Лесник поневоле 2.0

Кроме того, те гранатомёты, что уже были на Крымском фронте, исправно уничтожали бронетехнику Манштейна и его запасы (и так невеликие) ГСМ. И как за две недели выполнить задачу, поставленную фюрером? Тем более, что партизанское движение продолжало развиваться и часть поставок в Крым до гитлеровцев просто не доходила. Порой в Москве создавалось впечатление, что при стабильности фронтов… В общем, вплоть до того, чтобы ещё больше снабжать партизан.

Противостояние в Крыму уже наводило на дерзкие мысли самого Рокоссовского. Он, конечно, не знал что в реальной Истории фашисты разгромили Крымский фронт, имея гораздо меньше в живой силе: 150 тысяч против 250 тысяч. Зато примерно эти цифры были известны сейчас, а они заставляли призадуматься. Кроме того, имелось 4,600 орудий и миномётов против немецких 2,500 и две сотни целых танков против 180 у фрицев. Правда, гитлеровцев поддерживало порядка 700 самолётов, а с советской стороны лишь четыре сотни исправных. Командующий фронтом Козлов до этого провёл три наступательные операции и здорово обосрался, понеся огромные потери. Директива о стабилизации фронтов не давала возможности отличиться, но зато позволяла спокойно посидеть в обороне, имея столь большое преимущество.

— Товарищ Сталин, находясь в обороне, Крымский фронт удерживает 11-ую армию от помощи другим армиям вермахта. Это нам на пользу.

Неожиданно резко высказался Жуков, которого отозвали в Москву, чтобы он «не натворил дел»:

— Это неразумно, имея такой перевес. Рокоссовский с Козловым могут разгромить Манштейна и выйти в тыл немецким войскам на Украине. Позвольте мне доказать это личным примером, товарищ Сталин.

— Нет, Георгий Константинович, ваше время ещё не пришло, — достаточно резко отреагировал вождь, — вы нам понадобитесь, когда добьёмся полного преимущества над врагом в вооружениях и живой силе.

Для других это выглядело, как опала. Лишь три человека в Москве (один временно… как бы помягче сказать… «нейтрализован и ограничен в контактах» для пользы дела) знали невероятную информацию о Жукове. Мол, именно он, овеянный славой Великой Победы, противопоставлял себя партии после войны. По крайней мере, именно так понял Межова Иван Тимофеевич Петров. Причём совсем не то, что хотел выразить Гена.

Сталин хорошо помнил «дело Тухачевского», по крайней мере, то что до него довели. И ему совсем не хотелось вырастить единого лидера Красной Армии с мощным авторитетом, заработанным за годы нынешней войны. Пусть лучше будет «одним из…». Тогда у товарища Жукова не возникнет ни желания, ни возможности кого-то поддерживать или кому-нибудь противостоять в будущем. Пусть останется в памяти одним из героев-полководцев последнего года войны, не более. Да и достаточно сильными конкурентами обзаведётся за это время.