Цена империи. Фактор нестабильности

Глава седьмая. Главное — маневры

Война — фигня, главное — маневры! Макс Кавалера[4]

Санкт-Петербург. Мариинский дворец. 11 октября 1880 года.

В некоторых случаях послезнания — незаменимая вещь! Хотя бы потому, что можно серьезным образом сэкономить — время, средства, людские ресурсы. Окончательно факты относительно ростопчинских сокровищ свелись воедино, когда агент Мезенцева сделал опрос крестьян, высланных из Воронова перед приходом Наполеона. Удивительным фактом было то, что среди них не было сорока восьми душ дворовых крестьян, которые последний перед высылкой месяц вообще из имения не выходили. Известно, что их не было и среди той небольшой группы, что охраняли графа, в то время как поджигалась усадьба. Разумно было предположить, что они сделали тайную захоронку и после были убиты, дабы замести следы.

О том, что при жизни графа были вырыты две больших просторных подземных галереи и обложены красным кирпичом, мне было хорошо известно. Одна галерея шла к конюшне и оранжерее от дома, была исключительно для хозяйственных нужд, шириною в четыре метра и высотою более чем в два. А вторая была скорее хозяйской прихотью и вела в искусственный грот на берегу пруда. И вход у сих галерей был в одном месте, практически у входа в графский дворец. Кроме того, под имением имелась разветвленная сеть подземных ходов более раннего периода — отсюда брали известняк на строительство, вот и получились вполне естественным образом искусственные пустоты под землею. Было бы вполне разумным предположить, что граф использовал для сокрытия довольно большого и объемного груза одну из естественных пещер, но, как сделать так, чтобы туда незаметно завести сокровища, а потом так же незаметно вывезти? Это можно было сделать только одним образом — если использовать технический тоннель, которым можно провести подводы с грузом. И тогда помещение должно с этим тоннелем как-то сообщаться. Например, лазом, который можно заложить тем же кирпичом, и никто ничего не отличит — кладка-то молодая еще. Так и получилось, что молодчикам Мезенцева пришлось обстукивать аккуратно этот технический тоннель, который неплохо, к тому же, сохранился. Нашлось там и место, не такое уж большое, но в котором кладка отличалась от обычной, как сказал кто-то из поисковиков: «Как будто рукожоп какой положил». И там был лаз. Было впечатление, что его сначала сами мужики-умельцы заделывали, а потом их там порешили и остаток лаза — низинку заделывал кто-то другой, да на скорую руку, а поскольку был этот отнорок в самом низу кладки, никто ее нормально не проверял. Французы, чай, искали сии сокровища, да знали что искать. Не зря появилась надпись о пудах серебра и злата в Кремле. Берг, тот, кто пробрался в пролом сей, заметил каверну с множеством сундуков, скульптурами, да прочим имуществом, но внутрь, сообразно приказу, не лез. Аккуратно заложили, замаскировали и отправились восвояси.

21 сентября имение было приобретено в мою личную собственность. 22 сентября тут появились люди Воронцова-Дашкова, точнее, его ЧВК (назовем это как мне привычнее) «Коловрат». Они-де получили разрешение на проведение в сих местах маневров на местности. Потренировались они славно. И за время пребывания смогли тихо и незаметно составить и описание сокровищ, и вывезти злато-серебро. Откуда там оно, да еще в слитках? Так московские монетные дворы работали еще при Александре Павловиче, в том же одна тысяча восемьсот втором году заканчивая перечеканку серебряных денег императора Павла, кои отличались по весу и размеру от принятых ранее. А вот запасы серебра, кои были в Новом (или Красном) монетном дворе Москвы передали на хранение в Оружейную палату Кремля, где сей неприкосновенный запас из 18 пудов золота и 325 пудов серебра в слитках спокойно хранился вплоть до пришествия Наполеона. Тут были обнаружены и эти слитки, и сокровища из Оружейной палаты, числившиеся как украденные Наполеоном, и сокровища соборов и Патриаршей ризницы Кремля, причем граф-поджигатель официально сумел вывезти из столицы и передать на хранение лишь треть сиих сокровищ. Две трети осели в его личной захоронке. Были тут и личные средства графа, кои он, по его личным рассказам, оставил французу на разграбление. Ох, не зря император Александр Павлович не велел Ростопчину выдавать компенсации за сожженное имение в моей реальности. В этой версии истории какую-то компенсацию его сынок получил. Опять Ростопчин-то соврамши! Вообще-то вот типичный тип успеха нашего чиновничества. Создать себе репутацию патриота и неподкупного человека, и под хороший шумок хапнуть себе как можно более.

Иван Александрович Рентгартен

В прошлом году я имел честь принять под командование лейб-гвардии саперный батальон из рук Василия Даниловича Скалона, который получил звание генерал-майора и назначение на артиллерийскую бригаду. С начала года наш батальон стал получать много нового, в том числе новую полевую форму, более удобную, особенно при проведении саперных изысканий, инструменты, даже машинерию. Мы принимали посильное участие в испытаниях на артиллерийском полигоне, где наши химики обкатывали новые виды взрывчатых веществ, а где взрывчатка, там без саперов ну никак. Так что командование мое было более чем занимательным. Настолько, что времени свободного не было как исторического факта. Из этой всей круговерти меня выдернул вызов к командующему гвардией, генералу Гурко. 25 сентября я был в его кабинете, где. К моему удивлению, присутствовал еще и Его Императорское Величество Михаил Николаевич собственной персоной.

Я, как положено, приветствовал высокое начальство. Василий Иосифович, принявший в феврале начальство над гвардией, был в довольно благодушном расположении, так что начальственного втыка я не ожидал, но вот приказ его…

— Господин полковник! Мы тут приняли решение о внеплановых маневрах вашего батальона. Задача. Взять первую и третью роты вашего батальона и вместе с ними выдвинуться в деревню Вороново, что под Москвою. Разбить лагерь. Провести саперные работы согласно пожеланиям Его Императорского Величества. Время на подготовку — три дня. Выдвигаетесь двадцать девятого сентября. Задача — обкатать новое оборудование, так сказать, в полевых условиях, пусть и не боевых. Приказ заберете у адъютанта.

— Будет сделано!

— Василий Иосифович! Иван Александрович! Позвольте мне от себя несколько слов добавить.

Я слышал, что Михаил Николаевич человек не весьма деликатный, мягко говоря, но личная беседа с ним убедила меня в обратном.

— Можно сказать, что я использую ваш батальон в личных целях. Пусть говорят. Император я или нет? Но на самом деле это не совсем так. Я принял немного поспешное решение — купил бывшее имение графа Ростопчина, того самого, поджигателя Москвы. Хочу там построить дворец цесаревича. Почему поспешное? Когда купил, то мои люди узнали, что в имении имеется большая сеть подземных ходов. Ничего необычного, но… безопасность цесаревича становится под угрозою. Получается, что в построенный дворец смогут проникнуть, сиими ходам воспользовавшись, злоумышленники. Действительно, хода там есть. Посему вам там придется застрять на какое-то время. Заодно задач мы с Василием Иосифовичем решили вам накидать: лагерь временный, но укреплённый, опробуйте на практике колючую проволоку, как с ней сподручнее делать заграждения, причем полевые, разборные, водоснабжение в полевых условиях, учтите, есть пруды, нечищеные, так что осторожнее будьте, полевые кухни, консервы, да, рутьеры. Посмотрите, на что сии монстры способны, что они могут буксировать, каковы по прожорливости. И еще, в самых дальних закоулках обнаружилось пять аппаратов Флейса. Фактически, кто-то назвал сие чудо ученой мысли изолирующим противогазом. Я не знаю через какие руки прошли эти аппараты, но они есть, а вот кстати и статьи из английских газет, где поются дифирамбы «этим чудесам изобретательского гения британского инженера Генри Альберт Флейса, который сумел целый час просидеть в резервуаре с водой, а потом и плавал, ныряя на глубину до двадцати футов». Это то, что нам нужно, чтобы без опаски спустится в подвалы и подземные ходы, там и фонари электрические водолазные пригодятся.

Что касаемо проблем потусторонних, то тут посложнее будет. Покойный граф Растопчин, оказывается под подозрением был у православной церкви, ибо на словах борясь с масонством, на деле верно им служил. И этот широкий жест по пожогу собственного дворца был не чем иным, как ритуальным жертвоприношением, но вместо агнцев и козлищ, под нож пошли люди, а заодно и от свидетелей избавлялся. Вот для чего в Вороново вместе с сапёрами отправится и человек Божий, кто конкретно — увидите на месте. Солдатиков без слова Божьего и надзора отеческого оставлять нельзя, да и видеть ему многое дано, что иным не позволено. Он и защитить сможет в минуту трудную и атаку отбить сил тёмных.

С таки напутствием я и отправился на эти маневры. Работы предстояло много. На месте все оказалось не так просто и радужно, как на словах начальства. Да тут такое дело… Хочешь, не хочешь, а делать надобно!

Владимир Алексеевич Гиляровский

В жизни все состоит из неожиданностей. Откуда Анна Бренко узнала о провинциальном актере Гиляровском? Но предложение вступить в ее театр, точнее, Драматический театр А. А. Бренко в доме Малкиеля, прозванный в столице Пушкинским театром, ибо находился неподалеку от памятника великому поэту, честное слово — не ведаю[5]. Так я оказался в Москве. В моей жизни было много всего, я и коней пас, и в бурлаках ходил, и на войне с турками оказался — на Кавказе, сначала вольноопределяющимся в 161-м Александропольском полку, да потом перешел в охотничью команду, не мог я спокойно маршировать в колонне, то на скалу какую вылезу, то колонну обгоню да посмотрю, что там впереди делается. В охотниках Георгия и получил. Все по заслугам. Честь по чести. Надо сказать, что летом получил я весточку из Вологды, оказалось, что батюшка мой стихи мои в местную газету дал еще в семьдесят восьмом году, тут меня и зацепило. Вологда знает поэта Гиляровского, а Москва не знает! Не порядок! Как раз летом послабление вышло, стали снова издаваться газеты и литературные журналы, цензура, конечно, после взрыва в Зимнем свирепствовала, но уже и напечататься было где. Так и стишки напечатали, и рассказ мой про военный поход противу турка. Рассказ тот получился «в струю», что называется. Вот и сменил я театральные подмостки на перо и бумагу. А тут нашел меня старый друг, однополчанин, из того же полка Александропольского. Он по Михайловскому призыву в жандармы пошел, там и денег больше, и звание его подскочило, в общем, одни плюсы. Он меня в одну газетку рекомендовал, а там, как только появился в редакции, меня и отправили в Вороново, там, мол, проходят маневры лейб-гвардии саперного батальону, покрутись, напиши, что там и как…

Как известно, жители первопрестольной и её окрестностей предпочитают вести неспешную и размеренную жизнь. Конечно, не раз случались пожары, войны и иные катаклизмы, кои заставляли москвичей менять свои привычки, но потом всё постепенно возвращалось на пути своя. Так и было после мартовского взрыва в Зимнем, приведшем к гибели не только августейшей семьи, но и значительной части весьма разросшейся семьи Романовых. Да, безусловно, ветры перемен доносились и сюда, тем паче, что новый Император подобно своему великому предку железною уздою поднимал Россию на дыбы. Но Господи, как же сладостно вернуться в привычный, уютный мирок сытного и обильного обеда, вкуснейших домашних наливок и настоек, дневного сна, домашнего халата и иных, таких простых радостей жизни. И постепенно, на поверхностный взгляд местных обывателей жизнь налаживалась. Но москвичи при всём этом не были доверчивыми простаками и умели видеть, слушать и делать далеко идущие выводы.