Честное пионерское!

* * *

В субботу утром мы с Надеждой Сергеевной ни свет ни заря съездили на городской рынок, потратили там часть капиталов, заработанных шитьём. Надя по привычке шарахалась от рыночных цен. Но я едва ли не насильно заставил её почувствовать себя «миллионщицей». Хотя у Мишиной мамы всё же дрожали руки, когда она едва ли не со слезами на глазах отсчитывала озвученные продавцами суммы. По возвращению домой мы заполнили морозильную камеру парой упитанных куриц и неплохими кусками свинины (на приготовление говядины я не замахнулся), расставили на полках банки со сметаной, молоком и творогом.

Свинину я потушил (с картошкой). Надю к приготовлению еды не подпустил. Заявил, что её дело сейчас — шить (Елизавета Павловна уже предоставила материалы). А «я буду готовить еду». Сказал, что очень много «чудесных» рецептов блюд «вычитал в журналах, ещё находясь в больнице». Зою Каховскую я зачислил в младшие кухонные работники, поручил ей чистку картошки (девчонка не сопротивлялась — охотно, пусть и неумело, принялась за дело). До полудня я покончил с трудами на кухне. Накормил мясом и картошкой свою женскую компанию. Выслушал от Нади и Зои заслуженные похвалы моему поварскому таланту.

А потом раскрыл книгу на помеченной конфетной обёртке странице. И…

— Лонгрен провел ночь в море; он не спал, не ловил, а шел под парусом без определенного направления, слушая плеск воды, смотря в тьму…