Имперец. Том 3

Глава 13

Москва, кабинет владельца Акционерного Общества «Неевклид», Илья Алексеевич Лобачевский

— Александр просил отсрочку до конца недели на собеседование наших сотрудников, — по громкой связи говорил Андрей Лобачевский своему отцу. — Я пообещал, что команду придержим.

Лобачевский-старший недовольно скривился. Ох уж эта юная самодеятельность, все-то хочет сделать по белому да по-честному. И откуда только такая наивность берется, не мальчик ведь уже.

— Андрей, у них наверняка возникли, как это говорится, «непредвиденные обстоятельства» с финансами, — покровительственным тоном произнес Лобачевский-старший. — Взяли в аренду шикарный офис, обставили его, денежки-то и кончились. Там же руководители-то и смех и грех: сирота да девка.

— Отец, — раздраженно прервал излияние снисходительной желчи Андрей, — у ребят действительно проблема с помещением. Но не потому, что деньги на нем кончились, а потому что ночью его взорвали.

Лобачевский-старший, помешивающий в это время сахар в чашке с кофе, удивленно дзынькнул ложкой.

— Взорвали? — не скрываясь, удивился глава рода. — Ты уверен?

— Утром мне об этом сказал Александр, — уверенно заявил Андрей.

— Пф! Мало ли что он там тебе сказал… Наверняка ищут, что можно оставить в залог для корпоративного кредита…

— Я склонен ему верить, отец, — спокойно произнес наследник рода. — Но ты, думаю, можешь обратиться к боярину Нарышкину. Если ночью был взрыв в помещении Мирного, тот об этом наверняка знает.

— Поучи еще меня, — буркнул Лобачевский-старший. — В общем так, команду я для них целую неделю держать не буду.

— Отец, я дал слово.

— А надо было думать, прежде чем что-то обещаешь!

Андрей знал, что больше жажды наживы у его отца только страх потерять аристократическое лицо. Все же по меркам империи титулом они обзавелись недавно и все еще доказывали окружающим свое право на принадлежность к высшему социальному слою.

— Отец, это будет выглядеть как слабая позиция внутри рода, — заметил наследник.

Лобачевский-старший недовольно цокнул, вынужденно соглашаясь с доводом.

— Ладно, до конца недели, — нехотя произнес он. — Но с оплатой за простой!

— Отец!

— Вот именно, я — отец, глава рода. Пустишь контору по миру без меня своей наивной простотой!

Андрей помолчал, борясь с желанием вызвериться на отца или по старой привычке согласиться с его решением. Выбрать юноше не удалось, так что он нашел третий вариант:

— Поговорим об этом позже, а сейчас мне пора, — произнес наследник и нажал отбой.

— Мамкин делец, — буркнул Лобачевский-старший, возвращаясь к чтению увлекательных новостей про новейшие интегрированные платы.

В это же время телефон на столе зажужжал. Раз, второй, третий. Илья Алексеевич совсем по-плебейски матюгнулся и взял трубку, чтобы посмотреть, что же заставляет ее так неистово вибрировать.

А пролистав сообщения, почувствовал, как глаза лезут на лоб.

Взрыв на Хамовнической набережной…

Авария с участием наследника Темниковых…

Нападение на особняк Распутиных…

И, самое восхищающее и пугающее одновременно — арест Григория Распутина.

Давненько никого из аристократов под конвоем мордой в пол не увозили бравые гвардейцы императора.

Лобачевский-старший дураком не был, а потому, проникнувшись изобилием событий за ночь, решил все-таки удостовериться и черканул текстовое сообщение боярин Нарышкину.

«Виктор, здравствуй. Не будешь ли ты так любезен подсказать, господин Мирный как-то связан с произошедшим ночью? Встал вопрос о сохранении команды под его проекты»

Ответ пришел далеко не сразу.

Илья Алексеевич успел допить чай, погрузиться в очередную научную статью и даже подумать о том, не пора ли отобедать, когда, наконец, телефон прожужжал входящим сообщением от Нарышкина.

«Я бы сохранил»

Илья Алексеевич долго-долго пялился в это короткое предложение, затем отложил мобильник и ткнул в кнопку стационарного телефона. Его помощник секретарем не был, но некоторые, особые поручения Лобачевский-старший мог доверить только ему.

— Костик, а будь любезен, — заговорил Илья Алексеевич, — подбери какой-нибудь подарок от меня боярину Нарышкину. Нужно сказать ему очень и очень большое «спасибо».

Разговоры

— Вы слышали, Григория Распутина арестовали?

— Да вы что⁈

— Я слышал. Говорят, его увели заломанного, как какого-то простолюдина!

— Это дурной знак. Если гвардия не церемонилась, то и император не будет…

— Ну почему же сразу дурной? Знак прекрасный. Лучший, можно сказать, из всех знаков связанный с этой семьей.

— Отчего же?

— Оттого, друг мой, что все имущество Распутиных после усечения голов отойдет короне. А там, если правильно поговорить с Всеволодом Алексеевичем, то можно будет что-то и себе приобрести по бросовой цене.

— А и действительно, прекрасный знак. Мне всегда нравился их текстильный заводик в Покровском.

— Да, знаете, недурственное производство. Но я больше склоняюсь к посевным площадям, они так удачно граничат с моими.

— Господа, вы делите шкуру неубитого медведя. Смею напомнить, что у Григория есть сын. Даже если отца казнят, наследник рода уже совершеннолетний.

Один из собеседников недовольно цокнул:

— Да тот наследник недалеко от своего папаши ушел. Наверняка во всех делах замазан, а может, и свои делишки уже начал проворачивать. Если Григорий не сторгуется за жизнь сына, то и наследника ждет участь незавидная.

— Говорят, у Распутиных был компромат на половину влиятельнейших людей Российской империи. Если Григорий отдаст его императору, то, возможно, и сторгуется.

— Ну, вы как хотите, а я комплимент Всеволоду Алексеевичу от своего имени все-таки отправлю. Мне не сложно, а в дальнейшем может и пригодиться.

— И то верно.

— Дело говорите, да.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

— Алекс, у меня для тебя есть небольшой презент.

Иван заявился спустя три дня после моего визита к Распутину.

Я в этот момент сидел в общаге в своей комнате и превозмогал очередную сонную литературу по юриспруденции. И время от времени задавался вопросом, как я вообще опять оказался за партой. Иван же, отсутствовавший большую часть времени эти дни, явился с рожей такой довольной, что хотелось скормить ему лимон.

— А? — переспросил я, поднимая голову от параграфа про нечто, не отложившееся в моей голове.

— Собирайся, заводи свою ласточку, поехали, съездим в одно местечко, — скомандовал цесаревич.

— Если твой презент ходит на высоких шпильках и имеет почасовую оплату, то я сегодня не готов, — честно признался я, широко зевнув.

Иван в ответ закатил глаза:

— Ты иногда говоришь, как старый дед. Погнали, там нет девиц, зато есть то, что тебе точно надо, — продолжил он увещевания.

Пришлось вздохнуть и подняться на ноги. Все равно я был не способен сегодня грызть гранит науки.

— Пиджак нужен? — уточнил я.

При этом рассматривая гардероб, заметно пополнившийся не без участия Василисы.

— Форма одежды — неформальная! — все с тем же довольным настроем заявил Иван.

— Ла-а-адно… — протянул я, натягивая рубашку, джинсы и свитер.

Распихав ключи и документы по карманам куртки, я вышел вслед за цесаревичем из общаги. Тот едва ли не пританцовывал на ходу.

— Далеко ехать-то? — уточнил я.

— Да не, — отмахнулся наследник престола, — немного на юг по Большой Донской и налево на Черемушки.

Мы сели в мой уже порядком заскучавший за эти дни «Руссо-Балт», и машина рванула с места.

— Отлично водишь, где ты так успел научиться? — спросил Иван, подбирая музыку в моей магнитоле.

— Врожденная способность, — усмехнулся я в ответ, плавно ведя машину сквозь плотный вечерний поток. — Как там Григорий Васильевич?

— О… — протянул Иван, развалившись в пассажирском кресле. — Поет фальцетом, оправдывается изо всех сил. Но без шансов. За такие выходки даже в просвещенных Европах монархи сносят башку без сантиментов. А Он, — Иван указал пальцем в потолок, имея в виду отца-императора, — вообще кротостью характера не отличается. Семейная особенность, знаешь ли, монарший гнев.

— Что-то я тебя ни разу гневающимся не видел, — заметил я, не отрываясь от дороги.

— Я стараюсь работать над собой, — хмыкнул цесаревич. — Да и мои проблемы на фоне имперских — чепуха. Детский сад. Уровень для начинающих, можно двумя, максимум тремя звонками порешать. А когда у тебя в управлении огромная неоднородная территория, только демонстрация силы и монополия на насилие могут удержать разных там Распутиных от откровенной дичи.

— Тоже верно, — согласился я.

— Так, тут налево, — оживился Иван на одном из перекрестков.

Спохватился парень, надо сказать, поздновато. Мне пришлось подрезать все шесть полос, чтобы встать под стрелку.

— Хреновый из тебя навигатор, — пробурчал я, показывая конфигурацию из трех пальцев особенно активно бибикающей тачке с какой-то отделанной бабцой за рулем.

— Ой да ладно, — отмахнулся Иван. — Мне просто было интересно, как ты сориентируешься.

— Сейчас кто-то пешком пойдет, — пригрозил я.

Цесаревич заржал и дальше указывал дорогу уже безо всяких шуточек.

Ну и спустя еще пару светофоров я понял, что едем мы к местечку, где в моем мире стоял головной офис конторы, благодаря которой, согласно рекламе, мечты сбывались.

Только здесь вместо остроконечного скучного шпиля, с трудом напоминавшего пламя газовой горелки, стояла более впечатляющая конструкция. Здание походило на башню «Меркурий» из Москва-Сити в моем мире. Только было более приземистое и с более широким основанием. Выполненное в золотом стекле с эффектной подсветкой, оно буквально горело в осенней мрачной ночи.

Мы оставили машину на гостевой парковке, Иван вручил мне ключ-карту, и через турникеты на улице под чисто символической крышей мы попали на огромную, обнесенную глухим бетонным забором территорию.

Вокруг здания был разбит сад, сейчас имевший вид довольно ощипанный. Листья облетели, темные ели сливались с мраком осени, и только газон задорно зеленел под фонарями.

От турникетов ты попадал на широкую, выложенную брусчаткой дорожку и вынужден был идти под пронизывающим пустое пространство ветром прямо к парадному входу в здание.

На самом деле это было очень красиво и эффектно, производило более сильное впечатление, чем аналог строения в моем мире.

— Деловой центр «Аурум» рад приветствовать своего нового владельца, — сияя, точно свежеотчеканенный пятак, заявил Иван, когда мы прошли середину расстояния от поста охраны до золотого здания.

— А? — не понял я, застыв на месте.

Мы стояли в центре большого мощеного круга, от которого в разные стороны расходились широкие дорожки.

— Его Величество передает тебе пламенный привет и в качестве приятного комплимента за обнаруженные документы повелел вручить в собственность это скромное здание, в знак расположения дома Романовых, — с охотой пояснил цесаревич. — Ну и взамен утраченного офиса, конечно же.