Приказ простой…

Глава 17

После окончания боевой операции в ущелье горы Харсанг, в расположение сводного батальона вернулись совсем другие в ментальном плане люди. Что-то в них перегорело и сломалось, во взглядах появилась пустота и безразличие.

После применения сверхмощного боеприпаса в том числе и по гражданским, жизнь в их глазах обесценилась. Более того, пошла фундаментальная переоценка ценностей. Ведь их всех начиная с детского сада и до сего момента учили, что советские люди самые гуманные, СССР за мир во всем мире, все люди друг другу братья и тому подобное, и лишь звериный капитализм, где человек человеку — волк, может уничтожать мирных граждан, как это было в Корее и Вьетнаме. Как искренне, пылая сердцами в праведном гневе возмущались они все действиями американской военщины. И тут, нате…

Понимали ли те люди, кто их послал сюда — кто вернется с войны? Парни с рухнувшими идеалами, никому и ничему не верящими… ожесточившиеся душами и потому беспощадными, словно молодые волки, вкусившие первую кровь. Более того — диссиденты, кто станет явно, а кто скрыто бороться с системой?

Анатолий сильно в этом сомневался. Сначала кремлевские старцы думали, что это все ненадолго, а потом… а фиг их знает, что потом… может на сознательность понадеялись или действительно даже не задумались над проблемой, незначительной с высоты их положения. Но… ему это было на руку. Именно эти люди должны в недалеком будущем стать фундаментом его силы и именно такой их психологический настрой — покинутые-брошенные, никому ненужные, делал их особенно податливыми, почти как пластилин из которого можно было вылепить почти что угодно.

«Осталось придумать, как стать для них всех Легендой, чтобы получить этот статус „скульптора-лепщика“. Даже не так, а Живой Легендой, по типу Ахмада Шаха для афганцев, за которым пойдут и станут выполнять приказы, — подумал Киборгин. — Но если из Масуда легенду лепили, желая того или нет, наши же генералы, то мне придется все делать самому…»

— Разве что извернуться так, чтобы эти же генералы ставили меня примером для остальных… Нужно заставить о себе говорить. Надо как-то добиться того, чтобы мое имя буквально прогремело по ОКСВА.

Легко сказать. Но как этого добиться? Лейтенант этого пока не представлял.

Кроме того, получить статус легенды это лишь полдела, возможно самая легкая часть. Потом надо время от времени подтверждать этот статус, чтобы не превратиться в мифическую личность, ведь контингент станет постоянно обновляться. Его имя конечно будут передавать из уст в уста, но лучше если все станут «личными свидетелями».

Морских пехотинцев на некоторое время оставили в покое если не считать бесполезных рейдов по установлению власти Кабула в уездах, в которых она исчезала на следующий день после того, как из их столиц уходили шурави.

— Товарищ лейтенант, — отвлек дежурный Киборгина от тренировки со штангой.

Анатолий как раз пытался выяснить методом сравниткльного анализа, работает купленный в Кабуле мельдоний или нет. Пока разницы не чувствовал. С другой стороны, хуже от его применения тоже не станет и уже «пнул» медиков, чтобы они заказали этот препарат для батальона.

— В чем дело?

— Там на КПП местный пацан вас зовет.

— Меня?

— Так точно. Просит позвать офицера Анатоля. А с именем Анатолий, только вы из офицеров.

— Ясно. Ну пойдем, посмотрим, чего это местным от меня вдруг понадобилось…

«Наверняка особист опять прицепится, ведь мимо него это точно не пройдет, — недовольно подумал он. — Хотя отбрешусь, что товар заказывал и принесли ответ… Только что за товар?»

Так размышляя, что такого он мог заказать у местных, Киборгин подойдя к КПП увидел того пацана, у которого приобретал кобру для старшего прапорщика, даже мелькнула мысль, что его возможно шантажировать сейчас начнут, но именно что мелькнула и испарилась.

— Чего тебе, бача? — спросил Анатолий, отведя пацана подальше от КПП, чтобы дежурящие не могли их услышать.

Пацан даже не стал просить подтверждать имя, они паразиты такие знали весь офицерский состав, что называется в лицо. Многие уже заправски матерились по-русски, а самые способные даже что-то понимали и говорили. Вот и этот выдал по-русски:

— Красный Муса товар тебе привез.

— Вот как…

Делая заказ в Кабуле лейтенант рассчитывал, что торговец по приказу Ахмада Шаха привезет все на базу заказчику. Сам-то он все равно не смог бы забрать.

— Спрашивать, когда и куда подвозить?

Киборгин задумался. Это могло стать проблемой и являлось одним из самых узких мест его плана. Открыто принять груз Анатолий понятное дело не мог. Но вариант получить и пронести все же имелся. А именно устроить выгрузку прямо перед опорным пунктом в момент его дежурства. Как раз через пару дней заступает со своим взводом. Ночью все заберет.

Так и объяснил пацану.

— Пусть вечером выгрузит все у белого камня. Специально покрашу известью, так что увидит. Потом пусть ждет темноты и я спущусь, заберу груз и расплачусь. Понял?

— Да. Но почему плакать станешь?

— Почему плакать? Зачем плакать? — сбился Киборгин.

— Сам же сказал — расплачешься!

— Не плакать стану, а заплачу… тьфу ты! Деньги отдам! Иди уже, лингвист фигов…

— А! Понял! — засмеялся малолетний посредник.

— Бэ!

Так, собственно, и вышло.

Особист надо сказать все же прицепился.

— С какой целью имел контакт с местным населением⁈

— Поинтересовался по одному животрепещущему вопросу…

— Какому?

— Ну… даже неудобно как-то говорить на эту тему с вами… личный вопрос все-таки…

— Что еще за глупости⁈ Удобно-неудобно! Что еще за личные вопросы⁈ Говори как есть!

— Ну… сами понимаете, я молод… есть некоторые потребности… личного физиологического толка. Ну и поинтересовался, есть ли у них продажные женщины. Но увы… оказывается тут легче найти… э-э… пацана для этих дел чем женщину, но я все-таки предпочитаю классический вариант без местных культурных особенностей.

— Ты это сейчас серьезно⁈

— Так точно. У них это обычное дело…

— Тьфу ты! Да я не про эту гомосятскую педофилию! Я о том, что ты правда пытался найти здесь проститутку⁈

— Так точно. Очень уж тяжело… Дома сами знаете, веселые вдовушки, просто слабые на передок молодки всегда готовы помочь в этом вопросе сами при этом в накладе не оставшись… а тут никого и ничего и этот принудительный целибат еще на полтора года! Это же ужас! А листки с девками из «Плейбоя», что повесили в сортире замполит все посрывал… Так что вообще край как тяжко стало… без визуального образа оно как-то не так…

— Пошел вон!

Анатолий усмехнулся, вспомнив как на общем собрании орал замполит в попытке найти того, кто повесил в сортире постер с голой девушкой месяца. А потом сжег это на виду у всех, наверняка, чтобы не подумали, что сам тайком любуется. Кто-то пи этом пробурчал:

— Вот что за человек? Ни себе, ни людям…

— Как есть собака…

Послышались смешки.

Авторитет подобных политработников (структура давно утратила свои первоначальные функции воспитания, превратившись в исключительно надзорный орган — этаких инквизиторов), и без того не слишком высокий в армии, на войне стал стремительно падать. С ними никто не хотел иметь дела по принципу: «Не тронь говно, оно и не завоняет».

Лейтенант же иногда сам себе удивлялся. Вроде старик в молодом теле, но иногда на совсем уж какие-то детские приколы тянуло. В итоге решил, что это какая-то эмоциональная разрядка, вроде как накапливается критическая масса «гормональной молодости» и выплескивается в такой вот шалости.