Путь Империи. Перелом

У стен Порт-Артура

— За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы, и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи.

Тягучая песня о знаменитом рейде конницы генерала Мищенко звучала в исполнении хора хриплых мужских голосов с позиций соседней Пятой Донской батареи. Не иначе, казаки где-нито сумели раздобыть ханку и после пары кружек «на нос» их потянуло на лирику.

Андрей Викторович Кольцов, произведённый недавно в капитанский чин, сидел, откинувшись спиною на плетение батарейной туры. С помощью разводного ключа, молотка и ножовки он мастерил из стреляных трёхдюймовых гильз корпуса для мелинитовых шашек. За последние месяцы изобретённые им под воздействием воспоминаний о памятном бое с хунхузами ручные бомбы приобрели большую популярность у солдат и офицеров русской армии. Мелинит — вещество очень опасное, он имеет свойство вступать в опасную реакцию с железом. Оттого-то часто случались трагедии, когда от самопроизвольных взрывов гибли конструкторы, работавшие с этим веществом. Капитан Кольцов сумел усовершенствовать опасный нобелевский взрыватель и догадался вместо стали использовать для корпусов бомб латунные гильзы от снарядов, соответствующим образом обжатые «в полуконус» и снабжённые деревянными рукоятями для удобства метания.

Однако наладить централизованное производство бомб в Маньчжурской армии до сих пор не удалось, «бомбы Кольцова» изготовлялись кустарно в разных подразделениях как нижними чинами, так и самими офицерами — артиллеристами и сапёрами.

Руки Кольцова автоматически совершали привычные манипуляции, а слух был заполнен суровой красотой песни, сложенной неизвестно кем и уже известной всей Маньчжурской армии:

И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг —
Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей,
Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждет понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ угасали огни.
Там Инкоу в ночи догорало,
Из набега назад
Возвратился отряд.
Только в нем казаков было мало…

Да, мало осталось в армии тех, кто в прошлом году вступил в первые бои с японцами…

Долгие месяцы потерь и отступлений пулями, снарядами и болезнями смерть собирала свои обильные жертвы. Когда же военная удача после снятия Куропаткина вновь повернулась лицом к русским, смерть не только не приостановила своей кровавой жатвы, но, казалось, ещё активнее стала выкашивать ряды армии. Бои за Сандепу и окрестности, оборона Янтая, наступление на Ляодуньский полуостров… Сколькими солдатскими могилами устелен этот путь! Только в ходе трёхдневных мартовских боёв, когда русские войска прорывали оборону генерала Ноги на Циньчжоуских позициях и сходу брали Дальний, в батарее Кольцова выбило половину нижних чинов и почти всех лошадей. Конечно, вскоре из резервов прислали пополнение, но новые солдаты мало обстреляны, не имеют тех навыков стрельбы и сноровки, какие были у прежнего людского состава.

Утешает лишь одно: похоже, на ближайшее время о всяких долгих переходах с место на место можно забыть. Уже почти полтора месяца русская армия занята осадой японского гарнизона крепости Порт-Артур. В виде зеркального отражения повторяется история прошлогодней осады, когда войска Маресукэ Ноги стремились захватить этот город.

Невзирая на официальную пропаганду, твердящую, что «Люйшунь, покорившийся мечу Японии, навеки останется неприступной твердыней японского духа», боевой дух многих японских солдат и даже офицеров упал чрезвычайно. На протяжении всего прошлого года они, чувствуя себя героями, одерживающими победу за победой, тем не менее, словно волны прибоя, которые, накатившись на скалу, тут же отхлынывают, раз за разом бились о твердыню Порт-Артура и лишь добровольная капитуляция Стесселя — коменданта крепости, бывшего одновременно и начальником Квантунского укрепленного района, позволила ноге японского солдата ступить на обильно политые русской кровью бастионы.

Ныне же японцы со страхом наблюдали, как русские в течении четырёх месяцев, два из которых пришлись на суровую зиму, не только сумели остановить доселе победоносную армию микадо, но и отбросили её прямо в ловушку «Люйшуня», выход из которой оставался лишь по морю.

* * *