Удержать престол

— Государь, милости прошу! — закричал тот самый Андрейка, снова падая на колени, наверняка травмируя свои конечности.

— Думал, пес, что я ничего не узнаю? Куда дел две тысячи пудов пшеницы и восемь тысяч пудов жита? Про овес и гречиху спрашивать? — я начинал закипать, причем не притворно.

Есть селения, где с голоду умирают, есть Москва, из которой можно распределить это зерно на пользу государства, а какой-то Андрейка, пользуясь тем, что центральной власти нет до него дела, просто ворует.

— Есть, что сказать? Али не виновен ты? — спросил я у главного «козла отпущения».

— То бес спутал, государь, да воевода. Я ж не себе, царь-батюшка, я больше воеводе давал, — оправдывался Андрейка.

— Кто в Орле первый воевода? — спросил я, обращаясь, скорее, в Луке.

— Так, Ефим Варфоломеевич Бутурлин, — отвечал Лука. — Ты его в Москву вызвал, государь-император.

«И, который прислал мне в Тулу обоз с провиантом, родственник которого вроде бы как из-за меня был убит и которого я собирался приблизить. Старик, конечно, но может год-два послужил бы… Все воруют и свои и не свои…», — подумал я.

Вот так рубить с плеча и показательно вешать всех только лишь за кражи? И, хотелось бы, и нельзя. Просто, не будет с кем поговорить в обезлюдевшей России. Ну и потому, что общество этого не поймет, это не сталинская пропаганда про расхищение народной собственности. Вместе с тем, сейчас никто не понесет наказания, так ничего и не смогу изменить. От этих людей, которых можно было и заменить, но некем, зависит будущее страны. В том числе, конечно.

— В холодную его! — повелел я, и двое охранников споро скрутили рыдающего Андрейку и повели в пыточную.

— Вот бумаги с вашими злодеяниями, — я потряс исписанные бумажные листы. — Нынче добрый урожай, окромя тех мест, где лютовали казаки да ляхи. Татарва не приходила большим числом на наши земли, татей много нет, все тати у самозванца. А коли и есть ватаги разбойников, так то дело воевод. На то они там поставлены. Милостью своей дозволяю всем, кто воровал, откупиться, возвернуть все, что украли. Не вернете… посажу на кол, яко Андрейку с Орла, а жонок с детьми в Сибирь отправлю. Там баб мало, сгодятся. И ждите того, кто проверять вас станет.

Не дожидаясь реакции на свои слова, я ушел. Царь должен держать фасон.

Не повезло Андрейке, завтра он будет посажен на кол, а Козьме Минину я дам поручение подготовить правильные слова для пропаганды. Государь-император — это порядок! Но для правильности казни нужно продумать и обвинение в измене. Это более понятно для обывателей. Ну а те, для кого и будет показан такой зловещий спектакль, должны понять сами, что, да как и почему.

Что же касается остальных дворецких, то не так, чтобы у меня был исчерпывающий компромат на них. Нет, напротив, грабили вполне умело, и нужно потратить немало такого ресурса, как человеко-час, чтобы вникнуть в документы, да каких-нибудь свидетелей найти, чтобы составить обвинение. С одним Андрейкой Потаповым пришлось повозиться. Но на встрече я не мог ошибаться, что все присутствующие, так или иначе, но обзавелись пухом на своих рыльцах.

А тряс я перед глазами дворецких какими-то собственными записями, которые мало имели отношения к хозяйствованию. Это я прикидывал стоимость и вообще возможно ли создание учебного заведения по типу университета, но не обязательно, чтобы было именно это название. Пусть дворецкие думаю, гадают, есть ли у меня на кого компромат, скорее поведутся, так как царь не может лгать. Думаю, на всякий случай, сыщут урожай и передадут и больше требуемого.

Лука же остался с дворецкими и продолжал с ними беседу от моего имени. Были нюансы в ведении хозяйства, которые можно и нужно уже сегодня осваивать.

Во-первых, только под Москвой используется трехполье и то не везде. Следовательно, предписывалось уже в этом году определить земли под пар. Во-вторых, речь шла об удобрениях. Здесь и сейчас это навоз, которого мало. Нечасто, но используется зола. Системы удобрения нет, постоянство отсутствует. Предлагалось в этом деле использовать компост, воеводы будут озадачены обязательной продажей, пусть и дешево, навоза от всех коней, гусей, коров и всей остальной живности.

При этом в задачу дворецких войдет обязательное удобрение почвы не раз в 3–4 года, как это делается в самых передовых хозяйствах, а ежегодно. Мало навоза?.. есть и человеческие экскременты, в компостную яму все это, там и селитряница получится. А будет много селитры, так и она удобрение пойдет, если грамотно к делу подойти и разводить с водой. Ну а что не на удобрение, так пороха много не бывает.

Предписывалось также создавать складчину и покупать плуг. Пусть нормальные плуги пока просто не появились, но над этим я уже работаю. В Туле, на оружейной мануфактуре начинают производить лопаты, да и плуги. Еще нужно-то сотни две подобных предприятий, чтобы за два года покрыть первоначальную потребность в плугах. Это сарказм, конечно. А еще нельзя забывать о косах-литвинках, которые будут способствовать увеличению объемов заготовки сена на зиму, следовательно, увеличению поголовья скота, и следом за ним, людей, которых очень не хватает.

Так что первоначальную работу в сельском хозяйстве я провел. Еще предстоят реформы, но без качественного технического переоснащения не будет толку от новшеств и урожая хотя бы в сам 5–6. И речь ведь не о сеялках-веялках, тракторах, — я говорю о банальных лопатах, вилах, граблях, мотыгах, менее банальных боронах и плугах.

* * *

Брянск

20 августа 1606 года

Дмитрий Пожарский долго шел к Брянску, по крайней мере, это можно было сделать значительно быстрее. Но воевода, накаченный разговорами с государем-императором, перестраховывался.

Во-первых, иным было само передвижение с большим передовым полком впереди, который был третьей частью от всего войска. Этот полк мог самостоятельно вступать в бой и дожидаться поддержки остальных сил, выигрывая время для построения союзных подразделений.

Во-вторых, Пожарский, забрав как можно больше лопат, некоторые из которых были с железными накладками, приказывал вгрызаться в землю, даже во время ночного отдыха. Это утомляло, некоторым сотенным головам приходилось даже усмирять недовольных стрельцов, которые не хотели копать, было дело, что и Пожарский выступал перед сотенными и полусотенными головами, в очередной раз объясняя им, зачем нужны дополнительные меры обороны. Офицеры и сами все понимали, большинство из них, но рядовые, даже, если и разумом нужность осознавали, но не прекращали роптать.

Благодаря предосторожности при переходе, был только один случай, когда конные вражеские ватаги попробовали на зуб войско Пожарского. Теперь у этих, ранее зубастиков, зубки подвыбили.

Лагерь был на ночном отдыхе, но выставленные посты бдели. Один такой пост и обнаружили налет, вернее специально выставленный секрет, — три воина, просто спрятавшись поодаль от лагеря, увидели, как незнакомые конные изготавливаются к атаке.

Отряд сотника-казака Басова, который прибыл к Петру-Илейке, в войско самозванца, обязан был видеть пущенную горящую стрелу. Но, то ли нападавшие не предали значения стреле, может, подумали, что сигнал это не из-за них, но атаку конный отряд совершил.

Восемь заряженных дробом гаковниц в момент выбили два десятка нападавших, а после, повозки-тачанки с гаковницами лихо развернули по фронту, опрокинули, да выставили четырех с половиной метровые пики. Может, гусары и смогли бы что-то противопоставить такой преграде, хотя даже Пожарский, подспудно опасающийся крылатых конных, не оставлял им шанса. Так что эти конные были повержены.

А сегодня, 20 августа 7114 года от сотворения мира, Дмитрий Пожарский, наконец, подошел к Брянску. Разъезды еще ранее сообщали, что Брянск все еще в осаде.

Пожарский лично в сопровождении своих подручных, отправился к городу. Нужно было провести разведку, так можно было назвать мероприятие, если слово «рекогносцировка» еще не вошло в военный лексикон.

Нельзя сказать, что те, кто воюют и разбойничают с именем «истинного Дмитрия Иоанновича», но про себя называют его «Могилевским» вралем, обложили город основательно. Только напротив ворот были сконцентрированы серьезные силы Могилевского татя, а по факту, это были войска, подчиненные гетману Меховецкому. Сложность состояла в том, что при, не так, чтобы и впечатляющих пехотных соединениях противника, у самозванца был козырь — литовские крылатые гусары, числом до тысячи. На самом деле их было меньше, но Пожарский насчитал именно что тысячу лучших конных Европы.

Но воевать нужно, даже есть понимание, как именно. Корпус Пожарского и формировался с учетом того, что ему придется встретится с элитной польско-литовской конницей. Поэтому в войске есть гаковницы, часть которых забрали даже с Троице-Сергиева монастыря, потому же и мушкетеры-наемники были отданы Пожарскому. Поэтому же он и тащил с собой длиннющие пики, Гуляй-поле и забрал огромное количество лопат.

Была проделана попытка связаться с защитниками Брянска, но неудавшаяся. И причина в этой неудачи могла крыться не столько в противодействии войск самозванца. У князя Пожарского создавалось впечатление, что это защитники города не хотят координировать действия. Плохо то, что не получится договориться об одновременном ударе, большая вылазка из крепости могла сильно облегчить задачи, что стоят перед войском Дмитрия Михайловича. Плохо, но не критично, войск у Пожарского больше, чем количественно осаждающих. В бойцовских качествах своих воинов князь так же не сомневался, но… крылатые гусары… их очень много.

Чуть позже князь понял, что может происходить в крепости, что стало причиной игнорирования попыток Пожарского наладить контакт с осажденными. Тогда Пожарский еще не был в команде государя, но знал, что Димитрий Иоаннович посылал людей, дабы те услышали нужды брянского воеводы, да послать пороха ли, или людей в поддержку, может обоз с провиантом. Но посыльные государя были убиты. Если Брянск не идет на контакт, значит, убийца в городе и он во главе командования.

— И на что надеется? Что Шуйский вернется? Нет, Димитрий Иоаннович прочно сел на стул царственный, токмо с кожей отцепишь, — размышлял вслух Пожарский, опрокидывая чарку с «зеленым вином».

Князь стремился напиться. Он, пусть и мужественный, но всего лишь человек, который волнуется. Пожарскому доверили большое войско, ему поверили и чувство ответственности столь давило, что потрясывались руки и никак не шел сон. А поспать перед завтрашним днем нужно обязательно, завтра бой.

Глава 5