Эльфийский Петербург

Глава 2

Мы проснулись одновременно — от того, что за стеной у соседей что-то громыхнуло. Часы на стене показывали начало десятого. Если бы не этот шум, мы бы точно проспали до обеда, так как легли на рассвете и очень уставшими. Да и три бутылки шампанского, выпитые за ночь, способствовали крепкому сну. Но раз уж проснулись, пришлось вставать. Милана пожелала мне доброго утра, улыбнулась и убежала в ванную, а я, натянув штаны, пошёл на кухню — страшно хотелось пить.

Выпив почти три стакана воды, я подумал, что можно было ограничиться и двумя бутылками шампанского. Но умные мысли приходят с опозданием, хорошо хоть голова не болела. И хорошо, что ночью не тронули четвёртую. Пока Милана принимала душ, я вспомнил прошедшую ночь и удовлетворённо улыбнулся. Вспомнить было что — такой горячей и ненасытной женщины у меня ещё не было. Впрочем, у меня и женщин-то было за мою жизнь всего ничего. Но Милана давала фору всем — я аж удивился, что так бывает.

И ещё Милана была единственной, с кем у меня был секс ради секса, без каких-либо чувств. К той же к Оксане уже через час общения в кафе я испытывал как минимум большую симпатию, а здесь всё было иначе: Милана приехала, переступила порог и… мы проснулись в одной кровати. Это был интересный опыт. И, надо признать, очень приятный. Однако стоило сто раз подумать, прежде чем решиться на его повторение.

Пока я вспоминал нашу фантастическую ночь, Милана вышла из ванной. На ней был банный халат, который она непонятно где взяла. Видимо, моя секретарша намного лучше меня знала, что и где лежит в моей квартире, что неудивительно — всё же она эту квартиру выбирала.

— Надеюсь, ты никуда не спешишь? — спросил я, включая кофемашину. — Кофе будешь?

— Не откажусь от чёрного без сахара, — ответила девушка. — А спешить мне особо некуда. У меня впереди рабочий день. А работаю я на Вас.

— Мы вроде ночью перешли на ты, — сказал я.

— Это было ночью, а сейчас день, и я на работе.

И тут я заметил, что Милана ведёт себя так, будто она действительно на работе — никаких поцелуев, объятий и прочих проявлений нежности, как это обычно бывает у девушек после бурной романтической ночи. Она вела себя исключительно по-деловому, хотя это слово не очень-то и подходило к ситуации.

— Нет уж, — сказал я. — Если перешли, то перешли!

— Нельзя, — стояла на своём Милана. — Владимир Николаевич меня накажет.

— Хорошо, давай так: когда мы вдвоём, то на ты, а на работе на Вы, — предложил я. — Так нормально?

— Так нормально, — согласилась девушка, присаживаясь за стол.

Я сварил кофе, и мы принялись, не спеша, его пить. Молча. Наверное, надо было хоть о чём-нибудь поговорить, но, во-первых, я даже не представлял о чём, а во-вторых, не особо-то и хотелось разговаривать. Милану, похоже, молчание тоже устраивало. Оно не было натужным или напряжённым. Всё было хорошо, просто не хотелось разговаривать.

Милана допила кофе первая. Она встала из-за стола, помыла свою чашку и сказала:

— Спасибо за кофе. Наверное, я пойду, если ты не против.

— Я не против, — ответил я. — Но если хочешь, можем позавтракать. Со вчерашнего много что осталось, или можно заказать из кафе рядом, они быстро принесут.

— Спасибо, но я не хочу есть.

Сказав это, девушка отправилась в спальню. Минут через пять она оттуда вышла уже в одежде, подошла ко мне, посмотрела мне прямо в глаза, улыбнулась и произнесла:

— Судя по тому, как у нас прошла ночь, ты нуждался в хорошей разрядке. Мне было нетрудно тебе помочь. Мне даже было приятно. Если тебе ещё раз понадобится моя помощь, просто позвони. Или, если хочешь, давай сразу договоримся, по каким дням я буду к тебе приходить.

Это было неожиданно и как-то совсем уж в лоб. Делать из секретарши наложницу мне не хотелось, пусть даже если ей это было, как она выразилась, нетрудно.

— Милана, — сказал я. — Мы провели замечательную ночь, просто волшебную. Я не жалею об этом, но не думаю, что повторять это будет правильно.

— Как скажешь, я не навязываюсь, — совершенно спокойно произнесла девушка. — Но всякое в жизни бывает, если передумаешь, то просто позвони. Я всё пойму. И насчёт работы не переживай. Это никак на ней не отразится.

После этих слов моя секретарша улыбнулась одними лишь уголками губ и ушла. А я остался стоять в коридоре и пытался переварить всё, что произошло. Нет, я не жалел, что накануне позвонил Милане и мы провели с ней ночь. Что было, то было. Ну переспал с секретаршей, ну бывает. Не я первый, не я последний, и голову этим забивать не стоило. Но вот осталось у меня после ухода Миланы какое-то странное чувство. И как я ни старался, не мог понять какое.

Впрочем, долго копаться в себе и своих чувствах у меня не получилось — зазвонил телефон. Я подошёл к нему и посмотрел на экран. Звонил Милютин.

— Здравствуйте, Иван Иванович! — сказал я, приняв звонок.

— Добрый день, Роман! — донеслось из динамика. — Ты можешь подъехать в управление?

— Минут через сорок буду, — ответил я. — Это не поздно? Что-то случилось?

— Через сорок — нормально. Можно даже через час. У меня для тебя есть сюрприз, — сказал Милютин. — Хороший.

Это было важное уточнение, потому что я уже начал думать о нехорошем. Я попрощался с Иваном Ивановичем, быстро заскочил в душ, оделся и побежал на улицу. Водителю звонить не стал — вызвал такси.

Глава столичного управления КФБ пребывал в хорошем настроении, когда я вошёл в его кабинет. Он даже предложил мне кофе. Я хотел было отказаться, так как дома выпил две большие чашки, но заметил, что кофе уже готов и дожидается меня на столе. Отказываться было нельзя, я поблагодарил Ивана Ивановича, сел за стол, взял чашку и сделал глоток уже остывшего напитка. Или кофе изначально предназначался не мне, или его сделали сильно заранее. Но я не обиделся, мне это даже показалось смешным.

— Как провёл ночь, мой юный друг? — неожиданно спросил Милютин таким тоном, будто знал, как я её провёл, и хотел пошутить на эту тему. — Как самочувствие?

— Очень хорошо провёл, — ответил я. — А что?

— Видно, что хорошо, — усмехнулся Милютин. — Много выпил?

— С чего Вы решили, что я пил?

— С того, что ты позвонил мне в три часа ночи и сказал, что тебе надо ещё две бутылки шампанского по тому же адресу.

— Что?! — вырвалось у меня.

Милютин расхохотался и развёл руками, а я стал лихорадочно вспоминать прошедшую ночь. Мы с Миланой почти не притронулись к заказанной из ресторана еде, руки до неё у нас дошли только под утро. А вот две бутылки шампанского, которые привезли с едой, опустели к середине ночи. И тогда я заказал ещё две. Но я звонил в ресторан, а не Милютину, иначе мне бы не привезли ещё шампанское. Но с другой стороны, было непохоже, что Иван Иванович шутит.

Я напряг свою память изо всех сил — это оказалось не так уж и просто, похоже, я был изрядно пьян, когда второй раз заказывал шампанское. Но всё же я вспомнил — я позвонил в ресторан, начал делать заказ, и звонок сорвался. Я перезвонил и всё-таки сделал заказ. И вот теперь я с ужасом понял, что первый раз звонок не сорвался. Я спьяну и не глядя толком в телефон, тыча пальцем в список последних вызовов, попал не в тот номер и позвонил не в ресторан, а Милютину.

Поднять генерала КФБ в три часа ночи с постели и попросить привезти мне две бутылки шампанского — это, конечно, было сильно. Ещё и фоном Милана поясняла, какое именно шампанское надо привезти. И вовсе тогда не связь прервалась — это просто Милютин сбросил звонок, ничего мне не сказав на это. И вот теперь я был готов сгореть от стыда.

«Я никогда больше не буду пить», — подумал я, глядя в пол и почти физически ощущая, как кончики моих ушей дымятся от стыда.

Надо было как-то попросить прощения за этот дикий поступок, но от стыда я не мог вымолвить и слова — просто смотрел в пол и хотел сквозь него провалиться.

— Ладно, не переживай так сильно, — смеясь, сказал Милютин. — Я не злюсь. Дело молодое, с кем не бывает.

— Простите меня, пожалуйста, — всё-таки выдавил я из себя — Это никогда не повторится.

Иван Иванович расхохотался на весь кабинет и сказал:

— Всё нормально, забыли. Давай ближе к делу. Ты же понимаешь, что я тебя позвал не для того, чтобы рассказывать, как ты мне ночью звонил?

— Наверное, не для этого, — согласился я.

— Как я тебе уже сказал, у меня для тебя есть сюрприз. Сейчас тебе его покажут. И пока не забыл! Зайди сегодня до обеда к Анне Алексеевне, она хочет с тобой поговорить.

— А её я тоже ночью разбудил? — осторожно спросил я и по новому приступу хохота Ивана Ивановича понял, что разбудил.

— Разбудил, но я ей не сказал, что это ты звонил, — проговорил сквозь смех Милютин. — Не переживай.

— Благодарю Вас!

Иван Иванович, еле сдерживая смех, вызвал охрану и уже через три минуты меня куда-то повели по длинным коридорам столичного управления Комитета Федеральной Безопасности. Закончился наш путь у одной из дверей второго этажа. Охранник открыл её и произнёс:

— Вы можете войти!

Я вошёл в кабинет и не поверил своим глазам — на стуле у стены сидел… Томаш. Живой и невредимый.

— Томаш! Ты живой! — не подумав, заорал я по-русски и бросился к другу. — Как же я рад тебя видеть!

— Здравствуй, Роберт! Извини, но я тебя не понимаю, — ответил по-немецки мой товарищ по центру «Ост».

— Это ты извини, — сказал я, перейдя на немецкий. — Я почему-то подумал, что ты тоже русский.

— Я не русский, и, как оказалось, не Томаш, — ответил мой друг улыбнувшись.

— А я не Роберт.

Мы с бывшим Томашем обнялись, после чего он протянул мне руку и представился:

— Габор Дьюлаи!

— Роман! — ответил я, пожимая ладонь друга.

Это выглядело забавно — мы знакомились, давно зная друг друга.

— Я из Венгрии, — сказал экс-Томаш. — Люди, которые привезли меня сюда и вернули мне память, обещали, что через некоторое время, как только освободят остальных ребят, они свяжутся с моими родителями.

— Обязательно свяжутся, на этот счёт даже не переживай, — успокоил я друга. — Как я понимаю, раз собрались связываться с твоими родителями, ты из семьи орков или людей.

— Из орков.

Мы проболтали с Томашем-Габором целый час. Выяснилось, что всех спасённых ребят держат в отеле неподалёку, а моего друга привезли в управление специально ради встречи со мной. Мы договорились, что прежде чем, венгерский орк вернётся на родину, он хотя бы на один день задержится в Новгороде, и мы проведём время вместе.

— И выпьем русской водки! — улыбаясь, сказал Габор.

От этих слов я вздрогнул, вспомнив свой ночной звонок Милютину, и уклончиво ответил:

— Мы найдём чем заняться.

Из управления КФБ я отправился в Кутузовку. После встречи с Габором-Томашем настроение было замечательным, и даже ночной конфуз с Милютиным уже не казался таким ужасным. Приехав в академию, сразу же пошёл к ректору, и, к моей радости, Анна Алексеевна была на месте и почти сразу же меня приняла.

— Проходи, Роман, присаживайся! — сказала ректор. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо, — ответил я, садясь на стул.

— Как ты себя чувствуешь?

После этого вопроса Анны Алексеевны у меня возникло ощущение дежавю — её муж задавал мне пару часов назад практически те же самые вопросы. И ещё мне было стыдно. Хоть Милютина и не знала, что это я разбудил её ночью, но я-то знал.