На запад, с жирафами!

***

— Золотце!

Я на полу. Сам не знаю, как, тут оказался.

— А где… где мой карандаш?

— Давайте я вам встать помогу, а потом вместе поищем.

Рослая рыжая санитарка подхватывает меня под мышки и помогает усесться в кресло.

— Золотце, да вы стукнулись головой. Наверняка шишка будет. Что случилось?

По-моему, у меня останавливалось сердце. Но я решаю об этом, промолчать. Оглядываюсь в поисках Красавицы. Окно распахнуто, но за ним пустота.

И тут я вспоминаю почему.

Рози тянется к окну.

— Вы холодный как ледышка! Давайте лучше закроем.

— А вдруг Красавица вернется! — Разворачиваю кресло, чтобы ее остановить, но влетаю в прикроватную тумбочку и вновь начинаю терять сознание.

Рози меня подхватывает.

— Сейчас позову медсестру.

— Нет, нет, не надо! Она накачает меня лекарствами, и я усну, а мне нельзя прерываться, я должен закончить! Я уже и так опаздываю, страшно опаздываю, и вы это знаете! Мне осталось еще кое-что рассказать, и это кое-что для нее важнее всего! А если не успею, она так ничего и не поймет! Дайте мне закончить!

Рози со вздохом смотрит на последние слова, которые я успел накарябать.

«Через Оклахому».

— Что-то не помню ничего об Оклахоме, золотце, — говорит она. — Я вообще ничего не помню после Арканзаса. Вы мне рассказывали остальное?

— Да, — лгу я.

— Ну что ж… — Выдерживая паузу, она заправляет за ухо ту самую седеющую прядку. — Если вы приляжете ненадолго, я пока не стану звать медсестру. По рукам?

Киваю.

— Ну вот и славно, — приговаривает она, помогая мне перебраться из кресла на кровать. — Вы же весь день просидели голодным, скрючившись за столом. Наверное, это сказалось.

Сам-то я прекрасно знаю, что дело в другом. Сердце замирает в груди, пропуская удар.

— А где… где мой карандаш?

Рози поднимает его с пола и кладет на стол.

— Вернетесь к путешествию, когда выспитесь на славу. Сперва отдых, договорились?

Снова киваю.

Она уходит.

Забираюсь в кресло, хватаю карандаш. Делаю глубокий вдох, на секундочку кладу руку на сердце. А потом продолжаю.

«И вот когда я начал грезить…»