Эсминцы против линкоров

Глава 6

О том, что произошел морской бой советских эсминцев с немецкой эскадрой, Александр Лебедев узнал только утром пятого июля, ему сообщил об этом майор Широкин. Невероятным казалось в этой новости то, что старым «Новикам» удалось потопить немецкий броненосец. Более точной информации пока не имелось. Но и те факты, о которых рассказал майор инженерной службы, сами по себе уже вселяли оптимизм. Было понятно, что эсминцы действовали очень решительно.

Когда Лебедев осматривал позиции береговой обороны на острове Даго, пришли новости о том, что все три эсминца после вчерашнего боя успешно прорвались к Моонзунду и уже ошвартовались в Аренсбурге. Этим старым названием времен Российской Империи красноармейцы и краснофлотцы, служившие на Моонзундском архипелаге, называли между собой островную столицу, эстонский город Курессааре. Потому что выговаривать последнее наименование с двумя парами сдвоенных букв «с» и «а» им казалось затруднительным. Аналогично поступали служивые и с другими эстонскими названиями, предпочитая в разговорах использовать топонимику царских времен.

Вскоре «солдатский телеграф» разнес новость о морском бое по всему архипелагу. И когда они с майором прибыли на остров Вормси, все на батареях говорили только об этом событии. Тогда Александр впервые услышал некоторые подробности. Например, о том, что потопленный вражеский броненосец назывался «Силезия». Еще говорили, что эсминцы «Карл Маркс» и «Энгельс» в бою не пострадали, а «Яков Свердлов» прибыл в Аренсбург весь истерзанный. Ходили слухи, что на нем погибли многие из экипажа, а раненых оказалось еще больше, потому что именно этот эсминец сблизился с вражеским кораблем, потопив его торпедами.

Слушая все это, Лебедев не находил себе места, думая лишь о том, как бы скорее закончить свою инспекцию и вернуться в столицу Моонзунда, чтобы подробно разузнать все на месте, а лучше и самому посетить эсминец, если удастся. Тем более, что на «Якове Свердлове» служили его друзья, за которых Александр сильно волновался. Ведь с этим кораблем в судьбе Саши было связано очень многое. Не даром же судьба дала ему второй шанс снова оказаться именно на нем. Потому во время посещения острова Муху, куда катер отвез их после острова Вормси, Лебедев уже просто изнывал от нетерпения, не слишком внимательно слушая комментарии майора Широкина о позициях новых орудий и технических особенностях уже возведенных или еще строящихся сооружений береговой обороны. Мысли Александра все время возвращались к своему кораблю и к товарищам, которые пережили тяжелый бой. Потому он даже довольно небрежно делал необходимые записи о произведенной инспекции объектов.

Лишь совсем уже вечером, когда сумерки сгустились над акваторией, они с майором возвращались на разъездном катере в порт Аренсбурга. Лебедев попросил ошвартоваться рядом с эсминцем. На архипелаге соблюдали светомаскировку, и нигде не светилось ни единого огонька. Но, погода ко второй половине дня снова прояснилась, небо очистилось, и силуэты эсминцев в порту четко просматривались даже в вечерних сумерках. «Яков Свердлов» стоял отдельно у причальной стенки судоремонтного завода, усиленного оборудованием, вывезенным на Моонзунд из Либавы с Тосмарской судоверфи при отступлении.

Когда катер еще только подходил к пирсу, по силуэту родного корабля Саша сразу понял, насколько нелегко пришлось его товарищам в недавнем бою с вражеским броненосцем. Лебедев помнил родной эсминец чистеньким и ухоженным, опрятным и сверкающим свежей краской. Теперь же перед ним был разбитый корабль, вся верхняя часть которого оказалась сильно поврежденной и почернела от взрывов и возгораний.

* * *

После того, как эсминец и миноносцы, посланные гросс-адмиралом вперед, произвели разведку, успешно отогнав с пути следования две советских подводных лодки, главные силы германской эскадры подошли к Аландским островам. Линкор и два крейсера, «Нюрнберг» и «Кельн» которые догнали свой мателот, увеличивший скорость, ночью вошли на рейд Мариехамна. Небольшой финский портовый городок со шведским населением, выстроенный на длинном мысу между двумя заливами, достаточно мелководным Слеммерном с востока и глубоким Свибю с запада, и названный в честь русской императрицы Марии Александровны, супруги императора Александра II, мирно спал.

Но, на рассвете все жители Мариехамна вынужденно проснулись, когда из акватории Гавани Марии на городок неожиданно полетели немецкие снаряды крупных калибров. Моряки кригсмарине, злые и сильно уязвленные гибелью «Силезии», выпускали пар своей агрессивности, безжалостно расстреливая местное население из корабельных орудий. Ведь Мариехамн основали в 1861-м году русские, значит, пусть те их потомки, кто до сих пор живет там, немедленно ответят за гибель славного немецкого корабля!

Эрих Редер, конечно, понимал, что никакого практического смысла, кроме разрушения и устрашения местных, обстрел не нес. Но, имелся смысл политический. Сделав несколько залпов и добившись разрушения основных городских зданий, мэрии, церкви Святого Георгия и консульских домов, а также некоторых еще сохранившихся, но давно пустующих в этой демилитаризованной зоне береговых укреплений, немецкие корабли прекратили огонь. С крейсеров и с линкора спустили на воду катера и шлюпки. После чего десантные команды быстро достигли берега, заняв портовые сооружения и дымящиеся городские руины.

Никакого сопротивления жители не оказывали. Все они выглядели напуганными и деморализованными не только обстрелом, но и самим грозным видом кораблей немецкой эскадры, и особенно громадного линкора, возвышающегося могучей стальной громадой на рейде, на траверзе острова Гране, и развернувшего все четыре башни своего пятнадцатидюймового главного калибра в сторону города. К десяти часам утра весь главный остров Аландского архипелага вместе с его столицей перешел под полный контроль Германии. А над немногочисленными уцелевшими зданиями Мариехамна развевались флаги Третьего Рейха.

После этого Эрих Редер дал указание главному радисту линкора передать лично фюреру, что эскадра успешно отбила у большевиков Аландские острова, потеряв в бою за архипелаг всего лишь старый броненосец «Силезия», который героически сражался, но утонул, подвергнувшись дерзкой атаке советских эсминцев. Это, по сути, не было ложью, хотя всю правду в рапорте главному начальнику Рейха гросс-адмирал предпочел не раскрывать, представив дело, как свой успешный стратегический замысел, согласно которому, старые броненосцы специально отвлекали силы русских на себя, чтобы остальные немецкие корабли могли без помех подойти к архипелагу и взять под контроль Аланды. Гросс-адмирал совсем не собирался акцентировать внимание вождя немецкой нации на собственных оплошностях, резонно полагая, что громкая победа на Аландах отвлечет Гитлера от потери одного старого корабля и семисот моряков из его команды.

В сущности, так и получилось. Гросс-адмиралу удалось успешно обосновать свое решение перед фюрером. Захват Аландских островов Редер смог преподнести, как явную победу кригсмарине. Архипелаг, на самом деле, имел стратегическое значение. И Гитлер согласился с тем, что Редер, действительно, добился успеха. Поскольку, политические победы именно сейчас, когда Германия потеряла Финляндию и проваливала блицкриг против СССР, были для фюрера важны, как никогда раньше. У Редера отлегло от сердца, когда вождь немецкой нации одобрил молниеносную оккупацию Аландского архипелага и даже на этот раз простил потерю одного старого броненосца. Но, все это не отменяло задачу уничтожить главные силы советского флота на Балтике и занять Моонзунд, как можно скорее.

* * *

Попав под бортовой залп «Силезии», эсминец «Яков Свердлов» сильно пострадал. Он почти полностью лишился задней надстройки, грот-мачту покорежило и перекосило, а шкафут, корму и одну из труб просто разворотило попаданиями снарядов так сильно, что выгнутые взрывами металлические листы торчали во все стороны вокруг больших пробоин, напоминая края рваных ран. Но, к счастью для корабля, все эти разрушения и пробоины пришлись выше ватерлинии. Да и машины чудом избежали повреждений, благодаря чему эсминец успешно ушел от преследования и прибыл на Моонзунд. Меньше всего пострадала носовая часть, хотя и она пестрела дырами от попаданий немецких автоматических пушек.

На момент вступления в строй «Силезия», помимо главного калибра, имела и неплохую противоминную артиллерию, состоящую по каждому борту из семи 170-мм и одиннадцати 88-мм орудий. Изначально на броненосце имелись даже торпедные аппараты. Но, в ходе модернизаций их убрали, а противоминную артиллерию решили сократить. К началу войны более тяжелые орудия сняли, заменив их шестью 105-мм зенитками. Старые 88-мм пушки тоже демонтировали, заменив и их зенитной артиллерией: четырьмя 37-мм пушками и 20-мм зенитными автоматами, которых установили по одиннадцать штук с каждого борта. К тому же, второй немецкий броненосец тоже стрелял по эсминцу.

Так что, атакуя неприятеля, «Якову Свердлову» пришлось пройти сквозь плотный огонь. И конечно, многие краснофлотцы из экипажа, кто находился наверху, были убиты и ранены. Но, больше всего досталось пассажирам. Из тридцати морских пехотинцев, которых «Яков Свердлов» перевозил на Аландские острова на открытой палубе, под вражеским огнем выжили лишь несколько человек.

Александр Лебедев поблагодарил Широкина, что на своем разъездном катере подбросил до родного корабля. Прощаясь с майором, он предупредил, что останется ночевать на эсминце, потом поднялся на борт истерзанного корабля. Вот только «Яков Свердлов», поставленный на ремонт, оказался почти пустым. Лишь некоторые краснофлотцы из палубной команды оставались на нем для несения караульной службы. К счастью, их начальник боцман Игорь Мочилов тоже находился на борту корабля. Он быстро поднялся из глубин эсминца, когда матрос, вооруженный трехлинейкой, несущий вахту возле сходней, доложил, какой важный гость пожаловал на борт.

Боцман обрадовался, увидев Сашу. Это для палубной команды он был грозой морей, а с друзьями общался легко и непринужденно. Раньше, до войны, когда Лебедев только выпустился из училища и, получив назначение на эсминец, злоупотреблял спиртным, они с боцманом сдружились на почве общего интереса. Они выпивали вместе по-тихому, в тайне от всех остальных моряков, заранее добыв и припрятав что-нибудь из горячительного и угощая друг друга этой заначкой.

Помня об этом обстоятельстве, Мочилов до сих пор не воспринимал Александра, как командира, несмотря на то, что прекрасно знал, чей он сын и какую стремительную карьеру он сделал. И это полное отсутствие чинопочитания в неформальной обстановке всегда привлекало Сашу в общении с Игорем. Мочилов тоже уважал Александра. Но, опять же, не за командирские качества, и даже не за личную храбрость, а за то, что тот был по жизни надежным парнем, который никогда никому за все время не настучал о тайном пристрастии Мочалова к выпивке. Потому он сразу же провел гостя в носовой кубрик.