Не вернёмся, не свернём

Глава 19

Пропустить исторический момент мы с друзьями не могли. Туполева, как конструктора и изобретателя аппарата, я собирался взять в обязательном порядке. Поскольку парень проживал у Румянцевых, то и братья поехали с нами. Деевы, естественно, присоединились. Они и жён со старшими детьми взяли.

Рябушинский в свою очередь растрезвонил об испытательном полёте по своим каналам. Встречающие на вездеходе охранники очумели от такого наплыва гостей и багажа. Мы же не с пустыми руками приехали. Еды с собой прихватили с запасом. В результате возницы и водитель вездехода переправляли всех, кто вышел на платформе Кучино, до обеда. Я прибыл на аэродром с операторами одним из первых и успел обговорить вопросы до того момента, как собрались гости.

Погодка с утра была не очень. Небо заволокло тучами и срывался мелкий дождь. Владимир Склифосовский заверил меня, что даже пробовать не будет взлетать, если погода не изменится. Лучше перенести на день или больше, чем угробиться.

На Владимире был новомодный кожаный костюм и головной убор с очками. Не успел я оценить его экипировку, как заметил вторую фигуру в схожем облачении. Вначале решил, что Склифосовский выбрал для себя дублёра. И только приглядевшись внимательно, сообразил, что там за тряпка надета поверх кожаных штанов второго лётчика. Это, оказывается, была немного укороченная и перешитая юбка. И второй пилот у нас женского пола.

— Софья Алексеевна очень желает испытать аппарат, — смущаясь, просветил нас директор, по совместительству лётчик.

— Первая в мире женщина-авиатор, — пробормотал я, прикидывая плюсы и минусы.

С одной стороны, как бы отлично, что прогрессивная дама решила полететь. А с другой? Вдруг разобьётся? Папа-граф претензии нам выскажет немалые. Будто прочитав мои мысли, Владимир начал торопливо рассказывать, что он-то полетит первым. Если успешно приземлится, то вторым рейсом отправится Софья. В случае поломки и других проблемах, полёт отменят. И доктора Рябушинский на сегодня пригласил.

— Вы хоть пробовали как-то это… — с недоверием я разглядывал фанерно-полотняную «этажерку» с мотором.

— А как же! — обрадовался Владимир и начал перечислять тренировки.

Делали подскоки, согласно указаниям и инструкции, гоняли пропеллер на холостых оборотах, управляли чем-то там, только взлетать не рискнули. Он вообще не ожидал, что столько людей соберётся посмотреть их полёт.

— Господа, извольте подойти к гримёрам, — неожиданно вклинился в нашу беседу Костик.

Он оценил погоду и решил, что через час-полтора распогодится и можно будет не только снимать, но и летать на самолёте. Гримёр в последнее время стал обязательным человеком на съёмках. Отчего-то Костик решил, что не только артисты должны отлично выглядеть на экране, но и на документальных лентах хорошо бы иметь более эффектные лица. Гримёр расторопно и быстро сделал более выразительными глаза Склифосовскому. И тут же попытался подкрасить графиню. Та было взбрыкнула, но Светлана Анатольевна, крутившаяся всё время рядом с графиней, что-то пошептала и убедила девушку даже на тёмную губную помаду.

К тому времени, как успели переправить всех гостей от железнодорожной платформы до аэродрома, небо очистилось от туч. Костик вынул рупор и начал расставлять зрителей и операторов, чтобы получилось наиболее удачно по освещению и прочим композиционным нюансам. Его операторскую деятельность прервал Склифосовский, сообщив, что ему пофиг на освещение, а вот самолёт требуется поставить против ветра. Операторов тут же начали передвигать, ориентируясь на флажок, указывающий нужное направление.

— Дядя Коля, а можно нам на крыле посидеть? — теребили меня отпрыски Деевых. — А примерить очки?

— Они вдвоём полетят или по одному? — поинтересовался Егор Деев, заметив, что посадочных мест в самолёте два.

Тут ещё Рябушинский приблизился ко мне и представил Николая Егоровича Жуковского.

— Просто не верится, не верится, — бормотал профессор, не отрывая взгляда от аппарата.

Чуть в стороне Чаплыгин выспрашивал у Туполева про форму винта. Отчего, мол, такая, а не другая.

— Так в цеху как зажали в тисках, так и скрутили, — бесхитростно ответил Андрей.

Я чуть не поперхнулся воздухом, но успел прикусить язык. Пусть так и думают, что случайно получилось. Как-то мы этот момент упустили из вида.

— Элероны крепятся к верхним и нижним частям на шарнирах. Являются продолжением крыла, как по длине, так и по размаху, — описывал технические характеристики самолёта Туполев всем, кого это интересовало.

— Элероны — это где? — перебил один из Деевых.

Туполев поспешил с ответом, попутно просвещая, что впервые элероны в авиации применил Ричард Перси четыре года назад на своём моноплане.

— Так мы что, не первые? — озадачился Андрей Деев.

— Не первые. Но у нас лучший самолёт в мире! — возмутился Склифосовский.

— Музыку и духовой оркестр нужно было, — подошёл ко мне Артём.

— Будет оркестр где-нибудь под Петербургом на следующий год, — пообещал я.

— Тогда командуй начало.

Владимир правильно оценил мой кивок и поспешил в кабину. Парочка техников кинулась следом, чтобы повернуть винт, ещё двое вцепились в хвостовое оперение, приподнимая корпус. Двигатель мотора загудел, раскручивая винт.

— Разбег! — начал комментировать действие Туполев. — Пробные подскоки.

— Ой, убьётся! — запричитал кто-то из женщин.

Самолёт тем временем удалился от нас на приличной расстояние, неуклюже подскакивая и подрагивая всем корпусом. Взлётное поле идеально ровным не было. Траву скосили, камни собрали, а в целом это был далеко не аэродром.

— Есть! Взлёт! — заорал Андрей, и зрители разом закричали что-то на эту тему.

Я кричать «ура!» не спешил. Оторваться от земли — не самое сложное. Посмотрим на приземление.

— Элероны сейчас помогают пилоту выполнить разворот, — громко декламировал Туполев. — Хвостовое оперение, состоящее из стабилизатора и рулей высоты также используется для манёвров. Видите! Вон! Чуть наклонился и начал разворачиваться! Молодец!!!

Зрители стихли. Все боялись вздохнуть и что-то сказать, ожидая возвращения самолёта.

— Крепление стабилизаторов к хвостовой части фюзеляжа осуществляется при помощи двух шарниров в передней части, заднего переставного узла, четырёх подкосов и четырёх расчалок, — продолжал Туполев. — Заход на посадку! Смотрите, смотрите, как пилот грамотно управляет рулями высоты! Снижение скорости и… И!

— Есть! — выдохнул я. — Приземлился.

— Ура! — раздалось вокруг, и в этот раз я поддержал крики радости.

Техники тем временем кинулись на поле помогать притормаживать самолёт.

— Эта графиня точно решила лететь? — тихо уточнил у меня Артём.

— Очки нацепила, кулачки сжимает, — кивнул я на девицу. — Туполев утверждает, что обучение на земле прошла. Какой рычаг и когда дёргать, в курсе, мотор заводить умеет.

— Рулёжка пока не очень, — отметил Артём, как справляется с техникой Владимир.

Кинооператоры уже выдвинулись навстречу, желая запечатлеть пилота. Фотограф с репортёром тоже поспешили к герою. Ничуть не приуменьшаю, действительно, к герою.

Полчаса суеты и криков завершились. Техники проверили, прощупали аппарат и заверили, что он к полёту готов. До последнего я надеялся, что графиня испугается и передумает. Но нет. Это же русские женщины, упёртые как паровоз. Взлетела София неплохо. А с разворотом у неё сразу не задалось. Самолёт стал «махать» крыльями, один раз клюнул носом.

— По конструкции эти модели никогда не падали в штопор, — успокаивал не то себя, не то меня Артём.

— Рябушинский припомнил, что девица к тому же фрейлина двора, — протиснулся к нам Серёга, волнуясь за графиню и за нас в том числе.

Операторы продолжали снимать в полной тишине, зрители молчали, ожидая, чем всё закончится. Графиня всё же справилась с управлением и развернула аппарат. Только к этому моменту она набрала такую высоту, что приземлиться на поле не успевала. Пролетев над нашими головами метрах в десяти и подняв воздушный вихрь, она стала снова удаляться, теперь в противоположную сторону. Довольно уверенно сделав вираж, она стала заходить на посадку. Зрители кинулись врассыпную. Только Костик остался, продолжать крутить ручку кинокамеры. Кепку с его головы сдуло, но крылом его самого не зацепило. Костик без эмоций развернулся и продолжил снимать посадку Софьи. Отчего-то самолёт стал заваливаться на левое крыло. И как только он чиркнул по земле, как его закружило и повело.

— Лови! — закричал Туполев техникам и сам первым кинулся на взлётное поле.

— Сама-то жива? — переживал Артём. — Хрен с ним с самолётом, ещё соберём.

Минут через десять доктор доложил, что у пилота незначительные ушибы и лёгкий испуг.

— Владимир, подойди, — подозвал я Склифосовского. — В общем, так, директор. Если эта графиня ещё раз решит полетать, то продашь ей самолёт за шесть тысяч рублей. И пусть она с ним, что хочет делает. Ты меня понял?

Владимир кивнул и, тяжело вздохнув, посмотрел на искорёженную машину.

— Понял, а с этим-то что? — волновался парень.

— Это экспериментальный образец. Так и быть, ей простим. Остальные самолёты пусть сама покупает и испытывает.

— Себестоимость во сколько обошлась? — спросил Сергей, заинтересовавшись темой продажи летательных аппаратов.

— Почти пятьсот рублей. Это действительно первый опытный образец. Думаю, себестоимость снизится. Хотя… Если начнут князья покупать, то придётся добавлять комфорта.

— Я понял, шесть тысяч за фанерную этажерку нормально, — согласился Сергей.

С Костиком мы тут же на поле обсудили концепцию фильма. Момент приземления самолёта с Софией уберём. Костик уверял, что там будут очень эффектные кадры захода на посадку. Репортёра мы уверили — то, что он видел, вовсе не крушение, а незначительные поломки вследствие технической недоработки. Туполев, правда обиделся и попытался доказать, что самолёт идеален.

— Нужна школа пилотов и профессиональные лётчики, — успокоил я Андрея.

Профессура во главе с Рябушинским вообще пребывала в растерянности. Они, конечно, были в курсе, что в ангаре соседи всё лето что-то собирали. Но так получилось, что сами тренировки прошли мимо Жуковского и Чаплыгина. Они реально не представляли, что уже существует аппарат, готовый выполнять то, что они только исследуют. На эту тему у меня были готовы ответы. Якобы мы тут собирали интуитивно. Нет никакого научного обоснования. И господа могут внести свой вклад в науку, объяснив те явления, которые наблюдали.

Гости долго задерживаться на аэродроме не стали. Может, и хотели ещё обсудить, но поспешили на поезд, чтобы вернуться в Москву. Уже в вагоне мы с Сергеем и Артёмом продолжили подсчёты. До зимы собирать новый самолёт нет смысла. Пусть техники ремонтируют тот, что есть, и готовят на нём пилотов. Двигатели, винты, прочие металлические элементы конструкции будем складировать в цеху.

К весне начнёт поступать фанера из Екатеринодара. До лета поставим задачу собрать несколько аппаратов. И дальше будем действовать по привычному сценарию: первый самый дальний перелёт, полёты над Петербургом, Москвой, фигуры пилотажа, личный подарок государю, продажа желающим и так далее. Главное, чтобы через год можно было с уверенностью сказать о наличии в России авиации.