На запад, с жирафами!

***

… — Золотце?

Кто-то снова явился ко мне на порог, отвлекая от записей. Не успеваю я и головы повернуть, в комнату входит еще один санитар. Я собираюсь было отчитать его, но тут понимаю, что это она. Огненно-рыжие волосы. Знакомое лицо.

И тут я вспоминаю. Та самая рыжеволосая крепышка, которая так мне нравится. Роуз? Рози? Точно, Рози.

— Золотце, что же вы на завтраке не были? Скоро уже и священник приедет отслужить в часовне. Давайте я вас спущу?

Сейчас воскресенье. Утро. Я не хожу на службы. Но они так и норовят предложить мне это, ведь каждое воскресенье может стать для нас, старых распутников, последней возможностью очиститься. Возможно, сегодня мой последний шанс. Но эти записи и есть моя исповедь. Бросаю короткий взгляд на лицо вошедшей и возвращаюсь к своим заметкам.

— Я занят.

— Золотце, а вы, меня узнали? — спрашивает она.

— Само собой, — бросаю через плечо.

— Сколько лет, сколько зим, золотце! Помните, вы всё отказывались пить таблетки, если я не сыграю с вами в домино и не послушаю какую-нибудь из ваших историй? Я слышала про жирафов. Мне страшно жаль. — Вслед за этим она тянется к окну и закрывает его.

Разворачиваю кресло, да так резко, что врезаюсь в кровать.

— Откройте! Откройте!

Она повинуется. Красавица по-прежнему на месте. Сердце у меня снова начинает бешено колотиться, и я потираю грудь.

От Рози это не укрылось.

— Давайте я позову медсестру, она даст вам таблеточку.

— Нет! Никаких медсестер! Никаких таблеток! Я должен все записать для нее, так что мне надо ясно мыслить!

Рози упирает руки в свои крепкие бедра и окидывает меня взглядом с головы до ног — совсем как Старик в свое время. Заправляет за ухо прядь, в которой уже серебрится седина, и говорит:

— Хорошо, но я останусь с вами, пока вы не успокоитесь.

— Чувствуйте себя как дома, — говорю я, спокойный как удав, и возвращаюсь к записям в надежде, что теперь-то она угомонится. Но куда там.

— Золотце, а кто она — та, для которой вы пишете?

Пропускаю вопрос мимо ушей.

— Рыжик Августа?

Оборачиваюсь к ней — так проворно, что еще бы чуть-чуть — и свернул себе шею.

— Откуда вы знаете про Рыжика?

— Вы ее упоминали во всех историях, которые рассказывали мне, пока мы играли в домино. Рыжик Августа, Старик, жирафы… Вы же об этом пишете? О своем путешествии? А говорили, что это совсем не важно.

— Ошибался, — ворчу я в ответ.

Спокойно. И снова продолжаю писать.

Несколько минут она грузно сидит на краешке моей кровати. Потом поднимается. Услышав это, я смотрю, как она закрывает за собой дверь, и погружаюсь в воспоминания.

Домино и истории…