Мой адрес – Советский Союз!

По моим расчётам, оркестранты к этому времени уже должны объявиться в ресторане, самый прайм-тайм. Мои предположения оправдались, когда я возле двери ресторана услышал приглушённые звуки песни «Эти глаза напротив». Вот только внутрь попасть так просто мне не удалось. «Мест нет!» – гласила табличка на двери. А за дверью немолодой швейцар в тёмном, на размер больше костюме сидел за столиком с газетой в руках, не обращая внимания на десяток толпящихся у входа людей.

– Да есть там места, – возмущённо доказывал своей спутнице какой-то мужчина лет тридцати. – Просто швейцару на лапу сунуть надо.

– Ну давай подождём, ведь люди не до закрытия же там будут сидеть, освободятся места… Молодой человек, – это уже мне. – Вы за нами будете.

– Слушай, может, в «Лиру» пойдём? – предложил мужчина. – Там точно должны быть места.

– Что-то я не сильно в этом уверена, – возразила его спутница.

А я уже и забыл, что это такое – советский ресторан, в который так просто было не попасть. Пусть для большинства населения СССР поход в ресторан считался событием, но, по большому счёту, многих привлекали вполне демократические, регулируемые государством цены. Один человек мог провести вечер в своё удовольствие, оставив в ресторане сумму от трёх до пяти рублей, даже включая чаевые официанту. По себе помню, хотя в этот ресторан я до армии ни разу не заглядывал, а после армии был один раз, девушку выгуливал, с которой познакомился на танцах в городском парке. Лена – она была из другого района Асбеста, и к ней лип какой-то доходяга, с которым мы вышли разобраться, а тут вдруг нарисовались его дружки в количестве аж четырёх человек. К счастью, никто из них к боксу или даже к борьбе отношения не имел, да и габаритами я они мне по большей части уступали. Когда двое упали после двух ударов, остальные просто разбежались, а я вернулся к своей новой знакомой, и мы продолжили танцевать. Через неделю был ресторан, после которого, как я надеялся, у нас что-то случится. Но не случилось, хотя тот же Серёга, который жил отдельно от родичей, предлагал на ночь свою комнатушку. После этого ждать я больше не мог, начинался учебный год в УПИ. Я ей из Свердловска написал письмо, через неделю пришло ответное, в котором она просила, чтобы я больше ей не писал. Обиделся я тогда и одновременно разозлился страшно. Могла бы хоть объяснить, с чего вдруг… Потом плюнул, справедливо рассудив, что женщины не стоят наших мужских нервов. У меня с ней даже ничего не было, может, она бревно бревном?

Так что в ресторан мог позволить сходить практически каждый, но смущало малое их количество. Это в моём будущем на каждом углу пиццерии, антикафе, пабы и прочая лабуда для посиделок, а в годы моей молодости заведений общепита, чтобы культурно отдохнуть и хорошо поесть, было не так уж и много.

Так, это что же получается, мне в ресторан сегодня не попасть? И с Серёгой не свидеться? Обидно, но… Хотя почему «но»?

Я постучал в стекло двери, фигура с той стороны шевельнулась, отложив очки, встала из-за столика, и с недовольной миной на лице приоткрыла дверь.

– Мест нет, читать не умеешь?

– Добрый вечер! Не могли бы вы пригласить Сергея Зинченко? Он в ансамбле вашем играет.

– А зачем?

– Скажите ему, что Евгений Покровский пришёл, он поймёт. Это очень важно.

– Во, блатной пришёл, – пробурчал за моей спиной недовольный мужик.

На лице швейцара появилась задумчивая гримаса. Видно было, что ему не хочется покидать насиженное место за столиком с газетой, в которой он, судя по всему, отгадывал кроссворд. Но всё же, недовольно крякнув, снова закрыл дверь, прошёл мимо неработающего по причине тёплой погоды гардероба и исчез за прикрывавшей вход в зал тёмно-зелёной ширмой. Вернулся спустя минуту и, как ни в чём ни бывало, уселся снова за столик, вооружившись газетой и шариковой ручкой. Если не ошибаюсь, в Свердловской области в свободной продаже шариковые ручки появились не так давно, несколько лет назад, в самом Свердловске чуть раньше. А в школе, помнится, я ещё перьевой писал. До чего дошёл прогресс!

Так, а где же Серёга? Ага, как раз песня очередная закончилась, и вскоре из-за той же зелёной ширмы показался и друг детства. Очки на его носу сидели модные, не в пример тем, что он носил в детстве, с примотанными изолентой дужками. Увидев меня через стекло, с улыбкой махнул рукой, то ли приветственно, то ли как бы говоря: «Один момент», наклонился к уху швейцара, что-то шепнул, тот, покосившись в мою сторону, кивнул, после чего Зинченко открыл дверь и под невольный гул стоявших у входа в ожидании, пока в ресторане освободится столик.

– Привет! Идём, пока толпа тут всё не разнесла. – сказал он, пропуская меня в вестибюль и мгновенно закрывая за мной дверь. – Ты как, отдохнуть зашёл?

– Тебя повидать, а по возможности и отдохнуть, если получится. Правда, судя по табличке, с местами у вас тут напряг…

– А что ты хотел, единственный ресторан на весь город. Но для тебя я найду, куда упасть.

Проходя мимо швейцара, не мог не заметить недовольной мины на его лице. Чуть было не сунулся в карман за рублём, но Серёга, будто прочитав мои мысли, схватил меня за локоть и потащил в зал. Десятка полтора квадратных столиков, практически за каждым двое, а то и трое-четверо. Только один столик у дальнего конца сцены был пуст, на столешнице стояла табличка «Стол заказан».

– Постой пока тут, я с администратором переговорю.

Я остался на входе в зал, поймав на себе несколько мимолётных взглядов жующей и пьющей публики, а Серёга тем временем уже шептался о чём-то с представительным мужчиной в костюме-тройке. Понятно. О чём, недаром начал разговор кивком в мою сторону. Вот, мол, друг детства, надо бы пристроить товарища.

Администратор, как и швейцар, особой радости не выказывал, однако всё же подошёл ко мне.

– Добрый вечер, молодой человек! Сергей сказал, вы его давний приятель. Надолго планируете у нас сегодня задержаться?

– Да в общем-то нет, час от силы. Тем более я почти не пью, режим.

– Спортсмэн? – спросил администратор, выделив по-старорежимному букву «э».

– Да, боксом занимаюсь.

– Понятно. А почти – это значит немного может себе позволить?

– Ну, рюмку-другую водки разве что…

– Угу… Что ж, проходите вон за тот столик. Его к девяти часам бронировали, так что постарайтесь уложиться. Сейчас к вам подойдёт официант.

Я сел за столик, тут же рядом приземлился Серёга.

– Пока у нас небольшой перерывчик, я с тобой кофейку выпью. Или ты чего покрепче закажешь?

– Спиртное в одиночку пьют обычно алкоголики, но у меня сейчас настроение хлопнуть рюмку-другую.

Тут как раз и официант нарисовался, вернее, официантка, женщина в самом соку, с аппетитными бугорками грудей, выпирающими из-под застёгнутой розовой в полосочку кофточки, в белоснежном передничке и таком же белоснежном чепчике на голове.

– Что будете заказывать? – спросила она, глядя на меня, но успев при этом улыбнуться моему другу.

– Э-э-э… Я ещё не успел ознакомиться с меню, – проблеял я, нервно хватаясь за тёмно-коричневую папку с ободранными золотистыми буквами, складывавшимися в слово «МЕНЮ». – М-м-м… Серёг, ты-то что будешь?

– Викуль, мне только кофе, без сахара и молока. Сейчас организуешь, пока перерывчик?

– Хорошо, Серёжа, – улыбнулась та.

– Скромняга, – пробормотал я себе под нос. – Ладно, один кофе без сахара и молока, а мне давайте салат «Столичный», жаркое в горшочке, эскалоп из телятины с гарниром и блинчики с вареньем. Ну и – надеюсь, Лукич не узнает – графинчик на двести пятьдесят. Меньше, я смотрю, у вас всё равно нет.

И улыбнулся официантке самой обворожительной своей улыбкой, получив в ответ такую же.

– На самом-то деле она не Виктория, а Маша, – глядя ей вслед, негромко сказал Серёга и повернулся ко мне. – А кто такой Лукич?

– Тренер мой в секции бокса в институте, Семён Лукич Казаков.

– Всё дерёшься? Не страшно, что однажды по голове так дадут, что потом дураком станешь?

Я невольно вспомнил, как Мохаммед Али на закате лет страдал болезнью Паркинсона.

– Надеюсь, мне такая участь не грозит, всё-таки я не профи, от которых публика требует мордобоя, а любитель, и отработке навыков защиты уделяю немало внимания.

– Ну смотри, голова твоя – тебе решать… С учёбой как?

– С учёбой всё нормально, скоро экзамены, а затем практика, скорее всего на «полтиннике»…

– Где?

– На «Уральском заводе транспортного машиностроения имени Свердлова». А в народе его называют «полтинником» за то, что в 1943 году он был выделен из состава завода «Уралмаша», где числился под номером 37, и получил номер 50.

– А-а, ясно… А на отдых никуда потом не планируешь?

Хм, в прошлой жизни с моей искалеченной ногой после больницы было не отдыха, сплошная реабилитация, а на второй курс я пришёл уже хромым. А ведь мы с Вадимом мечтали, что на пару недель вместе рванём дикарями на юг, к Чёрному морю, а перед этим как следует заработаем на разгрузке вагонов, чтобы не ехать с пустыми руками. Получается, наши планы вполне могут сбыться. А по возвращении сразу же можно приступать к тренировкам, чтобы как следует подготовиться к осеннему первенству СДСО «Буревестник».

– Пока не знаю, если получится подзаработать на разгрузке вагонов – рванём с сокурсником дикарями на море.

– На Чёрное? – спросил Серёга, пригубляя кофе из только что поставленной перед ним чашки.

– Ну да, юг, солнце…

– А я слышал, в Паланге можно хорошо отдохнуть, – мечтательно вздохнул он. – И в Юрмале тоже. Прибалтика – это ж почти Европа.

– Ну так и смотайся туда, или у тебя отпуска не предвидится?

– Почему, мы же все официально проведены, и согласно трудовому законодательству имеем право на законный отпуск. Если кто-то хочет отдохнуть – мы отпускаем, а на его место либо находим замену, либо сами как-то справляемся…

– Выходит хоть нормально?

– На жизнь хватает, – неопределённо махнул рукой товарищ. – В Свердловске, конечно, зарабатывают не в пример больше. У меня знакомый в «Большом Урале» играет на саксе, рассказывал, в иной вечер по сорок, а то и пятьдесят рублей на каждого выходит благодаря «парносу»…

– Чему?

– Ну, это на нашем сленге так называется, когда посетитель заказывает песню, и соответственно башляет музыканту. А самое крутое место – ресторан «Сатурн» в Москве. Там Геллер главный, у него все музыканты на «Волгах» ездят. И музыку они играт – не в пример нашей. Эх… Ладно, пора мне работать. Это вот за кофе.

– Не надо, забери, – сказал я, сгребая со стола мелочь и возвращая её Серёге. – Кофе 8 копеек стоит, что я, не могу себе позволить угостить друга детства?

– Так я 20 положил, там ещё Викуле на чай.

– И на чай я ей дам, и на кофе, не переживай.

– Уговорил, чёрт языкастый, – расплылся в улыбке тот, ссыпая мелочь обратно в карман.

Через пару минут снова звучала музыка. Зинченко сидел за пианино, а я удивлялся про себя отсутствию синтезатора, даже самого простенького типа «Юность-70», пришедшей на смену гэдээровской «Ионике». Хотя, конечно, пианино всегда актуально, в фильме «Вокзал для двоих» в начале 80-х герой Ширвиндта как раз на пианино в вокзальном ресторанчике лабал.

В темно-синем лесу,
Где трепещут осины,
Где с дубов колдунов
Облетает листва…