Чекист

Глава 2. Совещание.

Еженедельно по пятницам, с десяти часов утра, в МосЧеКа проходили собрания партактива и оперативных работников, посвящённые текущим политическим или идеологическим вопросам. Председательствовал на них обычно Кронин, как парторг ведомства. Нередко в таких собраниях принимали участие представители центрального аппарата партии и профильные специалисты. На этот раз их было двое: сотрудник секретариата Сталина, имя которого Ясенев не расслышал, и отставной жандармский полковник Николай Христофорович Селиверстов.

В повестке дня собрания значились три вопроса: воспитание человека нового типа, усиление борьбы с подрывными элементами, и подготовка к выборам на следующую партконференцию.

Доклад про воспитание нового человека делал секретарь комитета комсомола МосЧеКа Макс Лившиц. Он с энтузиазмом демонстрировал аудитории буквари, на первой странице которых было написано большими буквами: МЫ НЕ РАБЫ, РАБЫ НЕ МЫ; рассказывал о недавно устроенных в деревнях избах-читальнях, показывал графики роста грамотности в первые годы советской власти; цитировал Владимира Ильича Ленина, заявлявшего, что "большевики непременно воспитают новые поколения свободных советских людей".

Полуприкрыв глаза, полковник слушал плавное журчание речи комсомольского секретаря и усмехался про себя, вспоминая, как подобострастно суетились бывшие советские люди, особенно всесоюзно известные "звёзды", обслуживая недавно возникший олигархат. Да и существовали ли на самом деле, в сколько-нибудь значительном числе, эти "советские люди"? Которых сегодня начали учить в школе: "мы не рабы, рабы не мы"?

Но вот речь комсомольского секретаря подошла к концу и он, провожаемый аплодисментами, спустился с трибуны в зал.

- Тема следующего доклада - борьба с подрывными элементами,- объявил председатель.- Слово предоставляется Николаю Христофоровичу Селиверстову.

Появление на трибуне бывшего жандармского полковника вызвало шум в аудитории, однако Кронин, пресекая его, требовательно постучал карандашом по столу.

- Товарищи, прошу внимания. Многим из нас не хватает в своей работе профессионализма. Идейная убеждённость это замечательно, но надо ещё и уметь дело делать, и учиться этому мы должны у всех - даже у наших бывших политических врагов. Николай Христофорович пришёл сюда, чтобы поделится своим профессиональным опытом с представителями трудового народа.

Старый жандарм откашлялся и заговорил, не слишком уверенно.

- Значит, ловили мы тех, кто выступал против правительства. А как иначе? У меня под рукой было двадцать служащих и ещё филеры. Выслеживали неблагонадёжных. Затем внедряли своих людей к ним. Как где соберутся, и речи бунтарские начнут вести, так наш человек даёт знать, и мы всех их вяжем.

- А если враг никак себя не проявляет?- задал вопрос кто-то из президиума.

- Надо дождаться, пока он совершит противоправное деяние,- ответил жандарм.- К такому подобные личности весьма склонны.

- Есть подозрение, что левый эсер Блюмкин задумал террористический акт против членов Совнаркома. Какие меры вы посоветовали бы в связи с этим предпринять?- послышался ещё один вопрос из президиума.

- Надо захватить его на противоправном деянии и арестовать,- бестолково повторил жандарм.

Несколько человек в зале засмеялись, кто-то иронически похлопал.

- На чём его захватишь?

- Исключительно скользкая личность.

- Предъявить ему нечего.

Старый жандарм беспомощно озирался, вытирая лоб платком.

Перекуров не выдержал: - Да подбросьте ему наркотики и берите тёпленьким,- сказал он.

В зале воцарилась тишина.

- Действительно, ведь ходят слухи, что он нюхает кокаин,- наконец, задумчиво сказал кто-то.- Весьма здравая мысль.

- Арестуем его, но у него столько связей в ВЧК, что его сразу же выпустят,- возразил другой.- И проблема никак не решится.

- Нет человека - нет проблемы,- парировал старший уполномоченный.

Секретарь Сталина сделал пометку в своём блокноте.

Кронин, сидевший в центре президиума, повертел в руках карандаш.

- Мы, большевики, не является сторонниками миндальничания с врагами трудового народа,- сказал он.- Но ведь, действуя таким образом, мы будем плодить мучеников.

Бывший полковник небрежно махнул рукой.

- Подпоите его, разденьте, и выкиньте голым из окна высотного здания. Сразу и ликвидируете и скомпрометируете. Или подбросьте ему фотографии голых девиц и обвините в педофилии. Кто будет сочувствовать осуждённому педофилу или алкоголику, который в пьяном виде без одежды сиганул вниз головой на мостовую?

Несколько коллег бросили на Ясенева любопытствующие взгляды, в которых явно читалось удивление от контраста между простецкой физиономией опера и высоким профессионализмом подаваемых им советов. Бывший царский жандарм тоже посмотрел на Ясенева с нескрываемым уважением.

Какое-то время чекисты молча усваивали информацию, потом председатель, поблагодарив докладчика, объявил свободную дискуссию на тему предстоящих через неделю выборов делегатов на очередную партийную конференцию.- Велика опасность,- озабоченно сказал он,- что на неё могут пробраться оппортунисты, которые будут вносить в нашу работу смуту и расколы. Поэтому я прошу вас давать предложения о том, как нам обеспечить на выборах здоровое большинство делегатов.

Из зала начали поступать советы:

- Надо изготовить побольше плакатов, разъясняющих политику партии.

- Направить в ячейки заслуживающих доверия агитаторов.

- Разоблачить до конца гнилую сущность оппозиции.

- Убедить партийцев голосовать за платформу ЦеКа.

- Добиться, чтобы на выборы пришли все сознательные рабочие.

Бывший российский полковник слушал, изумляясь полной некомпетентности своих коллег. Наконец, он решил высказаться:

- Товарищи, не имеет никакого значения, кто и как будет голосовать. Имеет значение только одно - кто будет считать голоса.

По залу прокатился нестройный гул, в котором смешались оттенки разных чувств - от заторможенного непонимания до мгновенного прозрения. В президиуме зашептались, а секретарь Сталина сделал ещё одну пометку в своём блокноте. Кронин переглянулся с ним и кивнул.

- Благодарю, товарищи. Обсуждение сегодня было весьма плодотворным. На этом собрание объявляю закрытым,- сказал он, поднимаясь.

Чекисты начали расходиться.

Направлявшегося к выходу Ясенева перехватил бывший жандармский полковник.

- Позвольте вас на пару слов,- взволнованно произнёс он.- Я был просто потрясён вашими замечаниями. Какие, однако, таланты имеются в нашем народе! Если бы у нас были такие кадры, как вы - Российская Империя не погибла бы,- тут старый жандарм всхлипнул.- Ах, вальсы Шуберта, и хруст французской булки ...

Ясенев терпеливо слушал расчувствовавшегося старика.

- Знаете, недавно я прочитал фантастический роман про машину времени,- высморкавшись в платочек и немного успокоившись, продолжил тот.- Там по сюжету человек попадал то в прошлое, то в будущее. Как вы думаете, если бы такая машина действительно существовала, и кто-то решительный попал бы в наше прошлое, то можно ли было бы какими-то мерами спасти Российскую Империю?

- Да, можно было бы спасти,- кратко ответил Ясенев-Перекуров.

- Но как, голубчик, как?- Бывший царский полковник просительно заглядывал ему в глаза, при этом бессознательно теребя пуговицу на комиссарской форме.

Бывший российский полковник усмехнулся - уж он-то знал как.

Старик, моргая покрасневшими веками, терпеливо и с надеждой ждал.

- Ладно, я скажу вам,- ответил, наконец, Перекуров.- Перво-наперво - враньё.- Он вспомнил робкое советское враньё в газетах, на радио и телевидении, и ему стало почти стыдно за державу, в которой он когда-то родился и прожил пятнадцать лет.

Отставной жандарм непонимающе смотрел на него.

- Да, враньё,- с нажимом повторил Перекуров.- Вашему правительству и всем его ведомствам следовало лгать на порядок больше.

Пока старый жандарм осмысливал это утверждение, Перекуров продолжал:- Далее, воровство. Это, пожалуй, ещё важнее, чем враньё.

- Воровство, конечно, я понимаю,- забормотал бывший царский жандарм,- но что с ним можно было поделать, как ни искореняй, оно всё равно-

- Не то,- усмехнулся бывший российский полковник.- Вам всем надо было воровать открыто, нагло и на два порядка больше, чем раньше. Распиливать бюджет, поставлять прогнившую еду для школьных завтраков, захватывать рейдерством предприятия бизнесменов, вывозить награбленное за границу. А главное, надо было повязать всех воровством, а кто не ворует - тот подозрительный элемент, считай, готовый революционер.- Про себя Перекуров снова подумал о Советском Союзе, в котором воровать было не так-то просто, а за поставки испорченной еды для школьников можно было попасть под суд - может, потому и рухнула эта страна.

- А полицию и войска надо было использовать для защиты уворованного и большего удобства уворовывания,- добавил он.

На лице бывшего жандарма начало отражаться понимание.

- А ... а что ещё нам надо было сделать для спасения родины?- неуверенно спросил он.

- Вашей власти надо было стать своего рода антиМидасом - превращать в грязь всё, к чему она прикасается - от армии и церкви до науки и культуры,- жёстко сказал бывший российский полковник.- Тогда в обществе воцарилась бы атмосфера всеобщего цинизма и любые подрывные идеи были бы заранее скомпрометированы.

Вместе с тем, вам нужно было бы дать людям моральный стимул, духовную, если можно так выразиться, скрепу, наглядную, всем понятную, осязаемую цель жизни. Ну скажем ... - бывший российский полковник на минуту задумался- скажем ... золотой унитаз.

- Золотой ... унитаз ... ??- эхом отозвался бывший царский жандарм, завороженно глядел на Перекурова.

- Именно. Вместо того, чтобы желать странного, зачастую внушённого агентурой спецслужб Запада, люди должны были бы иметь перед собой ясную цель. Тогда никакие происки национал-предателей не смогли бы нарушить в стране порядок.

Бывший жандармский полковник, разинув рот, смотрел на старшего уполномоченного ЧеКа как на пророка Божия.

Ясенев-Перекуров усмехнулся, довольный произведённым его речью эффектом, затем кивнул на прощание, повернулся и зашагал к выходу.

Старый жандарм украдкой крестил уходящего чекиста и по его лицу текли слёзы счастья.- Не погибла ещё Россия,- шептал он.