На арене Кузгара

* * *

Ратибор был сегодня не в настроении. Ровно год прошёл, как он застрял в Кузгаре. За это время могучий гигант узнал кучу полезной информации как об Ослямбской империи в целом, так и непосредственно о её знаменитой столице, внешне величавом Нурязиме, оказавшимся при ближайшем знакомстве тем ещё гадюшником, самым настоящим рассадником смрада, хаоса и разврата. Повсеместно насаждаемый культ Тёмного бога Ахримана, охотно поощрявший разнообразнейшие низменные пороки да страсти, свойственные не особо обременённому нравственными моральными принципами человеку, казалось, неизлечимой опухолью поразил Нурязим в самое сердце, чуть ли не в буквальном смысле заставляя город гнить изнутри. Рыжебородый витязь для себя решил, что без всякой жалости развалит данную помойную дыру при первой же возможности. Дело осталось за малым; эту самую возможность заиметь.

Весь минувший год Ратибор, исправно круша черепа да ломая кости вырастающим перед ним на арене, как грибы после дождя, воителям да дикому зверью, думал над тем, как ему бежать из плена. Вариантов была перебрана уйма, вплоть до совершенно безумных и отчаянных. Как пример: по возвращении с ристалища, заместо сдачи оружия Ельваху, снести лысому смотрителю башку, перерезать стражу на первом этаже, а затем пробиваться с боем к воротам столицы Ослямбии. Или взять какого-нибудь высокородного охламона в заложники, того же тысяцкого Зелима, да прикрываясь им, как щитом, опять же по направлению к выходу прорубаться. Аль под покровом ночи втихаря удавить охрану на посту на третьем ярусе подземелья, завладеть оружием, подняться на второй этаж и уже там «вымочить» да «высушить» их собратьев, как опосля и на первом без шума и пыли учинить подобную расправу. Ну а далее также втихушку добраться до дворца, перебить нурязимских ватажников и снять с императора Эдиза корону. Вместе с башкой, естественно, после чего всё же рвануть из града, попутно пробивая черепушки тем несчастливцам, кто посмеет мешать его бравому, но явно сумасбродному походу на волю вольную.

«М-де, планов — громадьё, да вот хоть один более-менее осуществимый я что-то не припомню…» — сумрачно кумекал про себя Ратибор, поворачивая голову на скрип входной двери. В уборную на третьем этаже, в которой и находился «рыжий медведь», зашли со специфической тарой несколько городских рабов-прислужников, менявших у местных нужников отхожие кадки на чистые.

— Здравствуй, Лазар, — бросил огнекудрый исполин старому знакомому, возглавлявшему небольшую группу срамных невольников, как презрительно называли в народе чистильщиков уборных.

— И тебе здравия, варвар, — бывший барабанщик склонился в почтительном поклоне. — Или мне теперича величать тебя господином? Всё забываю поинтересоваться…

— Чего, пустобрёх, нырнуть башкой в дерьмо захотел? — Ратибор слегка насупился. — Так я могу ента легко устроить, коль ерунду молоть и дальше будешь!

— Этим меня не напугать, дружище, — горько хмыкнул высокородный вифириец. — И так уж с год оттудова не вылезаю… Начинайте! — скомандовал Лазар своим подчинённым, велев им приступать к уборке, а затем, обведя многозначительным взглядом мужскую комнату задумчивости, выжидательно уставился на молодого богатыря.

— Нет тут никого, все наверху. Кто в качестве ристальщика, кто для праздной массовки сгодился. Шествие там какое-то по арене намечается… Крайний день игрищ ведь в разгаре. Ну а мой бой завершает вечер, посему малёха времени ещё имею, — ответил на безмолвный вопрос бывшего напарника по галере Ратибор, после чего сам поинтересовался: — Твоим-то можно верить?

— Угу, — утвердительно просопел на это начальник смрадных, — лично их подбирал! Все с моей родины.

— Ясно. Итак, получил твою весточку с просьбой встретиться, — Ратибор вопросительно прищурился. — Честно говоря, ждал её раньше. Тебя ж определили в чистильщики нужников сразу опосля нашего прибытия в Нурязим?.. Чего так долго добирался сюда?

— Я начал с самых низов, вон как они!.. — Лазар кивнул на своих подопечных, меняющих уделанные бадьи на чистые. — А там выбора тебе никто не предоставляет. Идёшь драить куда прикажут! Или ты считаешь, что наша городская полоскальня только в Кузгаре нужники обслуживает? Спешу тебя просветить: это отнюдь не так! Ты хоть представляешь себе, сколько общественных уборных по столице раскинуто? А частных отхожих мест ещё больше! В одних только питейных заведениях, бакалейных лавках, цирюльницах, борделях, во всяких там мастерских да на постоялых дворах их сотни, если не тысячи! Ну, не принято в Нурязиме дерьмо за собой убирать! Брезгуют, белоручки!.. Для такой неблагодарной работёнки невольники есть! Даже самый последний, разорившийся вдрызг горе-купчишка не поскупится, наскребёт медяков и заплатит нам за уборку, лишь бы собственные тяпки не марать…

— Ладно-ладно, давай без подробностей. Я тебя понял, — перебил Ратибор своего собеседника, после чего вперился тому прямо в очи. — Чаво хотел-то? Выкладывай, пока какое-нибудь лихо окаянное по нужде не забежало. Хоть и не должны вроде, но и степенные беседы вести явно не след.

— Никто сюда не заглянет, покудова мы не выйдем! Соответствующая грамотка с оповещением о проводимой чистке висит с той стороны двери, — Лазар не отвёл взор и, внимательно воззрившись на могучего великана в ответ, осторожно начал шептать: — Ну а чего хотел… Помнишь, мы как-то говорили о восстании рабов?..

— Что, никак созрели, аки арбузики под конец лета? — с ухмылкой громыхнул Ратибор.

— Тише ты! — зашипел на него худощавый вифириец. — Ну да, почти… Активно зреем, по крайней мере! Сейчас хоть шушукаемся по этому поводу меж собой, раньше-то вообще старались даже не заикаться на данную запретную тему!.. Но ветер определённо переменился в нужную сторону… Эдиз слабеет, хватку теряет; покатился по наклонной вслед за младшим братом, хмелем балуется сверх меры. Ну и, конечно, авторитет его на уровне нужника сейчас, и тут уж твоя заслуга в этом просто огромна!.. Как ты думаешь, много кто позволял себе за всю многолетнюю историю Кузгара, Нурязима, да и, собственно, Ослямбии в целом, каждый раз сплёвывать при виде императора? А псом его прилюдно называть? Правильно, никто!.. Про то, чтоб живым после подобного богохульства расхаживать, так ента вообще чудо — расчудеснее не бывает!

— От меня ты чего хочешь, доходяга? Чтоб я ещё раз высморкался в его сторону? Да без проблем, сегодня и организую… Коли он, разумеется, соизволит приползти в свой отстойник!

— Нам надобно знать, варвар, много ли рабов-ристальщиков в случае чего согласятся участвовать в бунте?..

— Хм… Кумекаю, что практически все! — Ратибор почесал свою макушку, сверху вниз буравя синими очами новоиспечённого заговорщика. — Нас тут, знаешь ли, тоже не спрашивают, когда засылают на работу. Только мы не отхожие места драить отправляемся, а на арену!.. Если что, отнюдь не в качестве праздных зрителей, а подыхать на потеху зажравшемуся скопищу наглых пузотрясов! Ента я на всякий случай уточняю для юродивых!..

— Понял… Не говори только никому ничего, это я так, почву прощупываю, — Лазар отвёл глаза и слегка смущённо поинтересовался: — Ты сам-то как? С нами? Участвуешь, ежели что? Не злись только! Просили задать тебе этот вопрос уважаемые среди нашей братии люди. Я, конечно, сказал, что однозначно да, но они настояли…

— А откель сомнения? — Ратибор озадаченно нахмурился.

— Ты уж год как чемпион! По сравнению с другими невольниками, у тебя условия обитания должны быть куда как более достойные…

— Я до сих пор живу в общей казарме, на третьем ярусе, вместе с остальными рабами. Сплю на той же самой койке, на которую плюхнулся в первый свой день в Кузгаре. Ем из одного котла со всеми, в общей трапезной, пью из одной бочки. Дерусь против того, кого поставят в противовес, не увиливая да не выбирая себе противника полегче!.. Разве похоже, что я жирую? — рыжебородый витязь скорчил ехидную рожицу. — Как знать, ежели бы я регулярно не чихал на его императорское величество, а с радостным воплем приветственно вздирал кулачки к небесам, тогда, может быть, всё по-другому и сложилось бы. Но я задницу вышестоящим лизать не приучен! Тем более тому, кто виновен… — Ратибор запнулся. Неприятные воспоминания о страшных событиях годичной давности нахлынули внезапно, защемив в груди острой болью. Русич осознал, что сильно засиделся в Кузгаре и дальше так продолжаться не может; надо что-то срочно менять, ведь у него имеются очень важные, прямо-таки неотложные дела как дома, так и на Севере. «Люди ждут, понимаешь… Или, скорее, нелюди…»

— … Виновен в гибели твоей семьи, — между тем тихо закончил за огневолосого воина Лазар. — Я уже слыхивал… Ты извини меня, рыжий, — вифириец виновато скосил глаза на заугрюмившегося богатыря. — Я помню, как ляпнул по прибытии, ну, когда мы попервой обсуждали вопрос бунта, что тебе легко рассуждать, ибо терять нечего, так как твои родные в безопасности… Я ж по незнанию обделался, не со зла. Что не отменяет того факта, что терять тебе взаправду нечего, уж прости за прямоту и горькую правду…

— Заткнись, рохля, покамест я тебе по маковке не вдарил, — Ратибор начал закипать. — Есть мне что терять, есть! Должен я кое-кому — вернуть надобно сторицей! Но это не значит, что я буду перед кем бы то ни было раскланиваться и пресмыкаться, выторговывая себе условия получше! Ента ясно⁈

— Более чем… — Лазар в раздумье пожевал губами. — В общем, полагаю, я получил ответ на свой вопрос…

— Учтите вот только, заговорщики сопливые, — рыжегривый великан по новой сверху вниз прошёлся грозным взором по главе отряда чистильщиков. — Сидеть до старости и ждать, когда вы там поспеете да созреете, аки дыньки, я не намерен! При первом же удобном случае дам дёру отсель!

— Какие проблемы? — Лазар развёл руками. — Если представится подобная возможность, конечно, беги! Хотя, однозначно, нам будет не хватать столь могучего воина, как ты! Помнишь, я как-то лялякал, что не разумею, почему тебя одного под таким многочисленным конвоем везут в Нурязим? Чем ты заслужил данные небывалые почести? Так вот, теперь в моём кочане прояснилось. Этот год всё расставил по местам… И всех! Ты великий боец, равных которому, очевидно, нет среди ныне живущих, а Кузгар — твоя арена славы! Ты создан для неё…

— Не слишком ли много пафоса? — проворчал недовольно Ратибор. — Не перебарщивай, я лесть не люблю, — хмурый гигант развернулся к входной двери. — Ладно, мне пора. Ненасытная до крови публика наверняка уже волнуется. Судя по утренним слухам, с десяток цыплят меня на арене нынче ожидают.

— Если что-то надумаем, мы с тобой свяжемся, не переживай! Найдём способ…

— Похоже, тощенький, что я переживаю? — едко хмыкнул Ратибор, берясь за ручку двери. Но вдруг он остановился и, явно что-то вспомнив, бросил через плечо: — Да, имей в виду. Ежели у меня получится сигануть отсюдова вскорости, я обязательно ещё ворочусь в Нурязим и разберу этот вонючий городишко по кирпичу! Обещаю! Так что не прощаемся.

С этими словами дюжий ратник напоследок кивнул бывшему напарнику по гребле и вышел из уборной, направившись к лестнице, ведущей наверх, на первый этаж, где его уже ждали.