Аристократ из другого мира 3

Глава 7

– И что? Вот прямо так рука вспыхнула и спалила цветок? – спросил Норобу.

Мы находились на крыше базы. Решили позаниматься на свежем воздухе и, чтобы далеко не отходить, поднялись наверх.

Когда-то тут был убит мой старый недруг, Сэтору Мацуда. Ох и кровушки он мне попил в своё время... А теперь мы ходим по тому месту, где он лежал, дергаясь в последних судорогах, и почти о нем не вспоминаем. Почти... Только иногда мой взгляд возвращается туда, где умер молодой оябун клана якудза Хино-хеби-кай.

Сэнсэй, медвежонок и я занимались медитативными практиками, успокаивая свой разум и привнося покой в мироощущение. А что? Без медитации никак нельзя – иначе при таком ритме жизни можно запросто перегореть и тогда будешь лежать жеваной морковкой и смотреть в потолок.

Во время перехода от спокойного состояния к другому, более возбужденному, Норобу и задал такой вопрос. Поймите меня правильно – я сам был ошарашен тем случаем, поэтому и рассказал Норобу про лотос.

– Да, всё так и было. Я разозлился на Хидики Акаяма, который подарил этот цветок. На Кацуми, которая этот цветок приняла. Ну, ещё немного на Малыша, который обзывался лохом...

– Лох и есть, – отрезал сэнсэй. – При нем девчонке дарят цветы, а он только глазами лупает. Надо было накернить этому самому Хидики, чтобы даже мысли не возникало про такие шалости.

– Мне пока ещё хочется доучиться, – отрезал я.

– Ах, какие мы нежные. Вот прямо скулы сводит. Как был лохом, так и остался. Знаешь, кто хочет – тот найдет возможности, а кто не хочет – тот отыщет оправдания. Слабак, – заключил сэнсэй.

Казимото смотрел на нас пуговками глаз. Он подхихикивал, слушая Норобу.

– Сэнсэй, ты же знаешь, что при драке меня пенделем попросят наружу!

– Знаю. Но за честь девушки надо всегда заступаться. Ведь в тот момент Хидики оскорбил не Кацуми – он оскорбил тебя! А ты только глазами щелкал. Понятно, что о тебя все вытирают ноги. Ты же тряпка, – хмыкнул сэнсэй.

– Я бы не раскидывался такими словами, – нахмурился я.

– Да ты никакими словами не можешь раскидываться, кроме "Простите" и "Помогите". У тебя же на лице написано, что ты лох голимый.

– Сэнсэй!

– А между тем он прав, Изаму. Из тебя при всех сделали посмешище, развели на эмоции, сделали твоей девушке подарок... По сути, Хидики наложил тебе на голову огромную кучу, а ты стоял и обтекал...

Вот после медитации подобные слова были сродни ведру холодной воды после обжигающей парной. Я почувствовал, как внутри разгорается то же самое раздражение, какое возникло и при сожжении цветка.

Неужели...

– Да вы оба хорьки неадекватные, чего бы вы понимали в нормальных человеческих отношениях? – повысил я голос. – Вы нормальную-то женщину когда в последний раз нюхали? А туда же, всё о правилах и подтексте рассуждаете!

– Мы-то как раз адекватные. Пусть нашим женщинам и недостало вдоволь счастья, но мы за них сражались! – ответил также громко Норобу. – А вот ты позволил недругу оказать знаки внимания своей подруге. А она их ещё и приняла! Приняла потому, что её остолопу даже в голову не приходило, что женщину надо ублажать редкими подарками.

– Да я...

– Я-я, воробей на станции Сибуя! – отрезал Норобу. – А ну, лови!

Он бросил в мою сторону сложенный веер, которым недавно обмахивался под летними лучами. Я поймал его на лету. Со стороны это смотрелось так, словно Норобу резко взмахнул рукой, а я достал из воздуха веер.

– А теперь разозлись ещё немного! Лох педальный, хинин модальный! – выкрикнул Норобу.

Я понял его замысле уже давно и сам пытался распалиться. Тем более, что бамбуковый веер это не влажный цветок. Я снова не ощутил ничего обжигающего, но веер вспыхнул тем же самым пламенем газовой горелки. Синеватые язычки заплясали по бамбуковым плашкам, торопясь сожрать как можно больше. Словно пламя понимало – сейчас его загасят и убьют. Так и помрёт непожравши.

Я держал в вытянутой руке веер, как олимпийский бегун держит факел. Гордо, но слегка напряженно.

– Очень интересно, – произнес Казимото. – Хм, а у тебя такое возникает только при раздражении от слов? Или...

– Сейчас я тресну ему по башке... – поднялся с места Норобу.

– Эй-эй-эй, не надо мне никуда трескать! – выкрикнул я и инстинктивно отмахнулся.

Веер вылетел из руки, в полете раскрылся и превратился в пылающее крыло синей птицы. Это крыло пролетело ровно над головой пригнувшегося Норобу, слегка опалив торчащие волоски. Горящий предмет взмыл в воздух и два раза перевернулся. После этого веер передумал падать на крышу за Норобу и вернулся ко мне в руку послушным бумерангом.

– Ты чего это? – ошалело посмотрел на меня сэнсэй и пришлепнул к лысине тлеющие остатки волосенок.

– Хрен его знает, – пожал я плечами в ответ. – Вырвалось...

Вырвалось... Я смотрел на пылающий веер в своей руке и не ощущал жара. Прямо как будто создал оммёдо – боевой фаербол, но только оммёдо я не вызывал. Ни одной мудры не соорудил, боевой дух не пускал по меридианам... Просто разозлился и в моей руке вспыхнул предмет.

И это было странно!

– А у тебя только в правой руке загорается, или в левой тоже может что-либо гореть? – спросил Казимото.

– А ещё веер есть? – поднял я бровь.

– Хрен тебе, – буркнул сэнсэй. – Вееров на тебя не напасешься. А они денег стоят. Вон, возьми кирпич. По наполнению он схож с твоей головой.

– Я уже всё понял и контролирую свои эмоции, – ответил я, направляясь к кирпичу. – Можно обойтись и без оскорблений.

– А я не для эксперимента, а просто констатирую факт, – расхохотался Норобу.

– Мог бы и промолчать.

– Тогда бы ты не получил ещё крупинку мудрости.

Я взял кирпич в левую руку. Чуточку поднапрягся, вспоминая рожу Хидики. В результате мне пришлось ещё вспомнить рожу Минори, Тетсуи и Джиро, чтобы кирпич вспыхнул в руке.

Снова возникло уже знакомое пламя, которое я не ощутил, а вот кирпич начал чернеть и обугливаться.

– Похоже, что мы можем здорово сэкономить на приготовлении пищи, – проговорил сэнсэй. – Пошлем нашего друга на кухню и пускай целыми днями херачит под котлом. А мы поочередно будем заходить и подкидывать словарное топливо...

– Быстро выгорю, – покачал я головой. – Не пойдет. Лучше скажите – откуда у меня эта приблуда взялась?

– Скорее всего, это тебя на солнышке перегрело... – проговорил Норобу.

– Или же это возникло после смерти Камавуры. Каким-то образом ты смог получить его силы. Ведь ты говорил, что он накрыл тебя Огненным Покрывалом? – произнес Казимото.

– Ага, накрыл.

– И ты не получил никакого ожога?

– Даже волосы в носу не свернулись.

– Вот и выходит, что ты вытянул его оммёдо на себя. Или у тебя есть какое-то другое объяснение?

В ответ я пожал плечами. Какое у меня может быть другое объяснение?

Интересно, а это проходит только с руками? Или ногами я тоже могу?

Я сосредоточился, сжал пальцы на ногах. Подумал о плохом и напрягся...

– Смотри, как покраснел! Изаму, аккуратнее, не перни – в твоём нынешнем положении это взрывоопасная херня. Ты можешь стать аналогом огнемёта, – хихикнул Норобу.

Он добавил мне нужных эмоций, и я напрягся ещё больше. В результате, правая нога вспыхнула знакомым синим пламенем. Кроссовок загорелся словно облитый разжигателем углей у неудачливого мангальщика. Пришлось даже выполнить чечетку, чтобы затушить его. Получилось не с первого раза, но всё-таки получилось.

Я остался стоять в одном целом кроссовке, а другой выглядел так, как будто вытащили из сгоревшего дома.

– Я думал, что ты умнее и догадаешься снять обувь, – поднял бровь Норобу, наблюдая за мной.

– А я думал, что у меня ничего не получится, – хмыкнул я в ответ.

– Надо верить в свои силы, Изаму-кун, – проговорил Казимото. – Только тот, кто верит в себя сам, может убедить в этом других.

– А у меня получится вспыхнуть целиком? – почесал я за ухом.

– Это только если очень сильно тебя разозлить, – ответил Казимото. – Но тогда на тебе может сгореть вся одежда.

– Да ему уже не привыкать быть обнаженным. Я не рассказывал, как однажды застал Изаму, когда он дрочил на сад камней? – с ехидцей поинтересовался Норобу.

Я сглотнул. Опять двадцать пять? Уже не раз была рассказана эта история, но Норобу не упускал возможности о ней лишний раз вспомнить. Да, было такое когда-то, но в своё оправдание могу сказать, что я занимался сексом по телефону, а вовсе не возбуждался на холодные голыши.

– Ты хочешь, чтобы я полностью вспыхнул? – нахмурился и погрозил ему пальцем.

– Мне всё равно, каким ты пальцем в жопе ковыряешься, – усмехнулся Норобу.

Непробиваемый! Вот ничем его не проймешь!

– И вместе с тем, я ничего не знаю про подобное, – развел лапками Казимото. – Я даже не слышал о подобных случаях, а слышал я немало.

– Я поищу в древних записях, – пообещал Норобу. – Возможно, что-нибудь найду о человеке, который сам мог становиться огнем... Возможно, доеду до Дзуна Танагучи, уж главный оммёдо должен что-нибудь знать об этом.

– А мне пока что делать? – спросил я.

– Присаживайся обратно в позу лотоса и продолжим нашу медитацию. Тебе сейчас будет необходимо научиться сдерживать новое приобретение и не выпускать его из-под контроля, – произнес Норобу. – Дыши равномерно. Впитывай кожей дуновение ветерка. Думай о глади моря и дыши в ритм прибрежных волн. Дыхание накатывает и откатывает. Накатывает и откатывает. А ты спокоен... Спокоен, как море при чудесной погоде...

***

После медитации мы с Норобу спустились в столовую, где Мэдока вынесла нам на подносе неплохой ужин. Исаи Казимото снова уселся за просмотр дорамы. Ему не надо было питаться. Ему надо было только иногда проверять набивку и швы на плюшевом теле. А вот мне и Норобу пища была необходима. Я уминал за обе щеки и нахваливал поварское искусство женщины-хинина. Мэдока краснела от похвалы, Норобу в этом вопросе не отставал от меня. Неподалеку крутился её сын Харуто. Я подозвал его:

– Харуто-кун, присоединишься к нашему ужину?

– С радостью! – воскликнул мальчишка. – Сейчас плошку принесу.

– Проглот, – покачала головой Мэдока. – Ведь только недавно ел.

Она сказала так, но наложила еды и сыну. Тот с важным видом принял тарелку и потерся щекой о материнскую руку.

– Мама, у меня молодой и растущий организм. Мне нужно усиленно питаться, чтобы встать во главе фирмы, когда босс отойдет от дел, – серьезно произнес Харуто.

Я едва не подавился. Зато на лице Норобу расплылась довольная улыбка. Он оскалился так, что рис едва не вывалился сквозь приоткрытую щель.

– Чего-то рано ты меня в утиль списываешь, – хмыкнул я. – Я ещё немного поуправляю фирмой.

– Да ладно, босс, я же шучу, – отмахнулся Харуто. – Я же знаю, что сперва встанет Киоси, а потом уже я.

– Экие вы быстрые. Прямо на ходу подметки рвете. Ладно, потом по факту разберемся, кто будет управлять. Вот ты недавно рассказывал, что в твоём детском доме пропадали дети. А там были двое мужчин-воспитателей: Иоширо Маруяма и Хироши Ясуда?

Харуто помрачнел лицом. Он словно вспомнил о чем-то неприятном. О том, что недавно забылось, а я разбередил память. Что же, это было необходимо. По информации, которую мне предоставила Оива, те двое были ещё теми уродами. И вот сейчас тень на лице мальчишки подтверждала слова Оивы.