Имперец. Том 3

Не моя жизнь.

Не моя история.

Под наградами обнаружились документы на акции госкомпаний. Все же родители позаботились о будущем своего ребенка — ежегодных дивидендов с этих акций хвалило бы, чтобы не бедствовать. А с учетом восемнадцати лет, за время которых выплаты капали обратно на счет, наверняка там скопилась приятная сумма.

Но на самом деле и это было не самое ценное во всем кейсе.

На самом дне лежал пожелтевший от времени конверт, подписанный твердым, размашистым почерком.

«Моему сыну, Александру»

Я потянулся к конверту и замер на долю мгновения. Имею ли я право вскрыть это послание?

Пожалуй, что имею. Все равно больше некому.

'Здравствуй, сын.

Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Знаешь, странно прощаться навечно, будучи живым. Но, боюсь, лучшего случая может и не представиться.

Прости, что тебе придется расти без меня. И постарайся понять. Сейчас ты, наверное, еще очень молод и полон гнева. Но, надеюсь… Надеюсь, со временем ты поймешь, что есть вещи важнее и выше личного. Мы не аристократы, сын, мы — офицеры. А это в сотни тысяч раз важнее. Ведь они рождаются без выбора, а мы сами решаем служить своей стране.

И это отличает нас от многих прочих.

Мне искренне жаль, что я не увижу, каким человеком ты вырос. Но еще больше я бы сожалел, если бы отказался от своей работы ради мирной жизни. Ведь чтобы дети могли жить в безопасности, кто-то должен брать в руки оружие. И кто это сделает, если не я?

Я не знаю, выберешь ли ты военную карьеру или пойдешь на гражданскую службу. Но я уверен, что какой бы путь ты ни выбрал, ты послужишь на благо Отечества. Как и многие поколения Мирных до тебя.

Мир у нас в крови, сынок. Самый закаленный в бесконечных войнах мир'

Текст закончился, а я еще несколько минут пялился в пожелтевший лист бумаги. Наверное, я бы мог написать своим детям похожее письмо. Но я все-таки выжил, а этот мужчина — нет.

Мне повезло.

И вот я тут, в другом мире, в другой жизни, на гражданке, но все равно защищаю интересы своей страны.

Наследую то, что где-то в другом мире оставил своим детям.

— Все в порядке? — вырвал меня из собственных мыслей голос Василисы.

— Да, — ровно ответил я, убирая письмо в конверт.

— Здесь каждая вторая награда засекреченная, — подал голос Иван, все это время заглядывавший мне через плечо. — Идешь по стопам отца.

Я усмехнулся, подняв на цесаревича взгляд, но тот не ехидствовал. Он отмечал схожесть.

— И знаешь, что я думаю? — продолжил наследник престола. — Ты отрицаешь долг аристократа перед страной, но сам наследуешь его в полной мере. И эти награды тому подтверждение. Как бы ты ни пытался ускользнуть от системы, она у тебя в крови.

Ты даже не представляешь себе насколько, дружище.

Ты даже себе не представляешь.

Ресторан французской кухни «Людовик», Максим Меншиков

Составлять турнирную таблицу было мучительно, но куда деваться. Меншиков и Ермаков понимали, что некоторым отпрыскам благородных семей лучше друг с другом в замкнутом пространстве не оказываться, иначе дело кончится летальным исходом.

Вот и сегодня Максим полдня пыхтел над таблицей, а затем плюнул и укатил к своим товарищам в центр.

Голову требовалось проветрить.

После того, как Максим раскатал Темникова на дуэли, левая партия более-менее собралась обратно, хотя некоторых персонажей Меншиков удалил от себя принудительно. Ближний круг подвергся некоторой ротации, но так было даже интереснее. Максим слушал новых людей, отмечал про себя их сильные и слабые стороны, прикидывал, кто и чем может быть полезен.

Скучные лидерские будни, в общем.

Ребята как раз активно обсуждали предстоящий турнир, и у кого какие шансы в предполагаемых схватках, когда к их столу подошел молодой человек. Примерно ровесник Максима, модно одетый брюнет со взглядом минимум хозяина жизни.

— Сергей Строганов, — представился он без приглашения и, внимательно посмотрев на Меншикова, продолжил: — Думаю, Максим, нам найдется, о чем поговорить.