Команданте

— Вам не нужно этого понимать, — резче, чем следовало перебил майор. — Идите.

— Капрал врет, — подался вперед Салмон, как только связист покинул штаб батальона. — Я верю повару, это шпион.

— Я знаю этого повара, он очевидный трус и подхалим, ему могло просто померещится.

— Вы знаете каждого из шестисот пятидесяти человек в батальоне? — с деланным изумлением спросил Салмон.

— Разумеется. И буду крайне разочарован, если вы не знаете каждого из ста сорока в своей роте, капитан.

Салмон вздернул подбородок, но промолчал, Альтманн криво усмехнулся.

— Мы не в бою, поэтому будем действовать по процедуре. Я пошлю запросы, для начала мы узнаем, какие есть записи по Мамани Киспе и что там с его братьями вообще.

— Отдайте его мне на пару часов, — внезапно потребовал немец, — и не нужно будет посылать никаких запросов.

«Гестаповец. Точно гестаповец. Фак ю, наци. Перебьешься»

— Будет так, как я сказал, — отрезал Шелтон. — Что-то еще, сеньоры?

— Часовня, срочно необходима часовня, я докладывал об этом еще месяц назад, — поднялся Салмон. — Среди солдат идут нехорошие разговоры, что даже партизаны во временном лагере нашли возможность устроить часовню, а мы до сих пор не сумели.

— Все силы сейчас уходят на школу, окончить должны через неделю. И сразу же займемся часовней. На этом все.

Боливиец и немец вышли, Альтманн коротко свистнул и овчарка мгновенно заняла позицию у его правой ноги, скаля клыки и преданно глядя на хозяина. Инструктор и офицер разошлись в разные стороны с одинаковым выражением разочарования и раздражения.

Назавтра последнее чувство только усилилось — после службы в честь Марии Розарии солдатня незнамо где добыла сингани и нажралась до положения риз. Злой от невозможности выпить штабной патруль во главе с капитаном Салмоном только и занимался тем, что отлавливал пьяных и перетаскивал упившихся. К концу вечера в бывший амбар, назначенный полевой тюрьмой, набили свыше полутора сотен рейнджеров, продолжавших радостно вопить, когда в городе и поселках по соседству бухали петарды и шутихи, голосить песни, драться и вообще праздновать. Хорошо еще, что большая часть после выпивки просто свалилась спать.