Война этажерок

В результате продолжительной дискуссии от тяжелого вооружения и запасов снарядов к нему было принято решение отказаться ради тех самых наград и званий. В тот же список попали винтовки Манлихера, а также все поврежденные карабины, составлявшие от силы сотую часть того, что было собрано на полях сражений. И ведь ничего странного в этом не было, поскольку специализированных трофейных команд в русской армии не существовало. Если войска подбирали то, что валялось по обочинам дорог и отправляли это попутным транспортом в тыл, уже считалось, что командир проявил заслуживающую похвалы инициативу. Потому очень многое оставалось лежать на земле и впоследствии растаскивалось местным населением или присваивалось похоронными командами — в зависимости от того, кто заявлялся первым. В данном же случае роль трофейной команды сыграли бойцы все тех же охранных рот, получавшие по полтине за каждый принесенный карабин и по пятаку за снаряженную патронами обойму, не считая оружия сданного противником лично при разоружении. Впоследствии, утаенные Михаилом карабины и боеприпасы появились на складе киевского аэропорта, где им следовало пролежать до момента начала формирования штурмовых подразделений, случить таковое в принципе. Что же касалось пулеметов, то восемь штук запрятал в своем обозе Келлер. Это стало платой за его молчание по поводу карабинов. А остальные отправили вместе с орудиями в тыл, опять же за будущие звания и награды. Все же прочее имущество, включая уцелевших лошадей и повозки, очень быстро рассосалось по обозам отрядов, как будто его никогда и не существовало, большей частью впоследствии оказавшись в частных руках. Если уж война предоставляла возможность не только погибнуть за свое отечество, но и заработать, то почему бы этим шансом было не воспользоваться? Но все товарно-денежные отношения имели место после, а пока колонна БАО, преодолев более сотни километров, уже вечеру добралась до Олеюва, и летчики с первыми лучами солнца вновь включились в становящуюся привычной работу.

Все так же продолжая действовать в интересах 10-го армейского корпуса, авиаотряд уделял особое внимание левому флангу 3-й армии. Не смотря на принадлежность к Австро-Венгрии, земли Западной Украины ничем не отличались от ее восточной части. Те же небольшие села с домами-мазанками, те же поля и леса, те же немногочисленные и непроходимые в распутицу дороги, окруженные если не полями, то лесами и болотами. Именно по этим узким грунтовым дорогам двигалась на запад русская армия. И по ним же отступали остатки 11-й пехотной дивизии Австо-Венгрии, так что стоило летчикам найти дорогу и пролететь вдоль нее на запад, как они непременно натыкались на очередное воинское формирование противника. Часть из них уже обустраивалась на выбранных позициях, часть все еще двигалась маршевыми колоннами, но, и те, и другие, представляли собой превосходную мишень для авиации.

За четверть часа поднятый в полном составе авиационный полк достиг села Поморяны, в котором собрались прорвавшиеся из окруженного Зборова отряды 22-й пехотной бригады, соединившиеся там со своим 32-ым егерским батальоном и частью обоза. Не обнаружив в нем противника, Михаил повел полк дальше на запад, весьма скоро нагнав отступающую австрийскую колонну, находящуюся на подходе к Дунаюву. Специально подсчитывать количество войск, не было времени, но по первоначальным прикидкам к селу отходило не менее полка, так что можно было даже выбирать, на чью голову высыпать свои «подарки». И что еще порадовало Михаила, они застали колонну на открытой местности. Со всех сторон на несколько километров простирались только-только убранные поля. Успей же эта колонна достичь Дунаюва и укрыться в городе, достать их было бы проблематично.

Покачав крыльями, он повел свой отряд в атаку, благо полк и так выходил в тыл вражеской колонне. К сожалению, выучки летчиков было еще совершенно недостаточно, дабы произвести одновременную атаку столь вкусной цели разом всеми тридцатью шестью машинами полка. Вновь приходилось действовать отдельными эскадрильями, тем самым снижая эффект удара каждой последующей. Но с этим приходилось мириться, ведь иным результатом могло стать столкновение в воздухе, чего допускать он точно не собирался.

Оставив хвост и центральную часть колонны второй и третьей эскадрильям, и проигнорировав обоз, он заставил познать ужас очередного авиационного налета подразделения, затесавшиеся в авангард. К моменту выхода на рубеж атаки все двенадцать У-2Б первой эскадрильи уже шли строго над дорогой строем колонны, сократив дистанцию между машинами до минимальных тридцати метров, и как только с ведущего самолета вниз устремились первые бомбы, следующий за ним тут же освободился от своего груза.

Волна взрывов, прокатившаяся по дороге, сразу накрыла не менее батальона не успевшей разбежаться по полям пехоты. До сих пор не принимавшие участия ни в одном из сражений егеря шедшего в арьергарде 32-го батальона, вместо того, чтобы поднять тревогу, лишь задирали головы вверх, стоило над ними промелькнуть крылатой машине, да в изумлении тыкали в те пальцами, начисто позабыв рассказы раненых кавалеристов о жутких русских аэропланах с красными звездами на крыльях. В результате первая же атака дюжины бомбардировщиков оказалась настолько результативной и ошеломительной, что в сводном батальоне 22-й бригады, после окончания налета не досчитались более трехсот человек. А ведь следом за первой эскадрильей в атаку выходила уже вторая, а на подходе маячила и третья.

Следующий вылет удалось сделать уже через час после первой атаки. Вновь поведя полк на ту же колонну, Михаил обнаружил ее части уже в Дунаеве и, сделав круг над поселением, повел своих людей на юг к Жукову, близ которого также наблюдалось большое скопление войск противника. Все же выучка его пилотов являвшихся, по сути, гражданскими лицами, все еще хромала на обе ноги, не позволяя гарантировать безопасность жилых строений и мирных жителей при бомбежке войск находящихся в населенных пунктах.

Пролетев вдоль железнодорожных путей чуть более 20 километров, они застали у Жукова лишь арьергард отступавшей на запад, по шоссе к Нараюву, длиннющей колонны. Судя по всему, это была 21-я бригада все той же 11-й пехотной дивизии. Замыкающий колонну батальон как раз осуществлял переправу через реку, отчего по обе стороны Золотой Липы скопились сотни людей. Именно на них и пролился дождь из бомб и флешетт. Далеко не все звенья, на которые Михаил на сей раз разделил отряд, добились попаданий, но даже на первый взгляд потери у противника были страшными — не менее двух сотен человек.

Следующий, третий по счету, вылет всего отряда состоялся ближе к двум часам дня, после того как вернулись разведчики. Все это время вокруг машин суетились техники, приводя их в порядок. К сожалению, качество бензина, масел, да и самих двигателей оставляло желать лучшего. Как они ни старались, даже лучшие экземпляры З-5 требовали весьма дорогого капитального ремонта уже через 180 — 200 часов работы. Но что было неприятнее всего, все У-2Б добровольческого полка до сих пор находились на балансе завода «Пегас». Тут их командующий ИВВФ обставил по всем статьям, привязав приемку последней партии аэропланов из заказа 1913 года к окончанию военных сборов. Да, при этом военно-воздушный флот получал уже побывавшие в эксплуатации машины, но в случае потерь этих самых машин в авариях, все затраты ложились на плечи производителя. А уж лишиться той или иной машины с началом войны и вовсе стало легче легкого. Зато это позволило Михаилу перетянуть на себя одеяло в деле ежедневного бодания по поводу своих полномочий со старшим лейтенантом Яцуком, являвшимся официальным командиром полка. Потому Николай Александрович скрипел зубами, но вынужденно подчинялся гражданской штафирке, являвшемуся, по сути, владельцем всего вооружения полка. Хотя не мог не отметить высокую эффективность всего подразделения действующего по разрабатываемым тем планам. Но обида все равно оставалась и даже потихоньку накапливалась.

Впрочем, убедившись, что боевая отдача каждой отдельной машины при одновременной атаке всем полком ниже ожидаемой, Михаил согласился начать работать звеньями. С одной стороны это позволяло нарабатывать командирам звеньев столь необходимый опыт управления вверенным подразделением, с другой стороны — экономить начавшие подходить к концу дорогостоящие авиационные бомбы. Учеба учебой, но слишком много этих авиационных боеприпасов оказалось потрачено впустую за дни предыдущих боев, потому ныне они подвешивались только под машины наиболее подготовленных летчиков, которым в качестве мишеней назначали артиллерийские батареи противника. Прочих же натравливали на живую силу, выдавая им в качестве боеприпасов контейнеры с флешеттами. Но, и то, и другое, исчезало из арсенала полка с поражающей воображение скоростью. Даже последний, неприкосновенный, запас трехпудовок пришлось пустить в ход, чтобы не потерять столь удачную возможность атаки войск находящихся на марше. В результате, к тому времени, как солнце скрылось за горизонтом, пилоты израсходовали почти все, что снабженцы успели доставить в Олеюв, записав на свой счет еще дюжину артиллерийских орудий, зачастую с расчетами, пренебрегших какой-либо маскировкой, а то и выставлявших орудия на господствующих высотах. Но оставшиеся в наличии три десятка таких бомб наглядно демонстрировали, что подобное избиение повторить удастся не скоро.

Естественно, столь высоких результатов удалось достичь не столько безупречной работой всех пилотов полка, сколько неготовностью противника к встрече с подобным типом вооружения. Хотя, не следовало принижать теоретические знания и опыт нанесения воздушных ударов, что Михаил изо дня в день передавал своим подчиненным. Но царем и богом пилот-охотник был лишь в своем формировании. Потому пилоты корпусных авиационных отрядов все так же продолжали вылетать исключительно на разведку. Один лишь Нестеров отличился, забросав какую-то пехотную часть небольшими самодельными бомбами. Да и только. Об этом командир 11-го корпусного авиационного отряда поведал, прилетев во второй половине дня для повышения своей квалификации у настоящих мастеров бомбардировочного дела, как он выразился сам, тряся руку Михаилу и поздравляя того с ошеломляющими результатами. Келлер по результатам совместных действий с авиационным полком составил столь хвалебную реляцию, подтвержденную тысячами пленных и многочисленными трофеями, что информация весьма быстро распространилась по всей 3-й армии и даже успела уйти вверх по инстанции.

— Что же, Петр Николаевич, принимаю ваши поздравления. И с превеликим удовольствием составлю вам компанию в вылетах. Судя по тем данным, что нам удалось сегодня собрать, уже завтра начнутся серьезные наземные бои, так что работы нам хватит надолго. Будем сегодня летать, пока не стемнеет, или пока не закончатся боеприпасы.

— Да, насчет тех боеприпасов, что вы сбрасывали со своих аэропланов. А с моего У-2Р их применение возможно?