Котёнок в поисках дома. Часть 1 и 2

А он не такой уж и тяжёлый. Ростом примерно чуть выше меня, и субтильный, как гимназистка. Самое трудное было перевалить его через бортик в саму ванну. Тут-то он и проснулся.

Угу. Ты попытайся! Подёргайся! Повращай своими свинячьими глазками.

— Чего мычишь-то? А-а… Кляп говорить мешает.

— …

— Ну ты пока погоди, полежи тут один. А я оденусь слегка… Только не хулигань тут без меня. Сломаешь кран, накажу… Понял? Кивни!

Кивает. Смотрит уже не так зло, а как бы заинтересовано. Прав был знаменитый мафиози: Добрым словом и пистолетом…

Ну а добрым словом и револьвером с глушителем…

Ух ты, сколько можно добра натворить-то. В руках не унесёшь…

Иду одеваться. Блин. Опять в полторы руки. А зачем мне много надевать? Вдруг чем испачкаюсь.

Захожу на кухню и цепляю на шею клеёнчатый фартук. Натан в нём готовит и посуду моет. Кое-как завязываю тесёмки сзади. Прямо как в японском аниме. Жена встречает мужа в нижнем белье, а то и вовсе без него, но в фартуке.

А что? Даже удобно так…

Почему Натан фартуком пользуется?

Стирать не любит? Со стиркой у нас ведь есть большие проблемы…

Стиральные машины нынешней современности — это просто нечто. Но, к сожалению, стиральной машины у нас нет никакой от слова совсем…

А мне нравятся валики для отжима белья. Были бы такие же валики, но не резиновые, а металлические с зубчиками.

М-м… Допрашивать злодеев и злоумышленников бы было в разы удобнее.

Пришлось взять с собой пассатижи.

Не знаю, зачем они у Натана на кухне валялись на подоконнике… Ножницы взял ещё. Тоже сойдут. И маленький ножик кухонный прихватил. Я им картошку чистил, пока мне руку не прострелили.

Ну ладно. Начнём…

***

Каждая рыба нема и глуха, плескаясь в родимом пруду,

Но, как разговорчива эта уха, попав на сковороду.

Только в воде эта рыба молчит, а на горячей плите,

Сразу, по-русски заговорит: «Старче, чё надобно те?»

***

Приношу всё в ванную. Положил все предметы на стеклянную полочку возле небольшого зеркала. Там у хозяина квартиры помазок лежит, да бритва…

Смотрю у нашего гостя глазки забегали. Его явно заинтересовали мои железки.

— Тебе чего больше нравится, болезный? — спрашиваю у этого доходяги. — Вот это? — указываю на пассатижи. — Или это? — тыкаю пальчиком в ножницы?

Молчит… Странно. В рот я ему только свои носки затолкал. Вчера не успел бросить в тазик под стирку.

— Ты чего молчишь-то? Разговаривать со мной не хочешь? — подношу ножницы поближе к его бегающим глазкам, и рычу на полукрике: — Не уважаешь меня, тварь?

Ой! А чего это мы сомлели так?

Чего это его трясёт?

Смотрю, глазки закатил… Ну, щас точно пену изо рта будет пускать.

Я не раз видел таких клоунов. Из старых опытных сидельцев. Чуть, что, так сразу падает и эпилепсию изображает. А я способ знаю. Быстро вылечивает мнимых эпилептиков.

— Болезный! А может тебе яйца на хрен отрезать? На кой они нужны такому эпилептику?

Тыкаю ножницами в район мошонки.

Смотрю. А он чего-то трястись перестал, и снова осмысленность в глазах появилась.

— Ну, чё, муфлон? Будем разговаривать или будем делать тебе больно? Имей в виду, ты всё равно начнёшь со мной разговаривать. Даже если до этого был с детства глухонемым. Но сначала тебе будет больно. Очень больно… А потом будет обидно. Ведь мог бы сразу со мной просто поговорить. Без боли…

Смотрит. Молчит. Ду-умает о чём-то, наверное. Затем кивает.

— Вот и ладненько. Только имей в виду. Будешь шуметь, я тебя сначала вырублю. А я это хорошо умею. Потом снова заткну тебе пасть. А потом запихну тебе что-нибудь да куда-нибудь. У меня фантазия больная. Я такой выдумщик…

Молчит. Смотрит настороженно.

— Шуметь будешь?

Болтает своей бестолковкой, типа не будет.

— Ну, смотри… — вынимаю у него носочный кляп изо рта.

Дышит. Сопит. Но не вопит. Вот и ладненько…

— Говори чётко, не задавая лишних вопросов! Кто тебя навёл на эту хату?

— Пацан, ты кто?

Удар ножницами плашмя по голове.

— Ты чё, не понял. Вопросы буду задавать я. А ты отвечать. У тебя что, есть лишние пальцы на руках? Или тебе сразу яйца лишние отрезать, чтобы такие как ты больше не размножались.

Смотрю, что он оценил мой спич.

— Повторяю вопрос: Кто тебя навёл на эту хату?

— Парень! Он тебе не по зубам…

Молча втыкаю ему сложенные ножницы почти в то место, куда попал из нагана. Он не кричит. Только чуть рычит, сжав зубы.

— Ты не понял, в натуре? Тебя через канализацию по кусочкам в море будет вода смывать. А кости сожрут свиньи в ближайшей деревне. Тебя никто никогда не найдёт. А ты меня тут кем-то пугаешь…

— Я не пугаю! Не бей! Я расскажу. Но…

— Никаких «но». Начинаем сначала. Кто тебя навёл?

— Павлов. Николай Михайлович.

— Это ты про себя?

— Нет. Я Сеня. Петрыкин моя фамилия.

— А Павлов тогда кто такой?

— Майор. Мент. С уголовки.

— С какого отдела?

— Он… С центрального… На Петровке у него кабинет…

— Ты к нему туда, на Петровку стучать бегаешь?

— Нет. Я там был один раз. А потом он всё время меня вызывал на квартиру. На Ш-шаболовке. Там в переулках… Я могу показать.

— Адрес?

— Ы-и… Листьева. Двадцать.

— Номер квартиры:

— Н-не помню. Третий этаж. Вторая дверь справа… У него на двери номера нет. А дверь деревяшками оббита и лаком покрашена. Слева только одна дверь на том этаже.

— И чего он тебе приказал тут найти?

— Он не говорил, чтобы я заходил. Он сказал, чтобы я за жи… за одним евреем присмотрел.

— А чего за ним смотреть? Из тебя что, каждое слово за верёвочку тянуть надо?

— Ну, эта… У него…

— У кого у него? Блин. Ты соберись. У тебя, может быть. Самый важный разговор в жизни, а ты елозишь языком, как голым задом по сковороде. О, может тебя и правда горячей сковородой прижечь. Ты погоди! Я сейчас пойду на плиту поставлю…

— Не. Не надо! Я сейчас…

Он видимо собрался с мыслями и начал:

— Короче. Дружка его, кто-то на хате мочканул. Тоже мент. Капитан…

— Ну и что? А причём тут местный еврей?

— Капитан тот работал с бандой. Хаты ломили. По жид… по евреям часто работали. На них жмуров было, как…

— Дальше…

— Ну а теперь их всех, кто-то мочканул. И общак забрал…

— А ты тут при чём?

— Он меня поймал на горячем… прямо в хате взял. Там тайный звонок был. Я не знал. Вошёл. Начал шмонать. А тут мусора. Повязали… К нему отвезли.

— Ага. Он тебя принял, как родного и в стукачи завербовал. Продолжай!

— Ну-у…

— Хватит нукать!

— Я потом по его наводке тоже хаты ломил. Но я не по мокрому. По мокрому я не хожу.

— А *ули ты тогда на меня с ножом накинулся? Конфеткой хотел угостить?

— Я… Я машинально…

— Ага. Все так после на суде говорят. Я не хотел его убивать. Он сам на нож напоролся. Это вот, что у тебя? В твоём кармане было…

— Шило… — он потупил глаза… — но я…

— Я понимаю… Давай дальше! Про ментов.

— Ну вот… Этот жид… Еврей… Один из тех, кто остался жить, после той банды.

— То есть. Был бы он в тот момент дома. И его бы грохнули?

— Ну, да…

— И чего ты успел выследить?

— Ну, эта… У него всех замочили, а он машину себе купил… А вчера телевизор новый…

— Ты давно следишь за хатой?

— Со вчерашнего дня.

Это хорошо, что со вчерашнего, а не раньше. Так бы мы вернулись из Ивановской области, а тут нас ждёт пустая хата. Ни денег, ни золота. Только менты дожидаются, чтобы нас за мокруху арестовать…

— А какого хера ты в хату полез? Тебя же *удака, следить послали… А ты?

— Дык… Я…

— Что, поживиться решил?

— Ну, да…

— И что ты успел выследить?

— Ну, так… Хозяин вчера на тачке подъезжал, и телевизор с другим мужиком в хату заносил. В коробке. Новый. А второй потом пешком ушёл. Машина у подъезда осталась…

— Ясно. Дальше.

— А сегодня евр… Хозяин уехал на машине… Ну а я…

— Решил хату подломить, чтобы мусорам меньше досталось. Достойный поступок! Что ты успел своему куратору доложить?

— Ничего…

— Не свисти мне тут.

- *ля буду ничего. Век воли не видать.

— А когда у тебя с ним стрелка забита?

— Что?

— Встреча, у тебя с твоим ментом, когда состоится?

— Завтра. На той хате. Конструтивной…

— Конспиративной, болван. Во сколько встреча?

— Вечером. После семи…

— Точное время есть?

— Нет… после семи. А там как получится. Он только ругается, когда я прихожу после восьми…

— Что за дом?

— Такой же как этот. Пятиэтажка.

— Этаж? Говори сразу всё!

— Третий этаж. Квартира справа в углу. Подъезд второй.

— Окна у него на подъезд выходят?

— Нет. На другую сторону.

— Он курить в подъезд выходит?

— Он не курит. Только пьёт. Много.

— Ну, вот ты пришёл. Позвонил в дверь…

— Нет, я должен постучать. Я не могу сейчас показать как. Ну, как бы два удара, а потом три быстрых. А если не откроет с первого раза, то через минуту ещё раз стучу. Так же. Тук, тук. Ту-ту-тук.

— И он сразу открывает? Не спрашивает: Кто там? И так далее…

— Нет. Просто открывает дверь. Он предупредил, чтобы я в подъезде вообще не шумел.

— А как открывается дверь? Внутрь квартиры или наружу?

— Это как?

— Ну, вот он открывает дверь изнутри. Он её на себя открывает или толкает на тебя?

— На себя…

— А в какую сторону?

— Это как?

— Блин. Смотри! Ты стоишь мордой к двери снаружи. Петли дверные на какой стороне?

— М-мгм.

Со стороны видно, как ролики в его голове заходят за шарики. Начинаю показывать на руках. Начинаю с левой руки…

— Вот так? — прижимаю локоть к себе, а ладонью делаю движение от себя…

— Н-нет. Наконец- то соображает этот недалёкий домушник. — В другую сторону.

На всякий случай показываю правой рукой, как должна открываться дверь. В ответ он кивает:

— Да. Вот так!

— Понятно. Глазок есть на двери?

— Есть. Только там темно всегда. И видно плохо. Но он когда открывает, волыну всегда наготове держит. Вот как ты…

— В какой руке? Как я, в левой?

Зависает. Думает. Вспоминает.

— Нет. В правой. Левой дверь открывает. А ствол в правой держит. Чуть сзади… Возле жопы…Чтобы не сразу видно было.

— Кстати… А чего ты на меня прямо на ствол-то попёр? Ты чё, бессмертный?

— Дык… Я не понял. Успел лишь подумать… Откуда у пацана волына? Думал пугач или игрушка. А тут вон оно как.

— Ну, открыл он тебе… А дальше что? Он один там на хате? Сколько комнат?

— Да! Всегда один. Комнат две. Одна проходная, а другая, спальня наверное… Там никто постоянно не живёт, он туда иногда баб приводит. Сам не видел, но там бабьи шмотки валяются порой. То труселя, то платок… Но так чтобы жить… Нет. Там и на кухне голяк. Стол да кран… Плита ещё. Кроме чая и водки ничего не бывает.

— А ты с ментом что ли водку там пил.

— Не. Я не пил. Он пил. А я… Он, когда как. Когда в хорошем настроении, то и чай мне наливал. У него для таких как я, кружка железная есть. Сам-то он из фарфоровой пьёт. А водку из хрусталя…

— А когда у него плохое настроение?

— В последнее время, он даже сесть не разрешал. Стой, говорит, там в углу.

— А тебе не западло, порядочному вору в углу стоять?