Тренер: молодежка

Глава 7

«Люби "Спартак» в себе, а не себя в «Спартаке», Николай Петрович Старостин

К Стар*стину я прибыл сильно заранее назначенного времени. Притчей во языцех в футбольном мире была чёткость и пунктуальность начальника команды «Спартак». Несмотря на почтенный возраст, Николай Петрович прибывал в кабинет чаще всего за час до начала рабочего дня, то есть к 8 утра, когда остальной «Спартак» ещё не работал. Той же четкости и пунктуальности, Николай Петрович всегда требовал от своих подчинённых. Поэтому если сказано прибыть к нему в кабинет к девяти утра, то на месте следует быть заранее.

Кабинет руководителя команды располагался в уютном старом здании рядом с метро «Красносельская», неподалёку от проспекта Мира, там же в располагался Московский городской совет спортивного общества «Спартак». У здания с утра пораньше уже стояли два автомобиля — чёрная «Волга» Чапая и чья-то красная «шестерка». Другие машины отсутствовали. Я был наслышан, что начальник спартаковской команды чаще предпочитал передвигаться пешком, чем на транспорте, но сегодня машина Николаю Петровичу для чего-то понадобилась.

Остановившись у искомого дома, я поднял взгляд и увидел окна кабинета Стар*стина — второй этаж, третье окно от угла. Окна открыли на проветривание, что ещё раз подтверждало — Николай Петрович на рабочем месте.

Подходя ко входу в здание я встретил человека, который в оригинальной истории следующие 10 лет поднимет Спартак на недостижимый уровень и заставит греметь имя клуба во всем мире — Олега Ром*нцева. Выходя из дверей, Олег Иванович увидел меня, коротко кивнул в знак приветствия (судя по всему, до этого Олег и Иван не были знакомы, но знали друг друга в лицо) и сев в «шестерку» незамедлительно уехал. На лице Олега Ивановича запечатлелось явное удовлетворение от посещения общества «Спартак» и одновременно — фирменная задумчивость. Следом из здания вышла другая не менее легендарная личность, но прошлых лет — Игорь Нет*о, Чемпион Европы 1960 года в составе сборной СССР, легенда Спартака и многократный чемпион Союза. Он меня не заметил и погруженный в думы, пошёл вниз по улице в сторону станции метро.

Понятно.

Тут к бабке гадалке не ходи — Стар*стин выбирал нового главного тренера для футбольного «Спартака». Конечно, как и во всем СССР директоров заводов и предприятий выбирали сами рабочие, так и тренера «Спартака» по уставу клуба выбирали сами игроки. Но по факту решение по главному тренеру принимал единолично Чапай. И судя по тому, что Ром*нцев и Нет*о вышли из здания в разном настроении и расположении духа, выбор Николаем Петровичем оказался сделан уже сейчас.

Я зашёл в здание, где имелся турникет, а для того чтобы попасть внутрь — требовалось предъявить пропуск члена спортивного общества. Пропуск с собой не взял, поэтому пришлось объясняться с пожилым бдительным мужчиной — вахтёром.

— Вы куда собрались, молодой человек? — спросил старик, шаря по столу в поисках увеличительных очков.

— Мне к начальнику команды.

— А вы записаны?

— Меня Николай Петрович к началу рабочего дня вызвал — звонили по телефону.

Вахтёр наконец нацепил очки и посмотрел в свою большую тетрадь, поля которой были расчерчены.

— Так, на 9 утра запись, есть такое… — вахтёр запнулся, поднял взгляд и посмотрел на меня, прищурился. — Едрить, это ты Ванька! Совсем слепой стал, не узнал тебя!

— Богатым буду, — улыбнулся я, проходя через турникет.

— Как хоть твоя нога?

— Заживает. Скоро вот обещают эту штуковину снять, — я ткнул пальцем в аппарат Илизарова. — Мешает жутко, не привыкну никак.

— Тц-тц-тцы, — зацокал старик. — Какая жуть, оно к такому и не надо привыкать. На поле когда, играть?

По всей видимости, вахтёр не читал газет, там то завершение карьеры футболиста Иванова смаковали со всех сторон, обсасывая до косточек.

— Наигрался, врачи сказали, что травма несовместима с футболом.

— Типун тебе на язык, вон Гусь к начальнику заходил, 18 сезонов за Спартак отыграл, а ты этот рекорд побьешь! Чего кстати к Николаю Петровичу пришёл?

— Затем и пришёл, чтобы понять, как теперь команде могу пригодиться, — о том, что меня определили в таксопарк сторожем говорить не стал, это ему не к чему знать.

— Иди тогда, он только Олежку и Игоря у себя принимал.

— Не ждать девяти?

— Так свободно ж…

Я снова улыбнулся на прощание позитивному старику, всем сердцем любящему свою работу, поднялся по лестнице и нашёл кабинет начальника команды. Стар*стин делил кабинет с селекционером «Спартака» Валентином Иванычем Покровским, которого на работе ещё не было. Покровский, который привёл в клуб немало известных игроков, прославился как замечательный поэт и его стихи часто публиковали в программках на матч. Один из замечательных стихов висел в рамке на входной двери в кабинет:

'Пусть не особенно легка
Сегодня жизнь для Спартака,
Но мы, болельщики страны,
Родному обществу верны
Спартак наш друг и наш кумир,
Недаром весь футбольный мир
Запомнил красно-белый стяг
И имя гордое — Спартак!'

Сам Николай Петрович сидел за рабочим столом — глубокий старик, но на удивление подтянутый, бодрый и с неким внутренним благородством, которое хорошо ощущалось при ближайшем знакомстве. Обстановка в кабинете была ничем не примечательной — самое простое убранство. Но наметанный глаз легко видел некоторые интересные детали. Так вдоль стен кабинета висели массивные книжные полки, а в них хранились редкие книги по типу томика Цветаевой из «Библиотеки поэта». В углу стоял небольшой стол, на стене над ним висели фотографии команд и на отдельной вешалке — старенький кожаный чемодан с явно поменянными ручками, весь зашитый перешитый. В стену вмонтирован сейф с документами, открытый — видимо потому что на столе, который содержался в идеальном порядке, лежали листы бумаги, как раз из сейфа.

— Николай Петрович, — поприветствовал сходу я начальника команды, холодно так. — Вызывали?

Сам Стар*стин был занят тем, что протирал бархоткой свои кожаные туфли, настолько начищенные и наполированные, что кожа на них буквально блестела. Я припоминал расхожую байку, что Николай Петрович занашивал ботинки до дыр и одной из его фенечек слыла чистая обувь.

— Вызывал, Иван. Не стой, проходи и присаживайся, будь так любезен, — начальник команды указал на свободный стул рядом со столом.

Николай Петрович имел особую манеру речи и говорил крайне неторопливо как будто на распев, тихо, но заставлял себя слушать. Я прошёл в кабинет, подвинул стул к столу и присел, вытягивая травмированную ногу.

— Прошу снова об одном и том же, — Стар*стин протирал очки. — Не надо никаких отчеств применительно к моей персоне.

— А как надо?

— Просто Николай Петров, — он ответил не сразу, с минуту разминал губы, как будто что-то жевал.

Пока начальник команды тянул с ответом, мне удалось рассмотреть, что листы на столе это по большой части — расходные ведомости с кучей цифр. Но был среди них один лист, украшенный фирменной спартаковской символикой, на нем вычерчены столбцы, в которые вписаны матчи, проходившие в Москве — игры дубля, второй лиги, основы «Спартака». И почерком написано красивым, каллиграфическим.

— Намотал на ус, Николай Петров! — коротко кивнул я.

— Хорошо, что намотал, — как-то через чур сухо ответил начальник команды и удовлетворенно кивнул, складывая бархотку пополам и пряча. — Как Алла поживает?

Я не сразу смекнул, что спрашивает Николай Петрович про мою «жену». Стар*стин всегда подгружался во все дела команды и охотно интересовался в том числе семейным положением футболистов, выучивал имена жен и детей. При надобности помогал решать бытовые проблемы, которые отвлекали игроков от игры. Тем более удивительным вопрос прозвучал в том разрезе, что свадьбе Иванова и Аллы без году неделя, а о новой жене своего форварда начальник команды уже знал.

— Вернулась из Сочи, хорошо ее там приняли? Я лично звонил в санаторий, чтобы о жене твоей позаботились.

— Вернулась только вчера, не жалуется.

— И когда вы теперь детишек планируете рожать?

— Не в этом году точно, — уклончиво ответил я, не говорить же что вчера Алла со скандалом ушла из дома и вообще я считаю «свою» жену шалашовкой, из тех, что ещё надо поискать.

Я остро чувствовал необходимость задать начальнику свои вопросы, поэтому начал заходить издалека, переключая разговор. Тем более, что сам Николай Петрович к сути дела отчего-то переходить не спешил.

— Вот давно у вас хотел спросить, а откуда название «Спартак» пошло? — пришел в голову вопрос, я смотрел на листок с эмблемой клуба.

— Интересно?

— Ну я б не спрашивал.

Стар*стин вновь принялся губы разминать, от чего малость клинило — на нервы действует жутко, давление прям психологическое. Лишний раз вопросы не захочешь задавать или тысячу раз подумаешь.

— «Спартака» Рафаэлло Джованьоли читал?

— Угу, кто ж не читал.

— Вот оттуда и название появилось, а почему вдруг интересуешься?

Я плечами пожал, ну и попер в «атаку» на Чапая, заранее соломку подстелив.

— Знаете ли, Николай Петров, вот вы у меня о детях с Аллой спрашиваете. Какие дети в коммуналке и без средств к существованию, детей особо не нарожаешь. Но видимо в «Спартаке» это норма вот так бывших игроков хоронить? — я приподнял бровь. — Пытаюсь просто понять, откуда эта норма пошла, может как с названием команды связано… философия у клуба такая?

Николай Петрович, наконец, перестал протирать очки. Надел их и внимательно посмотрел на меня своими большими живыми глазами.

— Это ты у меня как динамовец спрашиваешь, да Иван?

— Причем тут динамовец? Я у вас как игрок «Спартака» спрашиваю, пусть и бывший.

— Как причем? При том, что ты в другой клуб на переход заявление писал. Что в Спартаке тебе не нравится, жаловался? Требовал тебя из команды отчислить после кубка, угрожал связями в министерстве и дружбой с генералами…

— Когда я такое писал? — изумился я, опешив, но быстро себя в руки взял. — Честно говоря, не припомню.

— Ты не припомнишь, а я припоминаю, потому чего ты удивляешься? И причем тут философия клуба? — продолжил Стар*стин. — Я лично заявление твоё подписал, когда ты грозился, что голы перестанешь забивать. А оно теперь вон как обернулось.

Поворот получился весьма неожиданный. Но для того, чтобы сформировать отношения к словам начальника команды, мне требовались доказательства. Вполне возможно, что Николай Петрович брал меня на понт, прощупывал. Не похоже на него, но ни о каком заявлении я не помню, а прежний Иванов, хоть и был парень шибутной, вряд ли мог сотворить такую глупость и так подставиться. Однако я даже не успел возражение озвучить, как Стар*стин открыл верхний ящик рабочего стола, достал оттуда от руки исписанный лист бумаги.

— Вот, пожалуйста, — Николай Петрович положил передо мной заявление. — Ты его по почте отправил на мое имя. Неужто запамятовал?

Я взял заявление, ознакомился, приподнял бровь — так и есть «прошу отчислить, требую…» и далее по списку один в один те угрозы, которые только что начальник команды озвучил. Выходит, что Буба, Черенк*в и остальные ребята не обладали все полнотой информации по конфликту… да уж.