Граф Суворов. Том 13

Глава 7

— Иногда мне кажется, что все злодеяния твоей матери были оправданы. — проговорила Мария, глядя на предоставленные отчеты по искаженным. — Но потом я вижу такие вот сухие сводки и начинаю радоваться, что её саму скрутило. По её приказу новорожденных отвозили в зону и оставляли там на несколько дней…

— Можно не продолжать? — скривившись попросила Ангелина.

— А можно мы с тобой папками для обзора поменяемся? — так же скривившись проговорила Мария. — Ох, не вспыхивай, ладно, не буду травмировать твою тонкую душевную организацию.

— Если ты думаешь, что мое чтиво веселее… а зачем мы вообще сами разбираем всю эту мерзость? — спросила Ангела. — У нас же для этого есть куча специалистов, врачей, ученых всяких…

— Затем, чтобы понимать на что мы обрекаем людей если не справимся. — сухо ответил я. — А ещё за тем, чтобы увидеть своим не замыленным взглядом то, что они могли упустить или посчитать несущественным.

— Ответственность правителя? — усмехнулась Мария. — Не перебарщивай, дорогой, ты не можешь уследить за каждым нашим подданным.

— Не отвлекайся, быстрее закончим. — заметила Инга.

Я лишь покачал головой, не став вникать в вялый конфликт. Да, читать отчеты о зверствах никому не хотелось, я сам несколько раз подумывал отложить их. Но правда заключалась в том, что это наше прошлое… и наше будущее, если мы не сможем предотвратить катастрофу и зона расширится еще на пару сотен километров.

Одно дело эвакуировать людей во время наступления тварей и образования зоны, там даже у самых упертых рано или поздно заканчиваются сомнения, и совершенно другое — объяснить зачем уезжать с условно безопасных земель за рубежом. Некоторые стратеги даже предлагали намеренно пропустить несколько раз тварей, чтобы гарантировать добровольное сотрудничество со стороны фермеров. Но я был против.

Тем более что перехватывать всех монстров у нас всё равно не выходило. Мелкие твари, а их было всё больше, то и дело просачивались через Рубеж, перелетали стену, или, что куда хуже — выходили из глубин Балтики. Черное море, в связи с удаленностью от эпицентра новой зоны, пока находилось в относительной безопасности, но от этого было не сильно легче.

Прибрежная линия Дании, Норвегии и Германии быстро превращалась в глубоко эшелонированный оборонительный рубеж, почти полностью состоящий из бункеров и огневых точек. Учитывая, что эти страны во многом жили за счет поставок зерна из Российской империи и добычи рыбы, в ближайшей перспективе им грозил голод.

— Не могу больше! — задрав голову выкрикнула в потолок Мария. — Я всё поняла и осознала, твою мать надо прикончить, чтобы она не мучалась, а меня отпустить заниматься моими делами. У нас ещё парламент не собран…

— Успеем. — ответил я, листая очередной отчет. — Как доделаешь свою часть, можешь отправляться по остальным делам. У меня тоже есть чем заняться.

— Господи, за что мне попался такой ответственный муж. — вздохнула Мария, но к записям вернулась.

— Я проверила таблицу наследования стихий. — сказала Инга, поднимаясь и потягиваясь. — Характер начинает проявляться до появления стихии, так что можно эту теорию вычеркивать. Они не связаны.

— Наоборот, если первым признаком является поведение, которое обостряется при использовании стихии, это доказывает, что изменение характера — это следствие. — возразил я. — Лучше скажи, как много людей максимально спокойных и уравновешенных обладали стихией огня.

— Если они и есть, то в отчете не указаны. — ответила Инга. — Но что нам это дает? В смысле зачем мы столько людей заняли и своего времени потратили.

— Как тебе сказать. — я даже запнулся, пытаясь сформулировать ответ.

— Погоди, ты что, сам не знаешь? — удивленно посмотрела на меня Ангелина.

— Да нет, знаю, просто это слишком эгоистично… — ответил я, понимая, что все девушки оторвались от своих отчетов. — Эти исследования подтверждают мои опасения. Проявления стихий связано не с навыками, а с наследуемыми свойствами. Не мой вариант, хоть Борис и демонстрировал все известные стихии разом.

— Но, если стихии — это проявление эмоций… как это вообще возможно? — нахмурившись спросила Ангелина.

— В том то и дело, что, если первичны эмоции — никак. Ты не можешь одновременно быть спокойным и уравновешенным, взрывным и зажигательным, холодным и яростным. Но он продемонстрировал владение всеми ими, а значит нужно просто поменять подход. — ответил я.

— Вот такой подход я уважаю. — улыбнувшись произнесла Мария. — Запрячь полсотни людей чтобы они проверили теорию, которая возможно ничего не принесет, а возможно даст тебе небольшой шанс усилиться. Это правильный путь.

— Боюсь в нашем случае — единственно возможный. — ответил я. — Самому собирать всю информацию точно не вариант. Но главное, что в тех отчетах которые мы просматриваем может крыться ответ на вопрос как Борис сумел перепрыгнуть через несколько рангов а Екатерина научилась создавать врата.

— Сомневаюсь, что они оставили что-то в отчетах. Даже с учетом того, что ученые и врачи перешли на нашу сторону а не сбежали вместе с орденом Асклепия. — заметила Инга. — Такие секреты должны уходить в могилу вместе с их первооткрывателями.

— Даже не сомневаюсь в этом. — усмехнувшись ответил я. — Только вот невозможно уничтожить всё. Основополагающие принципы должны остаться, иначе слишком много появится расхождений в иных исследованиях и расчётах, а раз так, значит и выводы можно сделать верные, а не те которые указаны.

— И что мы в результате должны искать? Может мы вообще не туда смотрим? — недовольно проговорила Мария.

— В том то всё и дело, что «туда» до нас смотрели десятки, если не сотни людей, но ничего не нашли, а значит нельзя зацикливаться на стандартном подходе и искать только там, где нам показали. — ответил я, перелистывая отчет. — Мы ищем то что остальные могли пропустить.

— Ладно… хотя по мне так дело это бесполезное. — вздохнув проговорила Мария. Я бы лучше потратила время на формирование коалиции. Отец, если почувствует что нам нечего ему противопоставить, вполне может отказаться от всех наших договоренностей и оставить парламент за собой не только на ближайшие пять лет, но и на десять. Ему главное убедить всех что он единственный в стране политик, с которым можно иметь дело, а мы — зарывшиеся в бумаги юнцы.

— Твой отец прекрасно знает, что, если откажется от условий, которые я ему выставил, потеряет нечто куда более ценное чем политический вес — возможность иметь детей. — ответил я. — А если он попробует вначале получить лечение, а потом изменить договоренности, то вполне может стать инвалидом или потерять камень.

— На счет этого. — подняла голову от бумаг Ангелина. — Нам нужно записать пару интервью и отснять материал, где ты инициируешь камни. Показать всему миру что у России появился законный наследник престола с соответствующими силами.

— Не будем торопится, иначе нам выйдет это боком. Пока что мы так и не получили никакого ответа от общества Теслы. — напомнил я. — Если исследования с нашим новым гостем окажутся действенными, можно будет отказаться от поддержки общества и даже попробовать оказывать помощь другим странам, которые с ним не в ладах. Но пока — сидим тихо и проводим исследования.

— Не слишком ли ты надеешься на этого монстра? — спросила Ангелина. — Он же не человек, механическое чудовище, которое может в любую секунду выйти из-под контроля и захватить тело Макса.

— Я это прекрасно осознаю, как и люди, которые за ним следят. Взрывчатка против него бесполезна, автоматические системы тоже. А если он вдруг сумеет из подручных средств собрать подавители диссонанса, это будет такой прорыв что остальное ему можно будет простить. — усмехнувшись ответил я. — Впрочем нам о нем вообще мало что известно, кроме того, что он не из этого мира.

— И очередной вопрос, который не поддается объяснению. — вздохнула Инга, заканчивая разминку и возвращаясь за рабочее место. — Что за миры, откуда они, почему? Почему мы о них ничего не слышали?

— А вот тут ты зря, дорогая. — ответила за меня Ангелина. — Про один мы знаем доподлинно, это божественная материя и энергия, с которой идет резонанс. Мы его каждый день используем, даже в мелочах, и как быть без него я даже не представляю.

— Никто не представляет. — ответил я. — К слову, об этом в отчетах есть вполне понятные выводы, и на мой взгляд очень интересные. За последние пятьдесят лет увеличилась не только сила потомственных одаренных, подвергшихся евгенике, но и всех одаренных в целом. За двадцать лет в среднем одаренные поднялись на один ранг во всем мире, можно даже сказать, что наш мир поднялся на ранг, или на него же скатился в бездну, к Пожирателю.

— Ну и имечко… говорящее. — передернув плечами проговорила Ангелина. — И что выходит, что орден Асклепия, со своей частичной стерилизацией, и общество Теслы с ограничениями камней — они все правы?

— Если бы всё было так просто. — вздохнул я, откладывая документы. — И общество и орден действовали с такими жесткими ограничениями только на территории России и восточной Европы в целом. Даже в Германии с этим было чуть менее жестко, а в Британии и Америке никаких ограничений не действовало. В штатах у Асклепия даже отделений не было.

— Значит они лишь ограничивали нас? — проговорила удивленно Ангелина. — Вот уроды.

— Орден скорее идиоты, хотя и гады те ещё. Одни похищения детей для воспитания фанатиков чего стоят. — прокомментировал я. — Хотя чаще они их просто покупали у нерадивых родителей или недобросовестных чиновников социальных служб. Но от этого не легче. В целом же, орден был инструментом, позволяющим удержать общий мировой фон резонанса, снижать количество одаренных в Евразии, чтобы позволить повысить его в Америке и Британии.

— Значит у них сейчас больше одаренных чем у нас? — уточнила Инга.

— Если верить отчетам разведки, то не только больше, но и верхушка имеет в среднем более высокие ранги. Если у нас и в Германии по одному одаренному вне категорий, то у англичан их три. — ответил я, пересылая девушкам инфографику. — Сколько у Американцев нам остается только догадываться, но ен менее четырех зафиксированных. Плюс передовые технологии в кораблестроительстве…

— Если они решатся на прямое боестолкновение мы не выдержим. — поджав губы проговорила Мария.

— Именно. А значит нам категорически нельзя соваться во внешнюю политику пока мы не обезопасим рубежи, не отстроим флот и не получим по крайней мере ещё одного одаренного вне категорий. — усмехнулся я. — Или средство борьбы с ними. Тут любой вариант будет приемлемым. Пожалуй, даже лучше сделать ограничитель, так менее опасно для мира в целом.

— Я просматривала записи с камеры. — между делом сообщила Мария. — Как думаешь, что за мир у нашего пленника? Если я все правильно поняла — он появился у нас почти сразу после тунгусской катастрофы. Тесла как-то пытался компенсировать одну беду и вызвал другую.

— Не думаю, что механоид это беда. — покачал я головой. — Скорее путешественник… или жертва. Уверен, ему у нас не слишком комфортно. Но одно можно сказать точно, уровень технологий мира в котором он жил принципиально отличается от нашего. Чего стоят только роботы пауки, от которых мы еле отбились. Я бы даже сказал, что это нанотехнологии, хотя подробности мы узнаем очень скоро. Половина технических лабораторий страны препарирует сейчас тех насекомых.