Команданте

***

Проще всего оказалось там, где предполагали главные сложности — в Вальегранде. На относительно ровном куске поверхности, назначенном взлетной полосой и носившей громкое имя Basa de aviacion «Capitan Vidal Villagomez Toledo» такого понятия, как «ограждение летного поля» не наблюдалось в принципе. А вся авиабаза состояла из сарая, метеоплощадки и домика охраны, где эта самая охрана и предпочитала дрыхнуть. Десятку бойцов Иская такая задача на один зуб, даже часовых снимать не нужно, просто заложить зажигательные заряды в два самолета (летчики наверняка ночуют в городе) и под бочки с горючим в сарае, и раствориться в ночи.

Пыхнуло, когда группа уже отошла километра на два в сторону Гуадалупе, после чего Искай приказал сменить направление и отходить в горы.

Спокойно прошло в Потоси, где было побогаче с хозяйством, но к аэродрому почти вплотную подходили с запада холмы, из которых группа Серапио выдвинулась на дело и куда ушла после минирования ангара, склада, самолетов и прочего ценного.

Почти так же — в Сукре, где группы Катари и Римака сожгли все хозяйство при двух взлетках, к северу и к югу от города.

В Кочабамбе город подступал и окружал аэродром с трех сторон и пришлось привлекать ячейки Гильена, без их помощи отход с акции становился проблематичен, тем более совсем рядом, на железной дороге, действовал усиленный режим охраны. Пробраться ночью на поле и к самолетам никакой сложности не составило, вот казарму летчиков и склады охраняли уже серьезнее, но Вася подогнал несколько грузовиков с минометами в кузове и сразу после того, как сработали запалы, засыпал минами территорию базы под зарево горящих истребителей, бомберов и транспортного «дугласа».

Новая форма soldado de aviacion нравилась Торрелио даже больше, чем вожделенная светлая, которая так и не досталась ему в батальоне рейнджеров. Еще бы, с крылышками, на которые так падки девицы, не тупая пехтура, а почти что летчик! Впрочем, служба от обычной пехотной почти не отличалась: караулы, дежурства, принеси-подай, но — в большом городе и в авиации, которая видит партизан только сверху.

Попал сюда бывший рядовой и бывший повар как герой обороны тренировочного лагеря рейнджеров — в ходе налета ему перепало доской по голове, а после, когда ему перевязывали голову, а сам он крутил в руках подобранную винтовку, искореженную взрывом, как раз и подоспели сеньоры офицеры с помощью. Ну а раз с оружием, да еще ранен — точно герой. В качестве награды Торрелио попросил перевод в авиацию, дескать, с детства мечтал о небе. Есть, есть в армии места, где можно заныкаться, а уйти на гражданку он всегда успеет. Там же работать надо, а тут кормят, поят, деньги платят, при оружии… Еще бы начальников и командиров поменьше, да этих дурацких ночных караулов, совсем бы лафа. Ну в самом деле, где партизаны и где Оруро? Тут только профсоюзные бузят, но у них, по слухам, соглашение с армией — бузят только против своих роскас, за повышение зарплат и прочее.

Торрелио поправил ремень винтовки, с сожалением поглядел на окошки казармы, где дрыхли сослуживцы, и отправился вдоль небольшого ряда самолетов на другой край площадки. Там, в метеобудке, можно подремать до смены или подумать, кому втихую толкнуть двадцать литров авиационного керосина. Здесь немножко в бочке осталось, там чуть-чуть отлил, вот и копилось, жить можно.

В этих сладких думах он задремал и разлепил глаза только когда сквозь щели метеобудки уже пробивался яркий свет. Утро! Проворонил смену! Сарженто вывернет наизнанку! Торрелио в ужасе выскочил наружу и замер в остолбенении — никакого рассвета и в помине не было, просто ослепительно горели самолеты. Оторопь прошла только после того, как рванул склад — видимо, огонь добрался до горючего и боеприпасов, а по казарме издалека застрочили пулеметы. Мысль стремительным кондором метнулась в черепе — теперь точно конец. Проворонил нападение, уничтожены самолеты, трибунал, суд, расстрел… Дева Мария Розария, ну куда, куда от этих партизан деваться! Не к ним же идти… Хотя сами на себя они точно не нападают. Но для начала надо придумать, как выбраться из этой передряги.

Торрелио разбежался, зажмурился, со всей силы врезался головой в метеобудку и отключился, успев отбросить винтовку.