Имперец. Том 3

Глава 10

Москва, Кремль, Виктор Сергеевич Нарышкин

Боярин был не очень трезв, имел вид отдохнувший и заниматься проблемами имперского масштаба хотел бы завтра, желательно после обеда. Но когда Его Величество срочно приглашает тебя пред свои светлые очи, то увильнуть от такой аудиенции шансов нет.

— Вот скажи мне, Витя, какого хрена в моей столице происходят взрывы? — вкрадчивым тоном поинтересовался Дмитрий Романов, перебирая бумажки на своем столе.

— Государь, смилуйся, — застонал Нарышкин. — Ребята работают, сейчас всех найдут и всех повяжут.

— Кого вязать-то ты собрался, рожа пьяная? — усмехнулся в ответ Дмитрий Алексеевич, складывая руки на столешнице. — Дружка своего, Мирного?

У боярина, кажется, начался нервный тик. А еще мужчина стал стремительно трезветь, осознавая масштабы бедствия.

— Лютый уже отчитался мне, что там и как, — сообщил Его Величество. — Пацан сейчас мчит на всех парах к своему обидчику. Знаешь, кто обидел нашу гордую птичку?

— Распутин, — мрачно отозвался Нарышкин, прекрасно догадавшись, о ком идет речь.

— Ве-е-ерно, — протянул государь. — Кто еще у нас может гадить с таким завидным постоянством? Только Гришка со своим выродком.

— Ну, сейчас Мирного тормознет ближайший временный пост… — отозвался Нарышкин, потянувшись к карману, в котором лежал телефон.

— Зачем? — деланно округлил глаза Дмитрий Романов. — Ни в коем случае! Пусть едет! Пусть едет и пусть доедет, — хищно оскалился император. — А что там, на частной княжеской территории происходит, так это не наше с тобой дело. Может быть, они в преферанс играют. Зачем мы им мешать будем?

— Нехорошо это, государь, — покачал головой Нарышкин, убрав аппарат обратно в карман.

— Отчего ж нехорошо? — усмехнулся Дмитрий Алексеевич, откинувшись на спинку своего кресла. — Все хорошо. Все просто прекрасно. Смотри, ни ты, ни я не можем князей Распутиных прижать. Не по-людски же это как-то на ровном месте такой древний уважаемый род пинать. А тут вдруг… — император пощелкал пальцами, подбирая слова: — несистемный элемент возник!

— Кому-нибудь это явно не понравится, — заметил боярин.

— Вот кому не понравится, тех ты возьмешь на карандаш, — усмехнулся Дмитрий Романов. — Но что-то мне кажется, князья Распутины допекли и левых, и правых, и даже центристов. Уникальный случай, Витя, когда одна падаль одинаково сильно достала даже непримиримых идеологических противников!

— Он же его убьет, — забеспокоился Нарышкин.

— Кто кого? — не понял император.

— Распутин Мирного!

— Пф, — отмахнулся Дмитрий Романов. — Там столько дури в твоем Мирном, ему что слону дробина все эти вялые Распутинские потуги. Вот наоборот — это очень даже может быть. Но тут сами виноваты — что ж это они решили сиротинушку обидеть.

— Поди обидь ту сиротинушку, — буркнул боярин, предчувствуя новую головную боль.

Москва, территория особняка рода Распутиных, Александр Мирный

Ажурные ворота, наверняка какой-нибудь супер-пупер ручной ковки, рухнули на брусчатку как самая обычная железка. Красивые завитушки полопались от моей ледяной техники, кое-где металл и вовсе рассыпался в быстро тающую труху.

Охрана, прохлаждавшаяся в будке, бодро выскочила наружу, вскидывая на ходу стволы. А в следующее мгновение я уронил туман на всю территорию. Была у меня на фоне мысль, что умные люди, наверное, ставят блокираторы магии на своих домах, но то ли Распутины — не такие уж и умные, то ли это было не распространенное решение. То ли я нарушил какой-то охранный контур своим пафосным явлением.

Так что моя магия работала, и работала прекрасно.

Первым делом я сместился с линии атаки, в тумане прозвучали приглушенные звуки выстрелов — бойцы надеялись попасть, ориентируясь по памяти.

Увы, попасть сейчас они могли или на тот свет, или на отдых. Туман послушно скрадывал звуки моих шагов, и я спокойно скользнул за спины растерянным бойцам. Несколько ударов ребром ладони, и тела оседают на пол. Детям ночью положено спатеньки, пока взрослые разговаривают разговоры.

Затащив охранников обратно в будку, я отряхнул ладони и продолжил путь.

Я шел по территории к особняку и испытывал прекрасное, старое чувство полного контроля над территорией. Только раньше оно приходило благодаря людям и камерам, а сейчас — магической технике.

Охрана в саду не пыталась стрелять — понимала, что палить в молоке бесполезно, и они скорее попадут в большинство своих, чем в одного чужака. Однако при этом они старательно вслушивались в происходящее и готовились исполнить свой долг, оказав все возможное сопротивление.

Завязывать долгие разборки было некогда. Наверняка по моим следам уже скачет Лютый со своими вежливыми парнями, а мне нужно еще побеседовать с товарищем, то есть князем, Григорием Распутиным. Вот в моем мире его тезку вроде бы не брали ни яд, ни пули, даже в воде, как характерная субстанция, он вроде бы и не тонул.

Посмотрим, как дела обстоят у здешнего персонажа.

Привычно пригибаясь, я добрался до сада и, легко перемахнув отделяющий заросли от остальной территории заборчик, обошел охранников сзади.

— Какого хрена блокираторы не работают, — расслышал я встревоженный шепот одного из бойцов.

— Работают они.

— А это тогда что такое⁈

Удар ладонью, и я подхватил первое оседающее тело. Оттащить его за ближайший куст, чтобы никто не напоролся в тумане, было делом секунды. Туман скрадывал звуки, и если не слишком шуметь, можно было спокойно передвигаться между напряженными охранниками.

Остальные трое кучковались вместе. Но, повинуясь моей воле, туман стал еще гуще, и они потеряли друг друга из вида. И все же двоих я вырубил одновременно — столкнув их головами. Оглушенные охранники попадали наземь, а я двинулся к последнему.

— Ребята? — негромко позвал тот, вертясь из стороны в сторону.

Он судорожно снял автомат с предохранителя и явно был готов стрелять на любой шорох. Мне пришлось немного обойти его, чтобы не оказаться на линии огня. Нервничающий охранник замер на месте, когда я постучал его по плечу.

Мой усиленный магией кулак ударил его в челюсть, отправляя охранника в глубокий сон. Вот теперь можно и в особняк зайти, никто моему разговору с князем Распутиным снаружи не помешает.

Я легко взбежал по короткой лестнице к парадному входу. По логике стоило бы прокрасться через черный ход, затем тихонечко подняться в кабинет, где сейчас сидел глава рода, и напроситься, так сказать, на аудиенцию.

Но я был зол настолько сильно, что испытывал просто непреодолимое желание разобрать по камешку весь особняк Распутиных. Они посягнули, посягнули на самое дорогое, что я успел обрести в этом мире — на женщину, которую я выбрал! Пожалуй, если бы Николашка взорвал мою машину, я был бы даже вполовину не так зол, как сейчас.

И я не собирался прятаться, как какой-то там крысеныш.

Прятаться здесь нужно было не мне.

Туман, просачивающийся во все щели особняка, уже рассказал мне и план здания, и кто где притаился, и кто что делает. И что на входе меня ждут пятеро решительно настроенных бойцов, готовых защищать обитель зла до последней капли моей крови.

Я замер перед входной дверью, и Воздух нашептывал мне, что внутри напряженно дышат бойцы. Дружина князя боится, она не привыкла по-настоящему сражаться. Родовые войны давно уже не тревожили местную Российскую империю. Пока не появился я, такой красивый, молодой и очень дерзкий.

Не люблю штурмы зданий…

Входная дверь вылетела, сбив двоих бойцов. Трое попытались открыть огонь, но спусковые крючки их автоматов раскалились добела. Все трое синхронно одернули руки, а в следующее мгновение ледяной слепок моей ладони уже припечатал их по затылкам.

Я растерянно оглядел коридор.

И это все, что ли?

Как-то даже несерьезно…

В доме установилась неестественная тишина. Люди не спали, поднятые тревогой, но и соваться ко мне навстречу не спешили. Наверняка замерли за дверьми многочисленных комнат и только и ждут момента, чтобы ударить в спину, когда я беспечно пройду мимо. Но я не собирался давать им такого шанса.

По полу от меня во все стороны заскользили морозные змейки, каждая находила свою дверь и намораживала лед на внутренний замок, не позволяя слугам и домочадцам покинуть комнаты, в которых они сейчас спрятались.

Пешком по лестнице, устланной зеленым ковром, я поднялся на третий этаж без каких-либо проблем. По обе стороны от двери стояло двое бойцов, открывших огонь без намека на предупреждение.

Ну вот, совсем другое дело, а то я уже думал, совсем скучно будет.

Передо мной мгновенно выросла толстенная ледяная стена, не пропустившая ни одной пули. И когда оружие у охраны защелкало впустую, эта самая стена распалась на тысячи мелких осколков. Я рванул к бойцам, и ледяные осколки пришпилили их к стене.

— Неплохо, неплохо, — похвалил я охранников, отправляя отдыхать четкими ударами ладони.

А затем пинком распахнул дверь кабинета главы рода.

Тот сидел за какими-то документами, точнее, делал вид, что сидел за какими-то документами.

Григорий Васильевич Распутин был мужиком ближе к пятидесяти, худощавым, чернявым, с сильной примесью восточной крови. То ли татары потоптались в уважаемом княжеском роду, то ли буряты, тут так сразу не разберешь.

— А вы, собственно, кто? — деланно удивился Распутин, подняв глаза от бумаг.

— Меня зовут Александр Мирный, — охотно представился я, небрежно поведя рукой, чтобы дверь за моей спиной захлопнулась и покрылась толстой коркой льда.

— Что-то не припомню, чтобы приглашал вас к себе, молодой человек, — приподнял бровь мужчина.

— Смотрите, какое интересное совпадение, — произнес я. — А я ведь тоже не припомню, что приглашал к себе вашего сына.

У Распутина-старшего при этих словах потемнели глаза.

— Ваш дражайший наследничек организовал взрыв в моем офисе, — не стал я скрывать причины визита, — так что выбирайте: руки или ноги?

— Кишка у тебя тонка, щенок, князю угрожать, — прошипел Распутин, теряя все показное спокойствие.

Кажется, он хотел встать, но его идеально-выбритой шеи коснулся холод созданной мной ледяной катаны.

— Ну что ты, какие угрозы, — широко улыбнулся я. — Всего лишь голая констатация фактов. Ты же наверняка уже в курсе, что за мной не заржавеет поломать парочку-другую костей?

Мужчина пошевелил пальцами, видимо, пытался создать какую-то технику, но в следующее мгновение обе его ладони оказались пришпилены к подлокотникам кресла.

— Все-таки руки, — резюмировал я, цокнув языком.

Распутин-старший взвыл. Он очень пытался сдержаться, но раздробленные кости кистей — это не бумагой порезаться.

— Я тебя убью! — сквозь боль пригрозил мужчина, медленно оседая обратно на сидение.

— Мог бы убить — уже убил бы, — заметил я, пожав плечами. — К тому же на твоем месте я бы не стал угрожать человеку, способному спокойно войти в твой дом, положив всю твою охрану, и затем приставить лезвие уже к твоему горлу. Я ведь могу позднее вернуться, войти и тихонечко. Без шума и пыли.