Воины света

* * *

В круглом кабинете Витмана мы собрались втроём: я, Кристина и хозяин кабинета.

— Так… — Витман, усевшись в кресло, устало потёр глаза пальцами. — Подытожим. Юнга мы упустили. Он, разумеется, объявлен в розыск, его портреты уже через час будут висеть на каждом углу. Объявим награду за любые сведения…

— Вы, простите, от переживаний умом тронулись, Эрнест Михайлович? — участливо перебил я.

— Что? — Витман опустил руку и посмотрел на меня.

— Ваша контора часто объявляет награды за сведения о преступниках?

— Вообще-то нет, этим занимается полиция…

— Ну так позвольте, я вам расскажу, как всё будет. Объявления прочитают люди, чей годовой доход примерно равняется стоимости вашего обеда в среднем ресторане. И каждый из этих людей немедленно вспомнит, что видел похожего человека там-то и там-то. Ждите шквал звонков и заявлений. Можно уже сейчас создавать специальный отдел для работы с этим адом. При том, что никакого результата вы не получите. Потому что первое, что сделал Юнг, удрав через портал — сменил личность! Это же очевидно. И первое, что приходит в голову. А второе: где он, по-вашему, может засветиться? Ему нет нужды переходить границу, покупать билеты на поезда. Этот человек, если вы не заметили, открывает порталы с такой же лёгкостью, с какой я открываю бутылку пива.

Тут я немного замешкался, потому что Косте Барятинскому пиво было несколько не по статусу, и уж во всяком случае самому открывать бутылки — не повод для гордости. Но Витман, слава богу, не стал акцентировать на этом внимание. Хотя, может, и записал где-то в мысленном блокноте ещё одну странность, связанную со мной.

— А что вы предлагаете? — развёл руками Витман.

— Я? Да пока ничего не предлагаю. Честно говоря, думал, что у вас есть какие-то свои методы поиска и поимки невероятно сильных магов.

— Такая ситуация сложилась впервые за всю историю существования Тайной Канцелярии, — буркнул Витман. — И никаких методов, соответственно, не существует.

— Ну, во всяком случае «делать абы что» — тоже не выход, — поморщился я. — Ладно… К этому вопросу ещё вернёмся. А сейчас скажите мне, ради бога, что за чудеса творились с цесаревичем?

Витман только плечами пожал. Зато вдруг заговорила Кристина:

— Не хотелось бы, конечно, добавлять всем головной боли. Но если эти «чудеса» с цесаревичем — то, о чём я думаю, то вопрос поисков Юнга можно смело понизить в приоритете. И понизить очень сильно — скажем, до уровня грязных улиц в Чёрном Городе.

— То есть? — нахмурился я.

— То есть, эта дрянь намного опаснее, чем любые действия Юнга.

— Бездна, — помолчав, сказал Витман.

— Бездна, — кивнула Кристина. — Я узнала её голос. То есть, — тут же торопливо исправилась она, — я хочу сказать, что узнала этот голос по описаниям из древних трактатов.

— Не хотелось бы об этом думать… — проговорил Витман. — Но если ты права, то получается, что Юнг…

Тут он просто развёл руками. У него, похоже, не хватало не то что слов — даже понимания. Впрочем, понимал начальник Тайной канцелярии явно побольше, чем я.

— Получается, что Юнг — либо герой, которому мы должны быть благодарны за то, что живы. Либо… Либо мы имеем самый худший вариант из всех возможных, — закончила за отца Кристина.

— Так, — сказал я. — А теперь можно для тех, кто не читал древние трактаты, как-нибудь попроще? Что ещё за Бездна? С чем её едят?

— Бездну не едят, — резко ответила Кристина. — Бездна сама тебя сожрёт!

В голове у меня что-то щёлкнуло. Я вспомнил эту резкую интонацию. И женщину в изодранной кольчуге, которую видел в Изнанке.

«А меня тварь из Бездны сожрала живьём…»

— Не надо из-за этого думать, будто ты слабый или вроде того, — продолжила Кристина. — Бездна пожирает не людей. Она пожирает миры.

— Что такое Бездна — никто толком не знает, — подхватил Витман. — Это какая-то дрянь, которая находится за пределами миров.

— Изнанка? — пожал я плечами.

— О, нет! Изнанка — часть мира, — мотнул головой Витман. — Скрытая, но — часть. А Бездна — это сама тьма. Не чёрная магия, прошу заметить. Абсолютная тьма.

— А разве чёрную магию питает не тьма?

— Ну… — Витман усмехнулся. — Если и питает, то нам об этом ничего не известно. Вероятнее всего, никакой связи нет. Ну, или… — Витман задумался и помрачнел. — Ну, или Бездна — это чёрная магия более высокого порядка. Я сейчас, прежде всего, пытаюсь объяснить, что с нашими местными проблемами Бездна, чем бы ни была на самом деле, считаться не будет.

— А что о ней вообще известно? — спросил я, начиная скучать.

Я всегда был простым человеком. Определить врага, выяснить сильные и слабые стороны, подобрать способ атаки — и напасть. А все эти разговоры о том, какой враг страшный и могущественный, больше смахивают на пропагандистские игры того же врага.

— О самой Бездне — чуть больше, чем ничего, — вздохнул Витман. — Увы… В основном это — сведения от прорицателей, уходивших в транс настолько глубоко, что возникали серьёзные вопросы к их здравомыслию. Бездна — это именно Бездна, в которой кишат твари, неподвластные человеческому разуму. Для нас эта бездна заполнена тьмой, вот и всё. Единственное, что можно утверждать с уверенностью: Бездна постоянно голодна. Она постоянно ищет миры для утоления своего голода. И вот здесь возможны варианты. Два варианта, если быть точным. Первый: Бездна находит некоего подходящего человека, своего рода проводника. И этот, с позволения сказать, человек под воздействием Бездны превращает выбранный ею мир в ад. Путём воздействия на события, происходящие в мире, заставляет его перестраиваться — так, чтобы тот начал переваривать сам себя, вырабатывая при этом как можно больше энергии. Бездна как бы создает из мира некую батарею для выработки этой энергии. И постепенно вытягивает из него соки. Исчезает сначала магия, а потом все остальные виды энергии. Год за годом, век за веком Бездна уничтожает мир на энергетическом уровне. Он гибнет в пожарах войн за ресурсы, за бесконечную переделку власти. Задыхается в собственных зловонных испарениях, в человеческих болезнях и безумии. И в конце концов, полностью опустошенный, умирает.

— А второй вариант? — спросил я, не сумев справиться с хриплостью в голосе.

Описанный Витманом мир был мне слишком хорошо знаком.