Девочка, которая проглотила облако размером с Эйфелеву башню

Эта максима прокрутилась в голове почтальонши с бешеной скоростью, как носок в стиральной машине, поставленной на отжим. «Любовь дарует крылья». Со временем это выражение превратилось в клише, но молодая женщина была убеждена, что его следует понимать буквально и что эту афишу повесили здесь специально для того, чтобы она попалась ей на глаза, предназначив персонально ей. Казалось, она говорила: «Провиденс, если ты будешь неотрывно думать о Заире, любовь поможет тебе вырастить крылья на спине!»

Уж не стала ли она жертвой того же безумного наития, которое посетило Дедала, отца Икара, в тот день, когда они задумали бежать из лабиринта Минотавра, наклеив перья на руки? Что касается клея, его можно было заменить воском для эпиляции, баночка которого лежала у нее в чемоданчике, но вот где раздобыть перья? Неужто ей придется открыть охоту на голубей, изгадивших бетонные взлетные полосы Орли? И потом, стоит ли ей сравнивать себя с типом, который и не существовал-то никогда, будь он хоть Магуайром греческой мифологии?!

Нет! Наверное, Провиденс была еще безумней, чем думала, ибо что-то подсказывало ей, что она не нуждается ни в каких подручных средствах, чтобы взлететь в небо. Не нужны ей крылья ни из картона, ни из папье-маше. В ней зрела уверенность, что она обойдется без них, собрав в кулак свою волю и слегка взмахнув руками, как это сделал, несколько минут назад, молодой китаец в оранжевом комбинезоне.

Летать.

Это было ее навязчивым ночным сновидением. Стоило всего лишь слегка взмахнуть руками, чтобы оторваться от земли и взлететь. И она парила в воздухе над городами и реками, как птица, не чувствуя своей тяжести. Но, как говорило ее имя, этот сон был всего лишь сном. А потом она просыпалась, и гравитация придавливала ее к твердой земле до конца дня. Она попыталась припомнить, был ли хоть один из этих снов цветным. Потому что, когда она была в возрасте Заиры, ей довелось узнать, что цветной сон, увиденный с пятницы на субботу, является вещим и обязательно сбудется в реальной жизни. Да, она видела цветной сон на эту тему. Однако у нее бывали и другие цветные сновидения. Например, о выигрыше в лото. И она еще ждала, когда же Французская национальная лотерейная компания пришлет ей чек… Ах, как же наивна она была в то время! Время цветения вишен. Ну, в крайнем случае время Мистера Фриза.

Теперь Провиденс выросла, но, несмотря на жестокие пощечины, полученные от жизни, сохранила в душе отголосок детства — тот, что зовется «детской доверчивостью». Летать… Сама мысль об этом была безумной, но все-таки… почему бы и нет?! Что ей мешает грезить с открытыми глазами? Это ведь не запрещено и денег не стоит. А потом, она же ясно видела, как этот китаец воспарил на несколько сантиметров посреди переполненного терминала.

Да, это было безумием, но ей удавались в жизни куда более сложные и невообразимые вещи. Как, например, удочерение семилетней марокканской девочки, больной муковисцедозом — и это в положении одинокой женщиной со скромной зарплатой почтальона. Хуже того — почтальонши.

Так почему бы и не повторить такое чудо?

Французские судьи крайне редко удовлетворяют подобные запросы, но ей повезло — попался необыкновенный адвокат, который блестяще провел ее дело. Так она узнала, что в жизни достаточно окружить себя добрыми людьми, и твои мечты обязательно сбудутся. И что если чего-то желаешь всеми силами души, судьба обязательно подкинет вовремя нужного человека, и мечта сбудется.

А кроме того, она ведь встала на ноги и пошла раньше всех на свете, побежала раньше всех на свете, поплыла раньше всех на свете. Так почему бы ей и не полететь раньше всех на свете, еще раз поразив своих родителей-педиатров? Может статься, шестой палец на ее правой ноге как раз и обладает этой способностью — позволить ей летать. Может, он послужил бы ей маленьким рулем.

Потому что к своим тридцати пяти годам она еще не нашла никакой разумной причины появления этого отростка. А ведь в нашей жизни все имеет свои причины и право на существование. Провиденс не верила в случайности. Этот лишний палец не был ей нужен, зато делал ее единственной в мире.

И если любовь дарует крылья, как это уже установлено, то почему бы той безграничной любви, которую она питала к Заире, не одарить ее такими крыльями? И если в далеком прошлом мы были рыбами и кошками, как полагали Провиденс и Заира, то, наверное, можно допустить — и это не такая уж безумная мысль, — что мы были тогда же и птицами. Ведь если мы были земноводными и водоплавающими, то почему бы нам не быть и пернатыми, летающими в поднебесье?

Провиденс тряхнула головой, как будто этим простым движением можно было разом вытряхнуть оттуда все дурацкие мысли, затуманившие ей мозг. Усталость, вне всякого сомнения, сыграла с ней злую шутку. Иначе как допустить, что женщина тридцати пяти лет, здоровая, уравновешенная и даже не блондинка, сочла возможными подобные глупости?!

Но предположим обратное. Тогда ей следовало бы отказаться от своего плана, только как бы не пришлось потом локти кусать. Этот безумный день явил ей знак. А встреча с пиратом китайского образца стала вторым знаком. И снова перед ней блеснул лучик надежды. Ведь теперь терять нечего, худшее уже произошло, ее рейс отменили. Больше ее ничто здесь не удерживало.

Провиденс улыбнулась. Можно подумать, она с самого начала ждала именно отмены своего рейса, чтобы наконец доказать себе, что готова на все, лишь бы заполучить свою дочь. Готова даже на самое невероятное.

И она уверенно вошла в гостеприимно распахнутую дверь очередного автобуса, моля Бога, чтобы французский язык Мэтра Юэ оказался более современным, чем у его раздатчика листовок.

— Да, ваша правда, с телеуправляемыми самолетами все было бы куда проще, — заключил мой парикмахер.

— Или с телеуправляемыми облаками, — добавил я. — Тогда Провиденс смогла бы одним нажатием кнопки изгнать со своего небосвода эту зловредную тучу, и самолеты взлетели бы все как один. С другой стороны, и Заира могла бы, нажав на кнопку «выключение облаков», извлечь у себя из груди эту гадость. И жизнь стала бы намного проще, а люди намного счастливее.

— Ну, трудно сказать… Во всяком случае, даже в нашем парикмахерском деле телеуправление облаками принесло бы огромную пользу. Вот, например, мои клиентки — они никогда не приходят в дождливые дни. У них от сырости волосы закручиваются мелким бесом. Я уж не говорю о стрижке и укладке: в такую погоду любая прическа выглядит как пакля. А возьмем земледельцев: кто из них отказался бы от возможности контролировать осадки над своим участком?! Н-да, если вдуматься, на земном шаре полно людей, которые в данный момент мечтают о телеуправляемых облаках…

Врач-массажист пришел чуть раньше обычного. Поздоровавшись с девочкой, он присел к ней на кровать. Впервые за два года он уловил в ее глазах легкую грусть, такую же, какая владела ею до того, как в ее жизни появилась Провиденс. То есть в период, который он в шутку называл периодом пре-Провиденс. Нужно признать, что эта француженка просто осчастливила Заиру. Да и его тоже. Когда она приезжала повидаться с девочкой — а она регулярно летала в Марракеш, — он гораздо чаще заходил на женский этаж. Какая красавица эта женщина! И вдобавок такая добрая! Больше всего ему нравилось то, что она открыла малышке целый мир, не говоря уж о ее подарках, о ее горячей любви и нежности. Он никогда не видел, чтобы кто-то преодолевал столько километров ради встречи с больным ребенком, да еще и не родным, с одной лишь целью — дать этому ребенку несколько часов счастья. Как, например, в тот день, когда молодая женщина приехала с целым пакетом фосфоресцирующих звездочек.

«Астрономия — это штука для мальчиков, девочки — они более приземленные», — подумал тогда Рашид-массажист. Но он знал, что во Франции стараются уравнять в правах мужчин и женщин, поскольку так более справедливо. Кроме того, Провиденс никогда в жизни ни в чем не отказала бы девочке, и уж тем более в том, что якобы должно нравиться только мальчикам. Иначе она не была бы женщиной, которая предпочитает зваться не почтальоншей, а почтальоном.

Увидев этот подарок, Заира подпрыгнула чуть ли не до потолка, еще лишенного звезд.

— Как бы мне хотелось попасть туда! — воскликнула маленькая марокканка, указывая на кусочки светящегося пластика, которые Провиденс по ее точным указаниям прилепляла к потолку, балансируя на табурете.

— Ну, вот теперь можешь воображать, будто ты почти на небе, дорогая.

— Я сяду в ракету и полечу на небо из Парижа! Ну-ка, подвинь вправо вон ту звездочку!!!

— В Париже нет ракет, — ответила Провиденс, передвигая означенную звездочку на несколько сантиметров вправо, — во всяком случае, пока нет. Вот если бы ты там поселилась, то, вполне возможно…

Она произнесла это нарочито безразличным тоном, а сама краешком глаза следила за реакцией девочки, стараясь прилепить дрожащими руками пластиковую звездочку к потолку и не выказать свою заинтересованность. Заира просияла, ее глаза вспыхнули, как яркие звездочки в ночной темноте.

— Ну конечно! — вскричала она. — А это по правде или понарошку?

— По правде, — ответила француженка, довольная тем, что девочка приняла ее предложение с такой радостью.

Девочка бросилась к почтальонше и с силой обхватила ее ноги, точно регбист, решивший блокировать игрока команды-соперницы.

— Осторожней, а то я упаду! — воскликнула та.

Рашид улыбнулся. Как же эти двое подружились! Можно подумать, что они искали и наконец нашли друг дружку. Прямо породнились, подумал он, не подозревая, что француженка материализует это слово, официально удочерив Заиру.

— А ну-ка, скажите, мадемуазель, в котором часу сегодня зайдет солнце? — спросила Провиденс, спустившись наконец с табурета и обретя твердую почву под ногами.

Заира сверилась с блокнотиком, который хранила под подушкой, как самое дорогое сокровище.

— В 19 часов 37 минут.

— Прекрасно. Значит, сейчас ты увидишь то, чего еще никогда не видела.

И действительно, очень скоро, когда в палате стало темно, над их головами как по волшебству засверкали звездочки. Словно этот потолок был не из серого цемента, а из шоколада, который растаял под солнцем, открыв восхищенным глазам девочки прекрасное звездное небо Марокко.

Сегодня Провиденс должна была увезти с собой эту маленькую девочку, и все они будут грустить и скучать по ней. Ведь она жила здесь с самого рождения. Была частью их больничной семьи. И все же, несмотря на это, они с огромной радостью посмотрят, как ее маленькие ножки в последний раз пройдут по палате, а потом по каменистой дорожке, ведущей к шоссе. И будут глядеть ей вслед из окон, надеясь, что она обернется, перед тем как сесть в машину скорой помощи, которая доставит их в аэропорт.

Рашид и Лейла знали, что во Франции девочку будут лечить лучшие врачи, — Провиденс об этом уже позаботилась. Конечно, никакие средства, кроме пересадки легких, не могли вылечить муковисцидоз, но прогресс в области медицины позволял хотя бы улучшить качество жизни таких пациентов. И кроме того, нужно признать, что по ту сторону Средиземного моря продолжительность их жизни была намного больше.