2133: Путь

— Господин инспектор, — забрал карточки егерей Никлас. — Мы прекрасно знаем, что атака на поезд, на наш вагон, не была случайной. Полагаю, что версия, которую сейчас прорабатывает ваше ведомство — это нападение на неназванную вам высокую персону, которая передвигалась этим же поездом. Но если принять в работу версию о том, что именно этим прикрывались нападавшие, а истинная цель — это мы? Я, леди Брандербергер и леди Юревич? Прошу вас, подумайте, кому вы можете изложить эту версию так, чтобы она не легла под сукно, и чтобы нас могло выслушать уполномоченное лицо. Которому, например, мы можем изложить и обстоятельства получения этих самых аусвайсов егерей, которые кроме прочего выполняли обязанности телохранителей белой жрицы Пути.

— Белую жрицу тоже вы? — вздернул брови Горчаков.

— Какую такую белую жрицу? — вернул ему интонацию вопроса Никлас.

Отвечать Горчаков не стал, просто уважительно поджал губы и покачал головой.

— Вашего ответа мы будем ждать до завтрашнего утра, — прежним ровным тоном произнес Никлас.

— А что потом?

— Потом мы начнем действовать сами, обращаясь в те инстанции, в которые сочтем нужным. Например, в Особую Экспедицию, — продемонстрировал Никлас фальшивую улыбку.

До недавнего времени он даже и не знал, что в Московской империи есть такое ведомство как Особая Экспедиция. Да и сейчас не представлял, что это за организация — основываясь только на упоминании о ней от Катрин. Но судя по взгляду инспектора Горчакова утвердился во мнении, что организация серьезная.

— Приятного аппетита, — поднимаясь из-за стола, дернул уголком рта Горчаков. — Господин Бергер. Сударыни, — кивнув сначала Никласу, потом девушкам, инспектор похромал к выходу из ресторана. Шел он по прямой, не утруждаясь тем, чтобы обойти притихших студентов. Они перед ним оперативно расступились — трое отошли, еще один откатился.

Никлас смотрел вслед Горчакову и размышлял, что маску недалекого простака в гостинице тот надевал сознательно. Сфотографируй жандарма в обеих своих ипостасях, пусть даже в одной и той же одежде, и большинство просто не поймет, что на фотографиях один и тот же человек. Никлас только головой покачал, думая сколько же ему еще предстоит узнать, чтобы научиться сходу разбираться в людях. Потом нашел взглядом официантку и помахал рукой, подзывая.

— Мадам Эдита, принесите мне тарелку зеленого супа, пожалуйста.

— Щавелевого?

— Именно.

— Солянка ясновельможному пану не понравилась?

— Нет-нет, что вы, чистый восторг. Просто я теперь и зеленый суп хочу попробовать.

— Щавелевый.

— Да-да, его. Спасибо.

Проводив взглядом уходящую официантку, Никлас повернулся к спутницам. В этот момент Марша вдруг взяла его за руку, сжала и поцеловала тыльную сторону ладони. Никлас удивился ощущениям — он ожидал, что надутые губы будут ощущаться жесткими валиками, а оказалось, что их мягкость не отличима от обычных и чувствуется вполне естественно.

— Спасибо. За меня никто и никогда так не заступался, я очень это ценю, — еще раз поцеловав руку Никласа, громко прошептала довольная Марша.

Краем глаза Никлас заметил, что Катрин при этом отвела взгляд в сторону, скрывая налившиеся багрянцем шрамы. Насколько он уже знал внучку рейсхграфа, сейчас она была ну очень злой. Ее бесит Марша? Возможно, но вряд ли — после утренней истерики Катрин ни на нее, ни на ее слова и поступки почти внимания не обращает.

Злится из-за того, что он самостоятельно импровизировал с Горчаковым? Имеет смысл — Никлас уже понял, что инспектор скорее всего не имеет отношения к Особой Экспедиции, он ведь даже имен девушек не знал.

Хотя, Катрин может быть и из-за солянки злится, потому что она рекомендовала, а ему не понравилось. Кто ее знает, люди часто кулинарные вопросы очень и очень близко к сердцу воспринимают.