великий человек, дай Дьявол ему здоровья!

— Покупаю трёх. Раз гарантия. Да ещё и рысак… ентой, как её породы… — детина отслюнявил деньги, а я торжественно передал ему товар.

Просто показал на них, мол, забирай, всё твоё. А мы тем временем… через минуту мы были уже за пределами рынка.

Три мёртвые лошади за сто серебряных монет — это рекорд! Я бы радовался больше, если бы мне хватило на самогонный аппарат. Значит, настала пора очередной бизнес-идеи.

Возвращался домой поздней ночью на единственной оставшейся лошадке. Копыта звенели по брусчатке. Тихое шипение раздавалось из приоткрытой пасти животного. Я жутко устал за день и решил сократить путь. Забрёл в тёмный переулок.

Внезапно в нос ударил трупный запах вперемешку с алкоголем. И через десять метров я наткнулся на лежащий у дороги труп бомжа.

— О! Свежачок!

Я спрыгнул с лошади, чтобы осмотреть тело. Ведь его тоже можно было приспособить. Наложить заклинание против разложения, и от живого никто не отличит.

Но не успел я наклониться, как меня окликнул хриплый голос:

— Эй ты, ущербный! Монеты на бочку, если хочешь жить!

Я обернулся и увидел двух грязных мужиков с ножами в руке.