Приказ простой…

* * *

— Поле… конопляное поле… — продекламировал Киборгин.

В прошлый раз он в этой операции не участвовал, сидел на опорнике, но история начла меняться.

«По крайней мере есть возможность уберечь четверых парней от смерти», — подумал он.

Его вдруг посетила еще одна мысль, что смысл этой операции совсем иной, чем объявлено официально. А все дело в том, что кто-то, скорее всего из высокопоставленных афганцев используя наивных шурави, как прикрытие, захотел наложить свои потные лапки на партию уже собранного гашиша…

Колонна встала. Насколько хватало глаз впереди простирались заросли конопли. Дети и женщины уже собирали урожай перетирая в ладонях семена и соскабливая коричневатую массу, то, что налипло на кожу, это и есть урожай — гашиш.

Запах от поля да в жару шел какой-то густой и одуряющий. Хоть противогаз натягивай.

«А ведь это дерьмо наверняка через кожу впитывается, и они сейчас все под кайфом…» — подумалось Анатолию.

Сборщики почти никак не отреагировали на появление войск, разве что отошли подальше и продолжали свою тяжелую работу.

Сходу врываться в ущелье никто не стал, понимая, что их ждут и душманы наверняка подготовили засаду, да не одну.

Руководителем в этой операции был назначен заместитель по политической части майор Липкин возжелавший боевых наград. В прошлый раз по крайней мере получил орден.

— Почему встали? — спросил он.

У головной машины собрался полустихийный военный совет.

— Там наверняка засада, — сказал капитан Аникеев. — Надо придумать, как лучше вскрыть позиции противника и уничтожить…

— Ну так проведите разведку боем! Что тут еще думать? Выявите противника и нанесите по ним авиационный и артиллерийский удар! Это же азы военного дела. Чему там вас учили капитан⁈ Или спал на занятиях по тактике⁈ Вон, пошлите взвод лейтенанта Киборгина!

— У меня есть другое предложение… — сказал Анатолий.

— Какое у тебя еще может быть предложение, лейтенант⁈ Что ты тут из себя строишь? Молоко на губах еще не обсохло, а уже великим стратегом себя возомнил⁈ Приказ слышали? Выполняйте!

— И все же я прошу выслушать альтернативное предложение, товарищ майор…

— Не борзей, лейтенант!

— При разведке боем могут быть потери, но можно попробовать их избежать, если…

— Ты струсил что ли⁈ — презрительно изогнул губы майор.

Подлый прием (но других от подобных замполитов ждать не приходится) и ответ тут мог быть только один: «Никак нет», после чего обвиненный в самом страшном грехе для военного, оскорбившись, должен проявить показательное геройство, чтобы доказать всем, что он не трус.

Только Анатолию подобные подначки «на слабо» были до фонаря, он давно уже вышел из этого возраста… по крайней мере ментально, хоть и вернулся в него на физическом уровне непонятно как, потому ответил совсем не то, что от него ждали.

— Так точно…

— Что⁈ — изумился замполит.

Остальные тоже посмотрели на лейтенанта круглыми глазами. Признаться в трусости, это… неожиданно, мягко говоря. Одно только играло против него — та его выходка в самом начале, когда он в одиночку ушел ночью и устроил засаду. Но о ней сейчас никто пока не вспомнил, слишком уж сильное впечатление своим «признанием» произвел.

— Так точно, товарищ майор, струсил. Потому, прошу вас как настоящего коммуниста и члена партии, показать мне, комсомольцу, пример мужества на который я стану равняться в дальнейшем.

Все перевели ошалевшие взоры с лейтенанта на майора, а тот опешив от неожиданности, хлопал глазами и разевал рот, как выброшенная на берег рыба, не зная как реагировать. Они всегда впадают в ступор, когда против них используют их же оружие.

До всех начал доходить весь цимес ситуации. Майор, конечно, может отказаться, надавив на тот факт, что он сейчас руководитель всей операции и ему не почину участвовать в локальном действе. И будь он простым майором, это даже прокатило бы. Но в том-то и дело, что он не простой, а замполит, и от него сейчас фактически потребовали то, что он должен показывать своей должностью — быть примером для остальных, и отказаться от этого, значит окончательно пасть в глазах окружающих. Оно конечно не смертельно, но… враги обязательно узнают и воспользуются об этой его оплошности и сделают достоянием широкого круга лиц, так что на дальнейшей карьере можно ставить крест. Будет потом где-нибудь на крайнем севере белым медведям про дело КПСС втирать.

И если офицеры еще держали лицо, нацепив маску невозмутимости, то простые морпехи собравшиеся поблизости начали растягивать губы в ехидных улыбках. Послышался первый сдавленный смешок.

Майор так и не придумав, как без потерь выскользнуть из ситуации, очень уж ему не хотелось идти в первых рядах во время разведки боем, там ведь и убить могут, крутанулся на месте как загнанный в ловушку зверь и с бешенством посмотрел в глаза Анатолия.

Потом скосил глаза на командира второго взвода и понял, что тот тоже признается в трусости и так же попросит замполита стать для него примером мужества, как истинного коммуниста.

Забегая немного вперед, можно сказать, что этот финт широко распространился по армии и замполиты старились больше особо не вмешиваться в руководство боевыми операциями, а то отдашь какой-нибудь тупой приказ и самому же его исполнять придется. Как-то оно не того. Сколько жизней солдат это сберегло?.. Немало.

— Товарищ лейтенант… вы говорили о том, что у вас есть какое-то предложение, — выдавил из себя красный как вареный рак майор Липкин. — По старой морской традиции выслушивать младших по званию, я хочу ознакомиться с вашим мнением…

Майора буквально всего трясло от ярости под насмешливыми взглядами окружающих.

— Благодарю, товарищ майор. Вы правы, морская пехота должна чтить флотские традиции… Так вот, я предлагаю высадить по одному отделению на вершины этих гор и с них контролировать склоны. Стоит только где-то показаться противнику, как мы их засечем и наведем огонь. Афганцы при этом пусть движутся несколькими группами по склонам. И только потом техника по дороге.

— Поддерживаю предложение товарища лейтенанта, — сказал капитан Аникеев.

— Хорошо… поступим именно так.

Вызвали две пары Ми-24, парочка приземлилась неподалеку от вставшей колонны, в десантные отсеки вертолетов погрузилось по отделению от каждого взвода.

Ми-24 перед тем, как произвести высадку, вдарили НУРСами по подозрительными местам склонов и произвели высадку.

Отделение под командованием лейтенанта Киборгина при этом высадили на собственно гору Дошах и практически сразу была обнаружена небольшая группа душманов из пулеметчика, гранатометчика и пары стрелков-снайперов… на склоне противоположной горы. Танки по ним стрелять не могли, ибо засели за выступом, но этого и не требовалось, огневой мощи отделения хватило, чтобы задавить их огнем из штатного вооружения.

— Гасите их…

Пулеметчика с гранатометчиком, а также снайпера упрашивать не пришлось.

Отделение второго взвода так же открыло огонь, но не по «своим» бабаям, а аналогично по тем, что засели напротив них — на северном склоне Дошаха. Правда что-то не заладилось, видимо засели в какой-то расщелине и выбить их сразу не получилось, началась интенсивная стрельба в ответ, но это уже не имело значения.

Киборгин со своими бойцами уже смещался по склону и скоро засевших в хорошо замаскированной и укрепленной огневой точке закидали гранатами и постреляли из автоматов.

«А начали бы разведку боем и попали под молотки», — подумал Анатолий и не только он.

На этом, собственно, все закончилось, если и были еще засады, то услышав звуки интенсивного быстро закончившегося боя, и поняв, что их товарищей накрыли и побили, они предпочли сняться и отойти. Техника смогла спокойно пройти, если не считать того, что саперы обнаружили на дороге минную закладку.

Западные склоны так же тщательно проверили на наличие зенитных гнезд. Сверху все было хорошо видно и несколько удобных площадок для установки ДШК нашли.