Фактор беспокойства

* * *

В этот раз вместо омлета меня угощают картофельной пюрешкой, а вместо сосисок прилагаются котлеты. Съедаю целых три, запивая вкусным компотом. Вот за компот отдельное спасибо, как-то уже соскучился по нему, а то всё кофе да кофе. Со мной рядом сидит Валериан Савельевич и демонстративно поглядывает на часы. Ничего, дольше ждали. И караулить меня не надо, куда ж я денусь с этой «подводной лодки»? «Попала нога в колесо — пищи, но беги» ©

Входим в кабинет Толоконского, и я тихо охреневаю. В консульстве четыре консула(!), включая Генерального и все они собрались в этом кабинете, в том числе и секретарь консульства. Нее-е, я совсем не антисемит, но вот пять евреев на одного русака? Это явный перебор! Мне даже не смешно, но неужели во всём Советском Союзе не нашлось ни одного грамотного и образованного, но «не нашего»? Впрочем, свои мысли оставляю при себе. Не хватало мне ещё обвинений в антисемитизме, а то что обвинения будут, вижу по хмурым лицам «принимающей стороны».

Для начала вполне дружелюбно просят просто рассказать о том, как прошла моя поездка, но судя по тому, что секретарь Консульства присаживается рядом со мной, достаёт карандаши и открывает свой толстенный «гроссбух» понимаю, что сейчас меня начнут тщательно «конспектировать».

Да пофиг. Моя «легенда» давно «отрепетирована» и скрывать мне нечего, за исключением двух «маленьких нюансов», о которых этим волчарам знать совсем не обязательно. Поудобнее устраиваюсь на стуле и даже прикрываю глаза. А затем начинаю «читать лекцию», как в старые добрые времена.

Два часа занимательного повествования о своих приключениях пролетели как-то слишком быстро. Думал, что меня хватит на дольше, но даже ни разу не прервали и ни о чём не переспросили. Неужто отбрехался? Наивный! Не только секретарь «конспектировал», остальные «студенты» тоже пометки для себя делали.

Поняв, что «фонтан красноречия иссяк и заткнулся», приступили к «перекрёстному допросу». Во всяком случае последующий наш разговор мне именно допрос и напоминает. Вопросы какие-то странные и не по существу, но вот о паролях-связных-явках не было сказано ни слова. Моих «следователей» интересует совсем другое.

— Где Вы познакомились с Марлен Дитрих?

— В порту Нью-Йорка.

— И ранее не встречались?

— Нет.

— Откуда Вы знаете Вертинского?

— Познакомились в Париже в позапрошлом году.

— От кого поступила идея трансляции концерта по радио?

— От капитана лайнера Рональда Стюарда.

— Вы обсуждали с ним эту идею?

— Нет. Он сам это предложил Марлен Дитрих и она дала своё согласие.

— Это правда, что актриса едет в Берлин чтоб принять участие в Вашей оперетте?

— Нет, это досужая выдумка журналистов. На самом деле Марлен едет чтоб повидаться с матерью и уговорить её переехать в США.

— Ей не нравится Берлин?

— Она недолюбливает нацистов. Йозеф Геббельс предложил Дитрих двести тысяч марок за съёмки в фильме, снятом на германской киностудии, сценарий которого выберет сама Марлен. Насколько мне известно, она хочет отклонить это предложение.

— Если СССР пригласит Дитрих приехать на гастроли и сняться в советском кинофильме, она согласится?

— Приехать на гастроли? Скорее всего — да. Но от съёмок в фильме откажется. Она плохо владеет русским языком, да и зачем? У нас есть «своя Марлен», практически полная копия Дитрих. Вот отправить Любовь Орлову на стажировку в Голливуд, это была бы хорошая идея.

— Это правда, что Вертинский и Дитрих тайно поженились?

— Нет. Это опять выдумки журналистов. Вертинский уже женат, а Дитрих замужем. Свечку над ними не держал, но любовные отношения у них есть однозначно. Однако Александр Николаевич намерен вернуться в СССР, так что эта связь между ними вечно продолжаться не может. Они оба великие артисты и просто не смогут находится рядом слишком долго. Им обоим нужно «свободное пространство».

— Где Вы познакомились с Альфредом Густавом фон Виндишгрецем?

— В Париже, он был моим учеником в школе пилотов Артура Анатры.

— Что он делал в Аргентине?

— Путешествовал. Как и я. И тоже застрял из-за морской блокады объявленной Бразилией.

— Кто предложил возвращаться назад на самолёте?

— Это моё предложение. У меня уже был на примете подходящий самолёт, не хватало только второго пилота.

— И вы предложили эту авантюру совсем неопытному лётчику?

— Почему неопытному? Я сам учил его и был в нём уверен. К тому же на самых сложных участках самолёт пилотировал я.

— Для чего Вы задержались на сутки в Мехико?

— Необходимо было поменять износившийся двигатель.

— Почему за всё время Вы ни разу не удосужились позвонить в консульство и сообщить своё место нахождения?

— А как Вы это себе представляете? Я звоню в Советское Генеральное Консульство и на выходе с телеграфа меня уже принимают «под белы рученьки» местные жандармы? Потом конечно извинятся и отпустят, но кто может гарантировать отсутствие возможных провокаций?

— К тому же, эти задержки в пути мне совсем ни к чему. А отсутствие национальных лётных сертификатов могло бы привести к аресту самолёта и тогда застрял бы надолго. Это срыв контракта, чего я допустить не мог. От того постоянно находился в полёте, отдыхая только ночью. — и всё в этом же духе ещё на два часа.

— Это всё, что Вы можете нам рассказать?

— В общем-то да. Разве что есть ещё несколько замечаний. Если Вам это интересно, то могу озвучить.

— Говорите. Мы Вас слушаем.

— Это касается Бразилии. Кроме кофе страна экспортирует тростниковый сахар и «сахарные магнаты» в таком же бедственном положении, как и «кофейные бароны». Если Советский Союз дополнительно к кофе предложит Луису Карлосу Престесу закупку тростникового сахара, то конфликт быстро погаснет. В обмен на эти закупки Советский Союз может предложить Бразилии помощь в разведке и добыче нефти на правах концессии.

— Признаки нефтяных месторождений уже обнаружены, но всерьёз разведкой и добычей пока никто не занимается. В Бразилии нет серьёзных нефтедобывающих компаний. Для СССР было бы неплохо «застолбить» за собой такой выгодой бизнес и опередить американских «дочек» бывшей «Стандарт Ойл» ведущих активную работу в Венесуэле, но пока не обращающих должного внимания на Бразилию.

— Импортный тростниковый сахар сегодня обойдётся в розничной продаже у нас в полтора-два раза дешевле, чем выработанный из сахарной свёклы из-за различий в технологии его производства.

— Можно было бы часть свекловичного сахара изъять из внутреннего потребления в Советском Союзе и направить его излишки на экспорт в Европу, а вместо него на внутренний рынок пустить в продажу более дешёвый и полезный тростниковый. Но это конечно решать не мне. Я просто высказываю свои соображения.

— Второе предложение касается Аргентины. Это даже не предложение, а скорее мой взгляд на проблему. Дело в том, что Хуан Доминго Перон, новый диктатор Аргентины по своим убеждениям социалист, но в его окружении много итальянцев и судя по тем его высказываниям что прочёл в газетах, у него явный крен в сторону фашизма. Пока ещё очень осторожный и неуверенный.

— Полагаю, что рядом с ним должны находится наши люди, что смогут осторожно и ненавязчиво направить помыслы диктатора-социалиста «на путь истинный». Надо учитывать, что Перон пользуется очень большой популярностью и поддержкой именно в среде рабочих. Полагаю, что Советскому Союзу найдётся что предложить лидеру трудового народа Аргентины.

— И ещё один момент, Хуан Доминго Перон явный антисемит, это тоже стоит учитывать при подборе кандидатур «советников». Он социалист, но троцкистов на дух не переносит именно из-за их лидера и его явного пренебрежения к ценности простой человеческой жизни.

— Перон с большим интересом следит за действиями русских офицеров-эмигрантов возглавляющих Парагвайскую армию в Чакском конфликте и полагаю, что он не откажется от помощи именно русского военного специалиста или советника.

— А вот кто это будет, советский военный специалист, или один из сегодняшних белогвардейских руководителей парагвайской армии, во многом будет зависеть от позиции Советского Союза.

— Но это решать тоже не мне. — с удовольствием любуюсь на скривившееся лицо Толоконского, услышавшего о «белоэмигрантах» и антисемитизме аргентинского лидера. «Не всё коту масленица!» ©

— В Мехико, во время замены двигателя в ремонтной мастерской авиашколы заметил, что все пилоты авиашколы говорят на немецком языке. Это бы не вызвало моего удивления, если бы не одно «но». У всех инструкторов авиашколы явная армейская выправка и курсанты школы живут в казарме возле лётного поля, а не квартируют на съёмном жилье в городе.

— К тому же у них армейский распорядок дня, что очень странно для обычных пилотов гражданских самолётов. Считаю, что это тайная школа подготовки немецких военных лётчиков.

— И последнее. При возвращении я придерживался ориентира на Панамериканскую дорогу. В районе городка Наска мною на горном плато были обнаружены загадочные фигуры и знаки, видимые только с воздуха. Специально сделал несколько кругов со снижением и убедился, что с земли они неразличимы.

— Такие же фигуры обнаружены при подлёте к столице Перу. Считаю, что этот феномен заслуживает самого тщательного изучения, так как он в корне противоречит тем сведениям, что мы имеем об индейцах. Возможно, что их предки обладали навыками воздухоплавания. Здесь нужна серьёзная научная экспедиция. Вот теперь у меня всё! Если что и забыл, то это уже несущественные детали.

Ох! Что тут опять началось… Вновь полетели «уточняющие» вопросы, и пришлось отвечать по второму, а то и по третьему кругу. Не знаю, чего они от меня хотели добиться, но утомили своей подозрительностью до крайности. Чуть не взбеленился как медведь, которым собралась пообедать волчья стая. Хрен вам всем, подавитесь!

Но упрёки в мой адрес звучали серьёзные и будь развитие сложившейся ситуации немного иной, наверняка обвинили бы во всех смертных грехах и отправили домой. А там… там многое зависело бы от ситуации. Но и того, что мне «предъявили», при желании может хватить на очень серьёзную статью из УК СССР. Я видите ли, чуть не сорвал им «тщательно спланированную операцию».

Вызвав преждевременное неподготовленное выступление «народных масс» своим непродуманным и главное ни с кем несогласованным выступлением по радио, чем едва не нанёс «непоправимый вред всему мировому рабочему движению». Да грош цена всей этой вашей «тщательно разработанной операции» если одна непредсказуемая блондинка всего одной песней похерила все ваши планы и сделала больше, чем вся ваша команда «напланировала» за год!

Ну да, я и сейчас не понимаю, какой вред мог бы нанести «мировому рабочему движению» своей «необдуманной выходкой». Кстати, а правда, какой? Вот что-то не припоминаю в своём прошлом подобных событий. Значит все «планы» так и остались только на бумаге? Етить колотить, и вы мне ещё указывать будете?

Смотрю на часы и непроизвольно зеваю. Пять часов утра! Уже больше суток на ногах, а сегодня мне ещё предстоит первая встреча с оркестром и труппой. Но даже рад, что всё получилось именно так. Если бы пришёл в консульство с утра, как и планировал, то проторчал бы здесь до самого вечера и сорвал бы первую репетицию с оркестром.