Попаданцы в 1922

Глава 14

ТолщПожилой доктор курил как паровоз. В комнате стоял тяжелый запах табака и хлороформа. Наконец доктор догадался, привстал, и настежь приоткрыл форточку.

Оксана никак не могла разобрать его каракули и тихо спросила:

— Вы мне объясните по-простому, что с Олегом Козыревым?

— По- простому — прогрессирующая амнезия. Пулю из спины мы извлекли, рана не опасная. Но вот с головой беда… Видно били его частенько… там столько шрамов.

Доктор печально вздохнул:

— Мне еще бабушка в детстве говорила — где тонко, там и рвется… не выдержала его нервная система, дала сбой… Кстати, нескромный вопрос, а почему вы так печетесь о заключенном Козыреве?

— Он мой муж… — вздохнула Оксана.

— Понятно.

— Скажите, его жизни ничего не угрожает?

— Пока не могу определенно сказать. Он почти ничего не помнит, вернее, помнит только детство, примерно до тринадцати лет… несет несусветную чушь… Возможно Козырев так навсегда и останется ребенком в теле взрослого мужчины…

— Чем ему можно помочь?

— Ему нужна хорошая реабилитация. Хорошая неврологическая клиника есть в Питере, но он заключенный и его, конечно, никуда не переведут…

Оксана вздохнула.

— Можно мне еще раз пройти в палату?

— Только ненадолго.

Оксана вышла из ординаторской, прошла по коридору и заглянула в палату Олега. Он не спал. Молча лежал и смотрел в потолок. Взгляд у Олега был пустой и бесцветный, как у восковой фигуры.

Оксана медленно вошла, подставила табурет к кровати и присела.

Он медленно повернул голову и тихо произнес:

— Уже обед?

— Олег, ты совсем ничего не помнишь? — с надеждой спросила Оксана.

— Где я?

— В больнице. Бандиты ранили тебя в спину и ударили прикладом по голове. Три дня назад…

— Какие еще бандиты? Где мама?

У Оксаны к горлу подкатил комок. Господи, да что же это такое… почему она раньше не успела, ведь все произошло прямо на ее глазах…

— Я твоя жена, Олег. У нас двое детей. Неужели ты ничего не помнишь?

Он удивленно покачал головой и тихо произнес:

— Зоечке скажите, пусть побольше сахара в кисель кладет, вчера совсем не сладкий был.

Олег смотрел на нее, как на совершенно постороннего человека. У Оксаны на глазах навернулись слезы. Она осторожно дотронулась до его запястья, но он тут же одернул руку.

В коридоре послышались шаги и в палату заглянул бывший начлагеря Вахин.

— Товарищ Ругер, вот вы где… Только что телефонограмма пришла. Вас срочно в Москву вызывают. И меня тоже. Пароход отплывает через час, так что не опаздывайте…

Они отплывали на том же пароходе, на котором приплыли на Соловки три дня назад. Комиссара Лебедева назначили временно исполняющим обязанности начальника Соловецкого лагеря, а Чарушников остался проводить расследование инцидента с неудавшимся побегом заключенных. Полковника Вахина сняли с должности в тот же день.

Оксана стояла на палубе рядом с бывшим начлагеря и смотрела на отдалявшийся остров. Из-за забора еще виднелась высокая башня старого монастыря.

— Мне очень жаль, что так получилось с вашим мужем… — вздохнул Вахин. — Он был очень толковым специалистом… может еще придет в себя.

— Вы можете помочь перевести его в Москву или Питер?

— Я теперь никто. Расследование еще не закончено, и возможно, меня самого привезут на Соловки, уже в качестве заключенного…

— Заключенным помог следователь из ИСО?

— Да, они хотели свалить подготовку побега на вашего мужа, но Мохов уже во всем сознался. Кстати, организатор побега, Андреев, он же Варяг, тоже выжил, хотя еще не пришел в себя. Это он стрелял в вас из окна монастыря… Мохов дезинформировал меня о ЧП в северной части острова, однако мы вовремя вернулись, иначе погибших было намного больше…

Оксана смотрела на отдалявшийся остров. Скоро она вернется и обязательно заберет отсюда Олега, пусть даже для этого придется пойти на поклон к наркому Дзержинскому или товарищу Калинину, да к кому угодно…

Вскоре остров почти скрылся из виду. Небо заволокло серыми свинцовыми тучами. Ветер усилился.

— Товарищ Ругер, пойдемте лучше в каюты, — предложил Вахин. — Кажется, приближается буря…

Оксана покачала головой и подставила лицо сильному ветру, любуясь на брызги волн за кормой. Она верила, что все будет хорошо…

Конец первой книги.