Один за всех

Глава 7

Событие пятнадцатое

Если мою зарплату сложить с зарплатой какого-нибудь эффективного менеджера, а потом поделить на двоих, то в среднем мы с ним на пару шикарно зарабатываем. Но в том-то и дело, что в статистике он делится, а в жизни не хочет, гад.

Брехт окарался. Облажался. Ошибся. Обделался. Обдристался. Теперь сидел окаранный и обдристанный и за голову хватался. Оказывается, что существует такая наука как статистика. Социология ещё есть. А тут дилетант и профан пришёл с металлургическим образованием и стал государством вполне себе не маленьким управлять. За один день почти разрушил старую систему управления государством, а новую только думает, как создавать. Пример с приёмом орденоносцев — яркий показатель.

Голова от дум после этого приёма раскалывалась, а записная книжка переполнилась фамилиями и проблемами. Первый приём кавалеров нового ордена Брехт назначил на первое февраля 1806 года. Приходили люди, представлялись, Пётр Христианович ставил в списке, поданном ему секретарём, галочку и, улыбнувшись дежурно, спрашивал, чем, мол, могу быть для вас полезен, дорогой камрад.

Бах. Человеку нужно сына отправить в Студенцы. Помирает мальчишка от чахотки.

— Хорошо, уважаемый, товарищ граф, я вас записал, спасибо, что освободили триста крестьян и открываете школу для сирот с интернатом. Сына-то. Да, вот, соберётся человек десять, и отправим. Со всеми удобствами и под охраной. На вашем дормезе? Да, пожалуйста. С вашими телохранителями? Ну, а там где будут жить? Построите, как и все, терем. А ладно. Всего доброго, о дате выезда вам сообщат.

Бах. Спасибо дорогой камрад, что начали строить оружейную мастерскую, жену в Студенцы. Умирает от чахотки? Да не вопрос. Терем? Да, не жалко. Как соберётся десять человек, так и поедите.

Бах. И вас благодарю святой отец за открытие школы при соборе. Десять детей больны чахоткой? От паствы? Соберут деньги на караван? Я сообщу о дате выезда. Через газету… Сами зайдёте, а вы ещё и предприятие по выпуску гобеленов организовали. Хорошо. Буквально на днях.

Бах. Слушаю вас, камрад генерал. Двух дочек в Студенцы. Больны чахоткой.

Бах. Внимательно слушаю вас принц. Сестра с дочкой? А вы же не гражданин Баварии. А построите университет и откроете хоть десять фабрик по шитью палаток или мундиров. Выкупите и дадите свободу тысяче крепостных. Ваше Высочество, вы простите за невежество, а разве ваше княжество не входит в состав Тюрингии? Подумаете о вхождении в состав королевства Бавария? Это перебор, наверное. Сестру, да конечно, привозите.

Этот визит Генриха тринадцатого (Heinrich XIII) принца и правителя княжества Ройсс Грайц, ещё бы на карте с трёх раз найти, где это, вывел Брехта из благодушного настроения. Он открыл шкатулку Пандоры. Вся Европа больна туберкулёзом. И люди готовы на что угодно, на любые траты и даже войны, как этот принц Генрих лишь бы родные не умирали на их глазах.

Он-то по простоте душевной думал, что наберётся пару десятков детей, он построит в Студенцах интернат и наладит там питание и содержание, а Матрёна будет детишек лечить. Хрен, только за час пришло пятнадцать просителей и у тринадцати просьба вылечить от чахотки родичей, в основном детей. У двоих не чахоточных, тоже больны родственники. Брехт не главный токсиколог Европы, но судя по симптомам — спорынья. Все те же проблемы, что и в России, только решить их Петру Христиановичу сложней. Всю Европу в Студенцы не отправишь. И уж тем более Матрёну сюда не перевезёшь. И не поедет и толку не будет. Она знает всё о тех подмосковных травах и ничего про местные.

Вздохнул король Пётр I, выпил чашку кофе, растёр виски и продолжил приём. За день принял сто человек. Всех записавшихся на этот день. До позднего вечера сидел. Восемьдесят две чахотки, одиннадцать непонятных болезней, которые можно, пусть некоторые и условно, свалить на отравление спорыньёй. И только семь проблем с улаживанием земельных или других наследственных споров.

Когда принёс лист с просьбами через полчаса канцлер, еле живой, старенький же, то картина почти не изменилась, ещё семьдесят пять чахоток, и пятнадцать подозрений на спорынью. И опять всего несколько имущественных споров. Типа, «Наши ведь Коровьи лужки».

Вывод напрашивался сам собой, нужно на юге в горах организовывать санатории и туда выписывать тех, кто обучался у Матрёны. И этих санаториев нужно не пять и не десять, а чуть не тысячу. Весь Тироль покроется лечебницами.

Вот брякнул со сцены театра ерунду, надеясь быстро экономику вперёд толкнуть. Толкнул. Пинок целый получит. На приём уже записалось несколько тысяч человек и поток не иссякает. И треть не граждане Баварии. Уже весть распространилась по ближайшим курфюршествам и герцогствам, а ведь и до Вены завтра докатится, там богатых людей, с жёнами или детьми больными чахоткой, в разы больше, чем в маленькой Баварии. А дальше? Вся Европа? Придётся из Тироля делать всесоюзную здравницу. Нужно строить массово бальнеологические курорты и открывать медицинские университеты, как там эта отрасль медицины называется? — пульмонология. Или здесь вирусология?

Чуть проще со спорыньёй. Нужно собрать завтра всех газетчиков, руководителей городских советов и… мельников, пожалуй. Не должны принимать не перебранное от рогов сатаны зерно. Ещё нужно бросить клич о переходе на выращивание кукурузы. Несколько лет покупать зерно в других странах, перебирать и только из такого зерна муку молоть, а скотину кормить кукурузой. Да и хлеб можно с добавкой кукурузной муки делать. Лет пять и спорынья почти исчезнет, особенно, если бороться с овсюгом. И здесь же возможна глубокая вспашка. Купить к чёртовой матери всем плуги нормальные.

И о чём думал? Хотел, как Соломон, сидеть на троне и споры мудрым решением своим пресекать. И? Люди ведь поверили. Священники? Отец Ираклий в Студенцах помог справиться со спорыньёй.

— Камрад Готлиб, а вызови мне на завтра епископа Иосифа Якоба фон Хеккенсталлера из Фрауэнкирхе или собора Пресвятой Девы Марии. — Брехт секретаря себе завёл под стать. Выбрал из гренадёров, что братики привезли последней партией, грамотных, таких семнадцать оказалось. Загадки им всякие позагадывал и математику проверил. Осталось три вполне себе нормальных хлопца. Вот, из них самого высокого и принял в секретари. Рост у парня как у самого короля Петра и вообще немного похож. Нос с горбинкой. Кудри пшеничные, глаза синие. Красавец, да и только. Ну и кулак с голову нормального человека. Это чтобы посетители не расслаблялись.

— Добуду, Вашество.

Событие шестнадцатое

Мы убьём его добротой, но только вместо доброты используем оружие.

Если чего-то очень-приочень хочешь, то дадут, даже и сомневаться не приходится. Чего-то там, на небесах, перещёлкнет, какие-то флюиды куда-то полетят, и в результате озвученное желание сбудется. Даже поговорка есть, типа, бойтесь своих желаний, они могут сбыться. Не тот случай. В первый же день или во второй, там целую неделю кутерьма была, как захватили бескровно Мюнхен, Брехт отправил насоветованного Канцлером Тайного Совета или главой правительства Баварии Иоганном Фридрихом фон Хертлингом купца пронырливого со знанием английского с приличной суммой золота через Ганновер в Англию за винтовками Бейкера. Проблема же. Под Аустерлицом стреляли не переставая, потом французов из Вены и Линца выковыривали, да и до этого использовались винтовки, тренировались стрелять. Пора менять. Можно и просто ствол заменить, но где же его отдельно от винтовки взять. Раньше Пётр Христианович винтовки покупал через представителя Московской торговой компании, договорившись с тем, что он не сам всё это будет делать, а через разные мелкие фирмочки купит, потом другим перепродаст, и те уже поставят их одному из ханов на Кавказе. Запутанный путь, но так-как друзей у Петра Христиановича в Великобритании не было, а совсем наоборот даже, то и светиться ему в связи с этими винтовками не следует.

Англичане эту винтовку у Иезекииля Бейкера основавшего мастерскую в Уайтчепеле почти не покупали. Ещё в 1800 году в Вулвиче Британским советом по вооружениям были проведены испытания винтовки. Её признали тяжёлой, заставили при этом удлинить штык до 24-дюймов, уменьшить калибр до.653 (16,58 мм), что позволило винтовке стрелять пулей карабина 625-го калибра. Винтовка заряжалась очень медленно и показала так себе результат. Во время испытания из двенадцати произведённых выстрелов одиннадцать попали в круглую мишень диаметром 1,8 м на расстоянии 300 ярдов (270 м). Ещё и ствол заставили удлинить с 30 до 32 дюймов. А на следующий год опять до 30 уменьшить. Брехт наоборот просил ствол оставить прежним 32 дюйма (81.28 см).

В результате англичане вооружили ими только один стрелковый корпус, а потом сократили в этом корпусе количество счастливых обладателей винтовок до одного полка, который в итоге превратился в знаменитый 95-й полк, известный больше как «Зеленые мундиры», остальным выдали знаменитые и привычный пехотный мушкет «Браун Бесс».

А вот Брехт продолжал четыре года уже скупать все, что у Иезекииля Бейкера в мастерской производилось. Из-за войнушки с Наполеоном в конце 1805 года команды купить очередную партию не последовало, и оружейник совсем приуныл. Армия не покупает и неожиданно вообще никто не покупает, раньше приходилось всё время увеличивать производство, а тут раз и ни одного покупателя, если не считать охотников, которые в сумме одиннадцать штук купили. Бейкер дураком не был и попытался за эти годы понять, для кого же он довольно массово производит оружие. Всё что удалось узнать, так это то, что они покупаются Персией. Неожиданная информация. Вроде дикари, а покупают самые дороги винтовки в мире. И ведь Британским советом по вооружениям она почти забракована.

До последнего оружейник не хотел останавливать производство, ведь на нём трудилось уже больше сотни человек. Немец, который нашёл его в пабе купающим длинные усы в горьком пиве, буквально спас Бейкера от разорения.

— Все заберу. Сколько есть?

— Вы их перепродадите в Персию? — пытаясь сфокусировать глаза на непонятном покупателе, пьяно поинтересовался оружейник.

— В Персию? В Персию. Так сколько есть?

— Почти две тысяч.

— Я заберу все. И вы наберите побольше рабочих, герр Бейкер, у нас там, в Персии, война идёт. Много нужно ружей. Все купим. И наш корол… наш падишах просил на пять дюймов удлинить ствол, если это возможно. Да, и не надо штыков.

— Почему, у меня хорошая сталь? — обиделся Иезекиия.

— Коро… Падишах так сказал. Ему видней.

— Падишах! — Бейкер ткнул пальцев потолок. — Падишах. А в Ганновере он тоже винтовки покупает?

— В Ганновере? — навострил уши покупатель.

— В Ганновере. Там выпускают винтовка Jäger, она почти такая же замечательная, как и моя.

— Нет. В Ганновере падишах не покупает, он ценит только оружие, производимое в ваших мастерский, уважаемый Иезекиия. Увеличивайте производство и удлиняйте ствол. Да, у меня мало времени. Давайте, уже завтра утром уже совершим сделку.

— Утром. — Сонно буркнул оружейник и лёг мордочкой в тарелку с воблой растрёпанной.