Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЧК

Интерлюдия.

Второго августа восемнадцатого года, англо-американскими войсками и местными белогвардейцами была свергнута Советская власть в Архангельске. В "правительство Северной области" вошли шесть эсеров, два кадета и "народный социалист" Чайковский (председатель), а военное командование белых на Севере возглавил монархист Чаплин. Новая власть провозгласила своим лозунгом "восстановление попранных свобод и органов истинного народовластия".

Чайковский был по-своему интересный человек: старый народник, полвека боровшийся с самодержавием, ещё до революции руководивший социалистическим кружком "чайковцев", который и получил в истории название в его честь. Казалось бы, отнюдь не царский сатрап и не ретроград, а вполне прогрессивный и передовой деятель. Так, может быть, при нём белая власть имела "человеческое лицо", была более гуманной и человечной?

О нет, о нет! Как раз наоборот, как будто для того, чтобы показать всем, что "дорога в ад вымощена благими намерениями", террор на Севере вышел прямо-таки из всех берегов.

Именно "демократическое" белое правительство Северной области во главе с благообразным старичком-народником Чайковским умудрилось пропустить через свои лагеря и тюрьмы более шестнадцати процентов жителей области (за решётку попало пятьдесят тысяч из трехсот тысяч населения, каждый шестой).

Для понимания масштабов сравним размах "чайковского" террора, скажем, с "1937 годом". Население СССР составляло в 1937 году сто шестьдесят два миллиона человек, следовательно, для равенства с масштабами "чайковского" террора арестовать следовало более шестнадцати миллионов человек. Между тем под арестом в 1937–1938 годах находилось в разное время от 1,2 до 1,8 млн человек. На порядок меньше! Никогда, ни за один год или за два года "красной" власти через лагеря не проходило не только такое количество людей, ни даже втрое меньшее. Даже в самые "многопосадочные" годы при Сталине (начало 50-х) в лагерях не сидело более двух процентов населения страны.

Около 80 % заключённых Северной области обвинялись в сочувствии к большевикам. Хотя в основном это были крестьяне из глухих медвежьих углов, не имевшие ни малейшего понятия о коммунизме, и попавшие за решётку совершенно случайно. Ежедневно заседали военно-полевые суды. Вот описание одного из таких заседаний: присутствовало 5 судей-офицеров. При чтении обвинительного акта градом посыпались слова: социалистическая революция, коммунизм, агитация, экспроприация собственности, пропаганда и т. п. А арестованные крестьяне, понурив головы, слушали эту загадочную для них тарабарщину, ничего в ней не понимая. Одни обвинялись в том, что, желая избавиться от голода, призывали односельчан устроить комитет взаимопомощи, другие давали подводы красным. Затем начался допрос, длившийся около 40 минут. Подсудимых забрасывали вопросами, не давая возможности над ними подумать. Затем допрашивали подполковника морской службы Фёдорова, который обвинялся в сочувствии красным и "противосоюзнической агитации". После 20 минут совещания суд вынес приговор: "По указу Верховного правительства Северной области, крестьяне деревни Медвежья Гора… за деяние, предусмотренное такими-то статьями, приговариваются к смертной казни через расстрел". То же касалось и Фёдорова…

Те, кому повезло чуть больше, чем расстрелянным, попадали в каторжные лагеря: Мудьюг и Иоканьгу. Во время гражданской войны в России концентрационный лагерь был создан в августе 1918 г. британцами на острове Мудьюг, впоследствии лагерь был перенесен в бухту Йоканьга. В него помещали людей, заподозренных в связях с коммунистами. Позднее было проведено исследование, которое показало, что из примерно 1200 узников лагеря, лишь 20 человек входило в коммунистическую партию, а остальные были беспартийными. Почти все заключенные концлагеря были либо расстреляны, либо умерли от голода и болезней, и только около 100 человек остались здоровыми и были освобождены. Начальник Мудьюгской тюрьмы Судаков установил жесточайший режим. Заключённых истязали, морили голодом, держали в карцере, из которого если кто и выходил живым, то на всю жизнь оставался калекой. Одним из первых туда попал заместитель председателя Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов Гуляев. На третьи сутки пребывания в карцере он уже не мог передвигаться и вставать с места.

Санитарно-гигиенические условия были ужасающими. Врач Маршавин свидетельствует, что работали заключённые с 5 утра до 23 часов. Часть из них работала в лесу, вырубая деревья на столбы для проволочных заграждений. Перерывов на отдых не было…

Сильный голод дал о себе знать с первых же дней заключения. Омерзительные сцены разыгрывались под окнами, где жили французы (администрация и гарнизон тюрьмы состоял из французов). Из своих окон они выливали помои на улицу, проходящие мимо заключённые не удерживались, бросались под окна и, ползая на четвереньках в помойной яме, хватали кости, очистки картофеля, другие объедки. Выбирая удобный момент, французы выливали на них вёдра помоев.

2 июня 1919 года англичане передали концлагерь белому правительству Северной области. К этому времени из 1242 арестантов 23 были расстреляны, 310 умерли от болезней и плохого обращения, более 150 человек стали инвалидами.

Сменившие англичан белогвардейцы оказались тоже не подарком. В сентябре 1919 года в лагере вспыхнуло восстание. 53 человека сумели прорвать проволоку и добрались до берега Сухого моря (пролив, отделяющий остров от материка), где захватили баркасы местных рыбаков и бежали на материк.

Другим повезло меньше. При подавлении восстания было убито 11 человек, 13 расстреляны на следующий день по приговору военно-полевого суда. Немедленно после восстания заключенных лагерь был переведен в Йоканьгу (Кольский полуостров) на территорию бывшей военно-морской базы.

На территории лагеря в начале девятнадцатого года были построены бараки — деревянные большие и высокие сараи (на 60 человек), а так же баня, околоток, театр (в одном из бараков) и библиотека. Вместимость лагеря — около 240 человек. Комендант Кожуховского лагеря Зверев, удивленный решением о ликвидации только недавно открывшегося учреждения под его командованием, после ознакомления с предписанием, подписанным Председателем ВЧК, приказал построить всех заключенных, которых пригнали из южных районов страны, ими оказались гражданские лица, которые принадлежали к "враждебным классам".

В сопровождении вооруженных надзирателей комендант осмотрел стоящих перед ним людей и сплюнул — он так надеялся отсидеться здесь, пока другие воюют на фронтах Гражданской войны, неизвестность дальнейшего назначения его пугала. — Слушайте сюда, контра! Советская власть освобождает вас и предлагает применить ваши знания на благо государства — всем инженерам, агрономам, врачам, учителям и другим специалистам предлагается трудоустройство с хорошим продуктовым пайком и высокой зарплатой, семьям также будет оказана помощь продовольствием, предоставлением жилья. Желающим эмигрировать будут предоставлены документы для выезда за границу.